Племя меря история. Мы не только славяне

22.09.2019 -

Меря, ещё один герой предания о призвании, - один из, может быть, наиболее загадочных фигурантов всей истории.
В этом народе всё нелогично. Неведомо откуда взялся. Неведомо в кого эволюционировал. Что по себе оставил, обжив когда-то гигантские пространства - от нынешней Новгородской до нынешней Рязанской области.
Неизвестна даже его этническая принадлежность. При том - вот парадокс! - что никто в её атрибутации не сомневается.
Но по порядку.
Иные считают, что этот народ упомянул ещё Иордан в своём знаменитом отрывке о народах, покорённых Германарихом. Там упоминаются некие «меренс»:

Nam Gothorum rege Geberich rebus humanis excedente post temporis aliquod Hermanaricus nobilissimus Amalorum in regno successit, qui multas et bellicosissimas arctoi gentes perdomuit suisque parere legibus fecit. quem merito nonnulli Alexandro Magno comparavere maiores, habebat si quidem quos domuerat Golthescytha Thiudos Inaunxis Vasinabroncas Merens Mordens Imniscaris Rogas Tadzans Athaul Navego Bubegenas Coldas.

Спор о том, идёт ли речь действительно о мере (и о мордве, как заверяют энтузиасты, хотя этноним «мордва» возник лет тысячу спустя), представляется бесконечным. Как по мне, так Ну, а «Merens-Mordens» подходят в качестве -

- mer-jan - «провозглашать», «объявлять», даже «проповедывать» -

- maurþ-r - «смерть» -

И особенно -

- maur-þ-r-jan - «убивать» (причём больше режущими-колющими предметами)

Но я на этом не настаиваю, тем более что и профессиональные лингвисты обломали себе об этот отрывок зубов на хороший грузовой КАМАЗ.
В любом случае по-настоящему, субъектом действия и истории меря появляется лишь в начальных русских летописях. И в первую очередь - в том пресловутом отрывке о призвании варягов. В дальнейшем мерю/мерь упоминают в 882 году, когда она участвует в походе князя Олега на Киев и в 907 году, когда русь напала на Византию.
Что характерно - оба эпизода с червоточиною. В 882 году Киева как некоего достойного завоевания центра ещё попросту не существовало. И про нападение 907 года пишет только русская летопись, а синхронные византийские источники такового не отражают. И, в скобочках заметим, скорее всего, правильно и делают. Ибо результат экспедиции, выразившийся в том, что некто прибил свой щит к воротам города, не взявши оного населённого пункта - ни в какие ворота, извините, не лезет. И очень сильно напоминает парафраз хвастливой воинской песни. Где смысл не важен, а важен подвиг.
Но те же древнерусские источники дают некоторые информемы, позволяющие реконструировать бытие и жизнь мери.

В житиях святых, других источниках сообщается о существовании в Ростове Великом вплоть до XII в. Чудского конца. «Заблудящая чудь» убила в 70-х годах XI в. епископа Леонтия Ростовского, объявленного затем святым. В XV-XVI вв. в Ярославском Поволжье не только помнили о каком-то чудском населении (мере), жившем здесь еще до прихода славян, но и следовали различным финно-угорским обычаям: боготворили «хозяина» - медведя, в утке видели прародительницу мира, поклонялись камням, например, «синему» камню, лежащему на берегу Плещеева озера. Эти «бесовские наущения» жестоко преследовались православной церковью, но далеко не всегда церковники были в силах преодолеть влияние старых языческих традиций.

В этих же источниках снова обозначается дуализм природы того народа, который мы называем мерею. Например, в «Сказании о построении града Ярославля» -

источнике позднем (XVIII в.), но имеющем древнюю подоснову -

Говорится:

И се бысть селище, рекомое Медвежий угол, в нем же насельницы человецы, поганыя веры - языцы зли суще... Идол ему же кланястасе сии, бысть Волос, сиречь скотий бог.

Интересный бог у мерян-финнов, не правда ли? Славянский, с корнем в индоевропейскость, - когда финны ни разу не индоевропейцы и даже по гаплогруппам общего предка не имеют.

Затем описывается борьба князя Ярослава с обитателями Медвежьего угла. Сначала «люди сии клятвою у Волоса обеща князю жити в согласии и оброцы ему даяти, но точию не хотяху креститися».

