Чем животные отличаются от других живых организмов. Животные - особая группа организмов

В романе и фильме возникают сомнения относительно того, можно ли надежно распознать животных, людей и машины, особенно в отношении их способности к эмпатии. В романе «мерсеризм» представляет собой религию эмпатии; Фильм достигает кульминации в преображении христианских мотивов преображения репликанта Роя Бэтти, который, наконец, оказывается более чувствительным, чем его охотник: «Довольно опыт жить в страхе, не так ли?» Вот что значит быть рабом Бэтти, искусственное существо со встроенной и истекающей датой, спасает Бегущего по лезвию, который грозит крушением; Рик Декард, может быть, даже репликатор, комментирует: «Я не знаю, почему он спас мне жизнь».

Возможно, только в его жизни у него была жизнь, жизнь, жизнь. Все, чего он хотел, чтобы мы все хотели. Дикса: автор умер за несколько месяцев до премьеры фильма - вопрос о различиях между животными, людьми и машинами по-прежнему остается актуальным. В дебатах об этих различиях могут быть определены как минимум две позиции.

В то время как одна из сторон по-прежнему утверждает, что моральное или познавательное особое положение человека - животные, поэтому, говорят они, не могут говорить, машины не могут мыслить намеренно, означать или что-то означать со своими утверждениями, и ни животные, ни машины не могут действовать ответственно - Другая сторона пропагандирует свою критику человеческой истории, изображая человека как ошибочное животное или неисправную машину. Люди восхваляются, потому что они породили несравнимые ценности в искусстве, технике или правовых системах; наоборот, это также означает, что человек более жесток, чем все животные, глобальный вредитель, и он уступает машинам - не только в работе, но и в рациональном мышлении.

В то время как одна из сторон считает, что люди в основном хороши, другая сторона подозревает, что люди в основном злые. Но обе стороны представляют собой позицию, которую можно охарактеризовать как исключительный гуманизм: тогда люди в хорошем или плохом, в принципе, отличаются от животных или машин.

Только этот исключительный гуманизм все чаще подвергается сомнению и критике, по крайней мере, с постмодернизма. Поскольку люди не могут претендовать ни на монополию на символическую способность, ни на эротизм, смех, войну, ложь, использование инструмента или самовосприятие в зеркале, поскольку теория эволюции и этология настолько убедительно доказывают близость людей с приматами, что представляется целесообразным требовать прав человека для горилл, метафора «короны» творения утратила свою правдоподобие.

Кто все еще верит в особую позицию человеческого интеллекта ввиду увлекательного ускорения эволюции компьютерных сетей? Исторически вопрос о человеке часто формулировался как вопрос о его отличии от богов, героев или ангелов, животных, варваров или «инопланетян», машин и автоматов; но наблюдение этнологии, что члены многих культур относятся только к себе как к людям, может быть связано с ошибкой перевода.

Это еще одна причина, по которой Жан Бодрийяр пришел к выводу, что расизм является современным: Для дикарей, которые называют себя «людьми», другие - это нечто другое. Для нас, под знаком человека как универсальной концепции, другие - ничто. Сартр подчеркнул, что ничто не было «более последовательным, чем расистский гуманизм, потому что европейцы могли только сделать себя человеком, производя рабов и монстров». - Каково это быть рабом? Часто исключительный гуманизм восходит к Аристотелю, который, спустя всего двести лет после досократической философии природы, которая не обобщала гендерные различия между людьми и животными, установила традицию определения человека, утверждая различную специфику для всех других живых существ: Человек - это животное, но особое животное, которое выделяет даже пчел в государственном образовании, посредством языка и общения.

Тем не менее, каждый, кто изучает систематику аристотелевской зоологии, скоро обнаружит, что философ редко руководствуется этим суждением. Люди появляются здесь - всегда в контексте других видов животных - под самыми разнообразными заголовками и часто сравниваются с другими существами. Иногда делаются различия, поэтому люди - единственное животное, которое не может шевелить ушами, - но затем снова появляются сходства. Правда, Аристотель учил, что только человек участвует в разуме, нет; но он приписывал животным ум, память и воображение, словосочетание, своего рода практический интеллект.

Определения человека оставались хрупкими и неоднозначными в греко-римской древности. Их можно было даже высмеять, как в анекдоте Диоген Лаэртиус рассказал о своем более известном тезке от Синопы: Когда Платон придумал определение, что человек - бесплотный зверь, и с этим аплодировал, он вырвал перья из петуха привел его в школу со словами: «Это человек Платона». Диоген вообще не думал о людях, которые любили называть себя собакой, а затем основали школу циников.

Действительно, в течение нескольких тысячелетий люди были гораздо менее убеждены в своей экзистенциальной уникальности, чем они ожидали бы после прочтения современных антропологических текстов. Они верили в богов в животных формах; Истории умных животных были не менее популярны, чем животные басни; и в ранний современный период были проведены испытания против животных. Некоторые животные, к которым их хозяева поддерживали тесные связи, в ранние годы получили звание компаньонов, друзей, родственников людей.

С палеолитического периода их время от времени вывозили в могилу или зарывали в себя; Во время археологических раскопок в Египте были обнаружены обширные кладбища животных с многочисленными мумифицированными животными разных видов. Животные делились повседневной жизнью людей, они выполняли аналогичную работу в полях, пастбищах или войне, помогали в охоте или защите ферм и городов. Они были эротизированы, сакрализованы, демонизированы; диапазон страстей, вызванных животными, варьировался от глубокой привязанности к жестокости, такой как охота или цирк.