Нормальное, лояльное поведение. Мы тебе платим налоги, а ты нам гарантируешь свободу совести. Тебе вообще - какое дело, во что мы веруем? Или у нас права человека - тьфу, пустое место?
Словом, когда князь демократические поползновения отверг, народ перешёл к индивидуальному террору и натравил на Ярослава медведя:

Но егда входи в сие селище, людии его испустити от клети некоего люта зверя и псов, да растешут князя и сущих с ним. Но Господь сохранил Благоверного князя; сей секирою своею победи зверя.

Это, конечно, ложь и легенда. Ярослав вряд ли мог даже дойти до медведя, чтобы покарать его секирою, ибо хром был. От врождённого то ли вывиха бедра, то ли ещё какой хвори - историки расходятся в определениях. Та ещё семейка была великокняжеская: муж на ногу припадал, а жена шею склонить не могла. И последнее уж точно доказано медициною: исследования останков Ирины-Ингигерды, жены Ярослава, показали, что у неё шейные позвонки срослись. И дама просто вынуждена была ходить, гордо задрав подбородок…
Впрочем, мы отвлеклись. Факт, что учёные вновь отмечают, что культ медведя здесь сочетался с поклонением Велесу и, следовательно, -

- в язычестве данного региона были представлены мерянские и славянские элементы духовной культуры.

Противопоставление мерян и славян мы отвергнем как - в свете вышесказанного - незрелое, а вот очередное обозначение дуализма в культуре этого народа запомним.
Существует соблазн - и многие не могут ему противостать - соединить мерю и нынешних марийцев. Однако данное допущение в прах разбивается только одним фактом: в исторической памяти, в преданиях современных марийцев нет ни одного эпизода, который можно было бы соотнести с историей и бытованием мери. Так что если там какая-то родственная связь и есть - то не ближе, чем внучатый племянник сестры чьей-то бабушки.
Вот не нашлось, к сожалению, у мери столь же трепетных адептов, как у славян! Некому было поставить их во главу государствообразовательного процесса Древней Руси! Одна надежда - на хорошего моего друга Сашу Вепдюя, ярого финно-угорского возродителя.
Хоть он и комь.
А что нам говорит надёжная наука археология?

В массовом порядке, начиная с середины Х в. (отдельные случаи относятся и к IX в.), в курганных могильниках появляются имитации «домиков мёртвых», глиняные лапы и кольца, ряд других элементов убора и костюма. Своеобразна и керамика, имеющая финно-угорскую принадлежность, с округлым дном либо лепная плоскодонная с насечкой по венчику. Первый тип керамики, возможно, заимствован из Прикамья, а второй восходит к материалам более раннего времени - дьяковского периода. Наличие на поселениях и в курганах Волго-Окского междуречья шумящих украшений в виде коньков, птичек, бутылочек, амулетов из клыков медведя и других животных, подвесок, а иногда и целых ожерелий из костей бобра, многочисленных костяных поделок, инструментов, предметов вооружения из кости и рога, ножей с горбатой спинкой также отражает вклад мери в древнерусскую культуру.

Прошу заметить: фраза сколь длинна, столь и пуста. Снова возьмём наши любимые информемы, чтобы понять, что хотел сказать автор:
- имитации «домиков мёртвых» появляются в X веке - то есть связи с культурой, где таковые были, нет; в лучшем случае её имитируют;
- своеобразна керамика, которая носит финскую принадлежность, но заимствована, вообще-то, из Прикамья;
- часть керамики похожа на дьяковскую; правда, та культура кончилась в VI веке, а мы говорим о десятом;
- всякие разные сувениры стали вкладом мери в древнерусскую культуру - также стали. Вкладом. В древнерусскую.
Словом, о чём идёт речь, решительно непонятно. Если, конечно, не считать вышерпиведённые материалы одним большим шаромыжничеством.
Но при этом хотя бы видно, чем характерны финно-угры. Характерны ли тем же самым погребения мери?
Это мы увидим чуть ниже. Но пока одно ясно: очень большое число исследователей очень хотят сделать мерю наследницей дьяковской культуры. Всё с тем же нутряным позывом, что распирает наших славянофилов - а давайте мы любой ценою привяжем мерю к финно-уграм. Поскольку в местах обитания мери последними финно-уграми были «дьяковцы» - то, несмотря на трёхсотлетний разрыв в традиции, мы добавим тем двести лет жизни и нежно пристыкуем к ним мерю.
Между тем, меря расходится с «дьяковцами» в самом главном - в погребальном обряде. Если у первых в ходу были так называемые «домики мёртвых», то вторые делали грунтовые или поверхностные захоронения.
В целом же мерянскую принадлежность обнаруживаемых при раскопках вещей определяют, в основном, по наличию финно-угорских шумящих украшений -

глиняные лапы и кольца, вещи и амулеты, связанные с культами животных и птиц, проволочные височные кольца с замками в виде круглого щитка .
…
шумящие привески в виде каркасного треугольника из проволочной косоплетки с шумящей бахромой из «утиных лапок», треугольников и «бутылочек». Здесь же обычны привески с четырёхугольной или круглой плетёной или ажурной основой и с такой же шумящей бахромой, распространённые в могильниках мордвы, муромы и прикамских финнов.
Типично мерянскими, по Е.И.Горюновой, являются также шумящие привески в виде спаянных треугольником трёх или более плоских проволочных спиралей. Они встречаются в курганах Волго-Клязьменского междуречья. В суздальских и костромских курганах найдены привески, состоящие из трёх — шести спаянных проволочных колец с шумящей бахромой внизу.

Я не буду вдаваться здесь с схоластический спор, насколько эти финские вещи - мерянские. Ибо ответ зависит только от того, к какому этносу отнести самих мерян. Потому что при всей и всеобщей убеждённости, что меря - финский народ, - существуют сомнения, что это не так. И что на самом деле народ этот может оказаться метисным новообразованием на базе того пришлого неизвестного славяноморфного народа, которого мы раньше записали в потомки венедов, и реликтов автохтонного финского населения, которое продолжало мыкать долю свою после таинственного исчезновения народа дьяковской культуры.
О славяноморфном народе мы только что говорили - кратко напомню.
Проблема: неизвестно кому принадлежат браслетообразные сомкнутые височные кольца. В середине и третьей четверти I тыс. н.э. племя, женщины которого носили такие украшения, оно расселилось в Полоцком Подвинье, Смоленском Поднепровье и части районов Волго-Окского междуречья среди аборигенного населения. Эти люди появились в этом регионе около VI в. (а на Смоленщине фиксируется и V в.!), влившись в местную среду, и стали хоронить умерших в общем некрополе.
Височные кольца носили как славяне, так и балты. Потому неясно, ни кто эти пришельцы, ни откуда они пришли. Но факт, что их «предков», которые носили бы такие же кольца где-то в другом месте, не обнаружили. По этой причине видный русский археолог В.В.Седов полагает, что в летописи эти люди вошли под именем меря:

…когда летописец писал, что «перьвии насельници в Новегороде словене в Полотьски кривичи, а в Ростове меря...», он имел в виду, по всей вероятности, славян, занявших земли мери, а не финноязычное население этого края.

То, что находки браслетообразных височных колец протянулись из Понеманья, позволяет предположить, что пришлое это население происходит откуда-то из Южной Прибалтики. В первой книге - «Русские - не славяне?» я связываю это население с венедами. Точнее, с теми людьми, которых постоянно выплёскивали в лес нападения из степи на предславянские культуры лесостепной полосы и которые как бы наслаивались на венедов античных авторов, вышедших из пшеворской культуры и оставшихся в лесной полосе от Одера до верхнего Днепра, Десны и Оки. Где и вбирали в себя балтские и финские влияния.
К моменту появления славян на исторической арене у нас есть всё, кроме объяснения, кому принадлежали браслетообразные височные кольца. Их можно приписать балтам - но какого-то единого балтского народа от Понеманья до Поволжья мы не знаем. А кто-то именно в этих местах должен был носить признаки гаплогруппы R1a, раз уж она передалась нам от охотников ледникового периода. При том, что даже лихие балтофилы обнаруживют в культуре Тушемли-Банцеровщина множество славянских черт - а ведь до VII века в этих местах никакого славянского народа не было, - элементарная логика заставляет предположить, что народ браслетообразных колец и есть тот самый предславянский венедский стержень.
Но далее он исчез.
Как считает В.В.Седов - не исчез, а был мерею.
Как считаю я - не исчез, а СТАЛ мерею. Отчего этот народ и очередным феноменом метисации в восточноевропейском пространстве, понеся в будущее черты как славяноморфного предславянского, так и финноморфного населения. Которое, как полагают многие, само было наследником уже упомянутой дьяковской культуры.

Примечание о дьяковской культуре

Представители финно-угорского народа, принадлежавшего к так называемой дьяковской культуре, проявляются в археологии впервые в VII веке до н.э. Этот народ населял территорию нынешних Московской, Владимирской, Ярославской, Тверской, Смоленской и Вологодской областей. При своём появлении в этих местах они смели население фатьяновской культуры - причём смели, судя по археологии, самым жесточайшим образом. «Фатьяновцы» же по происхождению примыкают к культурам боевых топоров, что, как мы помним из первой книги, являются часть индо-европейского мира и частью генетической общности R1.
Учёные единогласны: это, несомненно, культура финно-угорского типа.
В начале I тыс. н.э. эти люди становятся первыми москвичами: их следы появляются в самом её сердце - на Кремлёвском холме. Правда, центр их «московского» племени, скорее всего, находился в районе не Кунцева. Именно тамошнее городище в начале новой эры имело очень мощные фортификационные сооружения из тройной линии насыпных валов и частоколов.
Впрочем, другие городища дьяковцев - а их только на территории Москвы было до десяти - тоже прилично укреплены.
Судя по всему, поначалу дела у этих людей идут в гору: появившись на берегах Москвы-реки в IX-VII вв. до н.э. и пережив позднее некоторый упадок, к рубежу новой эры они демонстрируют свидетельства подъёма. Само сооружение крепостей свидетельствует не только о том, что с кем-то они ведут изнурительную борьбу, но и о том, что они обладают достаточными трудовыми и материальными ресурсами, чтобы вкладывать их в оборонительное строительство.
Культурные слои дьяковских памятников содержат находки из глины, камня, кости, бронзы, остатки жилищ, хозяйственных и производственных помещений. Судя по находкам на нынешней Соборной площади в Кремле (в основном, т.н. текстильная керамика - с отпечатками ткани на поверхности, - датируе¬мая V-Ш вв. до н.э.), знималось «дьяковское» население, если смотреть по совокупности находок зёрен и пыльцы в культурном слое, а также серпов, зернотёрок и других сельскохозяйственных инструментов в дьяковских поселениях, - экстенсивным земледелием и скотоводством. Даже прибрежные леса сведены, и склоны берегов заняты пашнями. Выращивались такие культуры, как просо, ячмень, пшеница. Среди домашних животных наиболее распространенными были свиньи, лошади и крупный рогатый скот.
Охота была уже профессиональной, промысловой: ценный мех зверей был основным предметом торговли с южными районами. В обмен получали стеклянные бусы и бронзовые украшения, которые часто становились сырьём для местного ювелирного производства. А среди «бизнес-партнёров», кстати, были и легендарные скифы - на раннем ещё этапе дьяковской культуры.
Были здесь развиты также ткачество и керамическое производство. Впрочем, посуда была лепная: местное население не знало гончарного круга. При обработке поверхности использовалась ткань, отпечатки которой сохранялись на посуде: изделия получали характерную «сетчатую» поверхность.
Важное место в хозяйстве занимала обработка железа. Его получали сыродутным способом, а в качестве сырья использовались местные болотные руды. На начальном этапе культуры железные изделия редки — основным поделочным материалом была кость. Однако со временем роль железоделательного производства возрастает, количество железных вещей увеличивается, их ассортимент в течение I тыс. н.э. становится разнообразнее.
Любопытно выглядел погребальный обряд этих людей. Тело умершего сжигали на костре где-то за пределами поселения, а затем кремированные останки помещались в «домики мёртвых» - этакие склепы в виде прямоугольных бревенчатых полуземлянок высотой около 2 м с двускатной крышей и очагом у входа. По одной из не очень научных, но забавных гипотез, именно они и послужили прообразом жилища Бабы-Яги в русских сказках.
Но позднее - в VI - VII веках - дьяковская культура приходит в упадок. Археологически заметно, как на Кремлёвском холме и вообще в устье Москвы-реки и Неглинной начинают вновь вырастать леса. А на рубеже VII-VIII вв. отмечается настоящий кол¬лапс «цивилизации» москворецких городищ. Возможно, их всё же победил тот враг, от которого они защищались стенами. Например, оборонительные сооружения на Дьяковском городище горели не раз - вал здесь досыпали и укрепления восстанавливали не менее шести раз. С другой стороны, победитель, если он был, сам на этих землях не поселился: находки VIII-IX вв. на этой тер¬ритории отсутствуют.
При этом, однако, существует загадка: вплоть до появления в IX-XI веках в этих местах славянских поселенцев здесь сохраняются финская гидронимика и топонимика (например, само имя Москва, названия рек Яуза и Яхрома, и так далее). Кто перенёс имена через двухвековой «провал во времени»?
Ответа на эту загадку у археологии пока нет. Зато он есть у нас. И связан - ну, конечно: с появлением в этих местах «лесных венедов». Правда, те почему-то именно на дьяковских территориях не селились. Сакральные они были? Были территориями «баб-Ёг», что русского, то есть венедского, через R1a, духа - на дух не переносили? Или дьяковцы прокляли эти места, умирая? Или фатьяновцы, умирая, прокляли дьяковцев на то, чтобы не оставили те потомства?
Неизвестно. Но у учёных объяснение только одно:

первые славяне проникли в этот регион раньше, чем ранее считалось, - с конца IV—V вв. И в этом случае переносчиком топонимической традиции становится известное по русским летописям племя мерь, которое определяют как метисное славяно-финское.

И с этим можно согласиться. С одною лишь поправкою: не было в IV—V вв. никаких славян. Тем более здесь. Лишь где-то далеко на Днепре ещё не славянские, а - предславянские «киевцы» разбирались попеременно с готами и гуннами и с гуннами против готов.
А вот славяноморфные венеды…
Венеды - были.

Но во всяком случае, видно, что меря никак не могли быть потомками дьяковцев. Разрыв в двести лет культурной и этнической преемственности никак не содействует.
Зато о том, что меря летописного времени - «офиннившиеся» потомки венедов, видно также из эволюции, прослеживаемой как раз по браслетообразным кольцам.

Браслетообразные височные кольца с сомкнутыми (или слегка заходящими) концами… известны на обширной территории от восточного побережья Чудского озера до восточных районов междуречья Волги и Клязьмы.
…Курганы с находками сомкнутых колец или образуют самостоятельные могильники, или расположены в одних могильниках с насыпями, в которых встречены завязанные украшения.
…Распространение этих украшений в значитель¬ной степени совпадает с ареалом финно-угорской топогидронимики на древнерусской территории.
…Для финно-угров характерны меридиональные трупоположения. В могильниках, где есть курганы с меридиональными трупоположениями, сравнительно часты браслетообразные сомкнутые кольца…

Сделаем паузу, ибо дальше идёт забавная мысль, о которую мы не раз будем спотыкаться в дальнейшем.
Ещё раз. Мерю традиционно относят к финно-уграм. Это хорошо, но характерным этноопределяющим признаком финнов считаются так называемые шумящие подвески. Так вот:

В большинстве случаев шумящие привески находят в подкурганных захоронениях, лишённых височных колец. Совместные находки этих украшений в одном комплексе сравнительно редки…

Иными словами: финны - данные финны - не использовали височных колец, либо это использование было редким и хорошо объяснялось межэтничекими браками.
Так на каких основаниях народ браслетообразных колец относят к финно-уграм? Как говорится, либо крестик, либо трусы - либо народ с кольцами - не меря, либо меря - не финны.
Но для первого случая необходимо определить, что же это за народ такой тут жил, который не вошёл в число упомянутых в летописи. Причём народ довольно распространённый, многочисленный, раз оставил по себе следы от Немана и Пскова до Москвы и Владимира. Во втором же случае подобных парадоксов не возникает. Зато явственен процесс базирующегося на взаимной комплиментарности процесса слияния мери и… мери - мери «венедской» и мери «финской»:

С браслетообразными завязанными кольцами шумящие привески встречены трижды, с ромбощитковыми — дважды, а с браслетообразными сомкнутыми — не менее 18 раз.

А скорее всего, меря стала продуктом взаимного непротивления «лесных венедов» и финской води:

Финская атрибуция погребенных в ярусных курганах северной полосы Восточной Европы представляется несомненной. При трупоположениях в таких курганах встречены только многобусинные височные украшения, типичные для одного из финских племен — води, и браслетообразные сомкнутые кольца.

И мы видим, как заканчивался процесс финнизации племени браслетообразных колец:

Федовский грунтовой могильник XI — XII вв., расположенный на Мете в Вышневолоцком р-не, содержал трупоположения с различной ориентировкой и древнерусским вещевым инвентарём. Неславянский характер большинства погребённых здесь проявляется в их ориентировке.
…Очевидно господство здесь (61,5%) характерных для финно-угров меридиональных захоронений. На финское происхождение основной части погребенных в Федовском могильнике, по-видимому, указывает также ритуал разрушения трупов, отмеченный в 35 случаях. Характерные же височные украшения погребенных здесь представлены браслетообразными сомкнутыми кольцами.

Исчезло племя мери в ходе славянизации этих мест. Кстати, с участием словен и кривичей:

Современные говоры территории, ко¬торую в XII—XIII вв. занимало Владимиро-Суздальское княжество, сложились и развились на основе говоров словен новгородских и кривичей… Новгородские словене освоили левобережную часть Поволжья, а также осели по правую сторону Волги, на территории современных Ярославской и Ивановской областей… Кривичи, согласно диалектным данным, заселяли области по правую сторону Волги.

В XI веке мы видим, что -

и втульчатые, и щитковые браслетообразные кольца выходят из употребления, что обычно объясняется славянизацией финского населения междуречья Волги и Оки. Можно полагать, что на смену этим украшениям пришли браслетообразные сомкнутые височные кольца. В XI— XIII вв. эти украшения носило уже не финское население лесной части древней Руси, а его славянизированные потомки. Поэтому вполне закономерно, что браслетообразные сомкнутые кольца обычно встречаются в славянских курганах и часто сопровождаются древнерусскими украшениями.

Любопытно, что именно меря исчезла в ходе славянизации. Не потому ли, что, в отличие от других финно-угорских племён в ней существовало давнишнее представление о «нечуждости» славянского быта и миропредставления?

Нередки были брачные связи между славянами и мерей, о чем свидетельствует появление славяно-мерянских поселений и курганных могильников. Затем прекращают функционирование собственно мерянские укреплённые поселения, свидетельствуя о том, что племенная организация мери была нарушена. Меря как этнос перестала существовать, по-видимому, в XII в.

Как бы то ни было, но во время призвания меря - кем бы они ни была - ещё крепко стояла на ногах.
Но принципиально при этом вот что.
Дело в том, что, по карте могильников судя, племена, упомянутые в сказании о призвании - не смешиваются! Каждое живёт на своей земле. Между массивами захоронений словен и кривичей проходит довольно внятная граница. Тем более внятная, что только по ней и встречается некоторая чересполосица. Точно так же нет мерянских памятников в землях словен. В IX веке археологические следы, отличные от словенских и кривичских и относимые к мерянским, присутствуют довольно далеко от Ладоги. Даже если считать позднедьяковские захоронения мерянскими - всё равно от них до Ладоги как от Москвы до… до Ладоги. Представляете эти пространства, где якобы люто резались род на род? Примерно как народишко из-под Мюнхена до Парижа добирается, чтобы там правду свою устанавливать…
Эту мысль также можно долго разворачивать, но я скажу кратко: либо события вокруг «призвания» разворачивались среди жителей Ладоги разных национальностей, либо… Либо их не было. А всяческие кривичи, меря, чудь и весь появились в тексте летописца только лишь для того, чтобы обосновать права русских князей на соответствующие земли. Ну, вот вроде как наши славянофилы усердно обосновывают права поляков на земли России, доказывая, что Рюрик был западный славянин, а варяги - оные же, родом из Польши…

Славяне были не единственным народом, населявшим Древнюю Русь. В ее котле «варились» и другие, более древние племена: чудь, меря, мурома. Они ушли рано, но оставили глубокий след в русском этносе, языке и народном фольклоре.

Чудь

«Как лодку назови, так она и поплывет». Таинственный народ чудь вполне оправдывает свое название. Народная версия гласит, что славяне окрестили некие племена чудью, поскольку их язык казался им странным, непривычным. В древнерусских источниках и народном фольклоре сохранилось немало упоминаний о «чуди», которую «варяги из заморья обложили данью». Они принимали участие в походе князя Олега на Смоленск, против них воевал Ярослав Мудрый: «и победил их, и поставил город Юрьев», о них слагали легенды, как о чуди белоглазой – древнем народе, сродни европейским «феям». Они оставили огромный след в топонимике России, их имя носит Чудское озеро, Чудский берег, деревни: «Передние Чуди», «Средние Чуди», «Задние Чуди». С северо-запада нынешней России до гор Алтая по сей день прослеживается их загадочный «чудный» след.

Долгое время их было принято ассоциировать с финно-уграми, поскольку о них упоминали там, где проживали или до сих пор проживают представители финно-угорских народов. Но в фольклоре последних также сохранились предания о загадочном древнем народе чудь, представители которого покинули свои земли и ушли куда-то, не пожелав принимать христианство. Особенно много про них рассказывают в Республике Коми. Так поговаривают, что древнее урочище Важгорт «Старая деревня» в районе Удора когда-то был поселением чуди. Оттуда их якобы вытеснили славянские пришельцы.

В Прикамье о чуди можно узнать немало: местные жители описывают их внешность (темноволосые и смуглые), язык, обычаи. Рассказывают, что жили они посреди лесов в землянках, где и погребали себя, отказываясь подчиняться более удачливым захватчикам. Есть даже легенда, что «чудь ушла под землю»: мол, вырыли большую яму с земляной кровлей на столбах, да и обрушили ее, предпочтя смерть плену. Но ни одно народное поверье, ни летописное упоминание не может ответить на вопросы: что это были за племена, куда они ушли и живы ли еще их потомки. Некоторые этнографы относят их к народам манси, другие к представителям народа коми, которые предпочли остаться язычниками. Самая смелая версия, появившаяся после открытия Аркаима и «Страны городов» Синташты, утверждает, что чудь – это древние арии. Но пока что ясно одно, чудь – одни из аборигенов древней Руси, которых мы потеряли.

Меря

«Чудь начудила, да меря намеряла гатей, дорог да столбов верстовых…» - эти строки из стихотворения Александра Блока отражают замешательство ученых его времени по поводу двух племен, когда-то проживавших по соседству со славянами. Но, в отличие от первого, у мери оказалась «более прозрачная история». Это древнее финно-угорское племя когда-то обитало на территориях современных Московской, Ярославской, Ивановской, Тверской, Владимирской и Костромской областях России. То есть, в самом центре нашей страны.

О них осталось немало упоминаний, меря (merins) встречается у готского историка Иордана, который в VI веке называл их данниками готского царя Германариха. Как и чудь, они были в войсках князя Олега, когда он ходил в походы на Смоленск, Киев и Любеч, о чем сохранились записи в «Повести временных лет». Правда, по мнению некоторых ученых, в частности Валентина Седова, к тому времени этнически они уже были не поволжско-финским племенем, а «наполовину славянами». Окончательная ассимиляция, произошла, очевидно, к XVI веку.

С именем меря связано одно из самых крупных крестьянских восстаний Древней Руси 1024 года. Поводом стал великий голод, охвативший суздальскую землю. Причем, согласно летописям, ему предшествовали «безмерные дожди», засуха, преждевременные заморозки, суховеи. Для мери, большинство представителей которых выступало против христианизации, это очевидно выглядело «божественным наказанием». Во главе бунта стали жрецы «старой веры» - волхвы, которые попытались использовать шанс, чтобы вернуться к дохристианским культам. Впрочем, неудачно. Мятеж был разбит Ярославом Мудрым, зачинщики были казнены или отправлены в изгнание.

Несмотря на скудные данные, которые нам известны о народе меря, ученым удалось восстановить их древний язык, который в отечественной лингвистике получил название «мерянский». Его реконструировали на основе диалекта ярославско-костромского поволжья и финно-угорских языков. Ряд слов удалось восстановить благодаря географическим названиям. Так оказалось, что окончания «-гда» в центрально-русской топонимике: Вологда, Судогда, Шогда – наследие мерянского народа.

Несмотря на то, что упоминания о меря полностью исчезли в источниках еще в допетровскую эпоху, сегодня есть люди, которые относят себя к их потомкам. В основном, это жители Верхнего Поволжья. Они утверждают, что меряне не растворились в веках, а составили субстрат (подоснову) северной великорусской народности, перешли на русский язык, и их потомки называют себя русскими. Впрочем, никаких доказательств этому нет.

Мурома

Как гласит Повесть временных лет: в 862 году жили в Новгороде словене, в Полоцке кривичи, в Ростове меря, в Муроме мурома. Последних летопись, как и мерян, относит к неславянским народам. Их название переводится как «возвышенное место у воды», что соответствует положению города Мурома, который долгое время был их центром.

Сегодня на основе археологических находок, обнаруженных в крупных могильниках племени (расположены меж притоками Оки левыми Ушной, Унжей и правым Тёшей), практически невозможным определить, к какой этнической группе они принадлежали. По мнению отечественных археологов, они могли быть как еще одним финно-угорским племенем или частью мери, так и мордвой. Известно лишь одно, это были доброжелательные соседи с высокоразвитой культурой. Их оружие по качеству изготовления было одним из лучших в близлежащих областях, а ювелирные украшения, которые в изобилии найдены в захоронениях, отличаются изобретательностью форм и тщательностью изготовления. Для мурома были характерны дугообразные головные украшения, сплетенные из конского волоса и полосок кожи, которые были спирально оплетены бронзовой проволокой. Интересно, что аналогов у других финно-угорских племен не встречается.

Источники показывают, что славянская колонизация муромы была мирной и происходила, в основном, за счет прочных и экономических торговых связей. Впрочем, итогом этого мирного сосуществования стало то, что мурома было одним из самых первых ассимилированных племен, исчезнувших со страниц истории. К XII веку о них уже не упоминается в летописях.

Известно, что задолго до появления немногочисленных славянских переселенцев на территории вокруг озера Неро был один из крупных центров народа Мерян. Озеро, являлось одним из священных мест. Культовыми святынями народа считались Синие камни, находящиеся на небольшом острове посредине озера; возможно. Да и сам остров играл важную роль в языческих обрядах, так как Меряне видели в нём некую первозданную землю. С юга в озеро впадает река Сара. В мерянском фольклоре река, как и вообще проточная вода, «мыслилась некой границей разделения жизни и смерти…» (Плешанов Е.В. К вопросу о происхождении названия «Ростов»//История и культура Ростовской земли. - Ростов, 1998) «Тот свет» располагался ниже устья Большой реки на север или запад от поселения. Для жителей Сарского городища таким направлением мог служить путь по Саре на Неро. Согласно мифологическим представлениям древних Мерян, верховный бог, приняв облик водоплавающей птицы, скорее всего утки, стаи которых во множестве обитали в камышах озера, обозначил пути перелёта птиц, приносивших с собой обновление природы. Птичьи караваны как раз пролетали над Сарским городищем и поворачивали на север к озеру Неро. Вероятно, вблизи Сарского городища находился главный культовый центр Мерян-язычников. Культ водоплавающей птицы был не случаен, т.к. это единственное живое существо, способное передвигаться в любом направлении по воздуху, воде и земле. В свою очередь, культ священной птицы связан с представлениями о плодородии, жизненных циклах растений, животных и человека, с культом воды. Если учесть, что мерянское «Ка» означает «один», то Каово или Каава (старинное название озера) может переводиться как «Одна мать или Первая мать», то есть богиня воды для народа, селившегося на берегах озёр и рек.

На этой странице мы будем публиковать исторические и этнографические материалы, подробно раскрывающие о верованиях народа Меря.

Юмол - Чудский Бог Неба из новгородской грамоты XIII века

Берестяны́е гра́моты, письма и записи на коре берёзы (бересте), - памятники письменности Руси XI-XV вв. Берестяные грамоты всегда представляли первостепенный интерес как источники по истории общества и повседневной жизни наших средневековых предков, и истории их языка.

Существование берестяной письменности было известно и до обнаружения грамот археологами. В обители св. Сергия Радонежского «самые книги не на хартиях писаху, но на берестех» (Иосиф Волоцкий). По В. Л. Янину, в музеях и архивах сохранилось немало поздних документов, написанных на бересте (XVII-XIX веков; даже целые книги). Этнограф С. В. Максимов видел в середине XIX века берестяную книгу у старообрядцев на Мезени. На берегу Волги близ Саратова крестьяне, роя силосную яму, в 1930 году нашли берестяную золотоордынскую грамоту XIV века.

Большинство найденых в Новгороде берестяных грамот - частные письма, носящие деловой характер (взыскание долгов, торговля, бытовые указания). К этой категории тесно примыкают долговые списки (которые могли служить не только записями для себя, но также и поручениями «взять с такого-то столько-то») и коллективные челобитные крестьян феодалу (XIV-XV века)

Кроме того, имеются черновики официальных актов на бересте: завещания, расписки, купчие, судебные протоколы и т. п.

Сравнительно редки, следующие типы берестяных грамот: церковные тексты и литературные и фольклорные произведения, например такие как заговоры.

Особый интерес представляет новгородская берестяная грамота № 292 - грамота, найденная в 1957 году при раскопках в Новгороде, являющаяся древнейшим из известных документов на Чудском финно-угорском языке. (Напомним, что в средневековом Новгороде был Чудский административный район - Чудский конец) Документ датируется началом XIII столетия.

юмолануоли і нимижи
ноули се хан оли омо боу
юмола соудьни иохови

Стрела бога с десятками имён
Божья эта стрела
Вершит божий суд.

юмолан нуоли інимижи
ноули сека н[у]оли омо боу
юмола соудьнии оковы

Бога стрела, человека
стрела тоже стрела. [
Божьим судом окованы.]

Согласно авторитетному мнению Е.А. Хелимского, грамота является записью заговора. В ней употребляется имя небесного бога Юмола : ему принадлежат стрелы, которыми бог поражает злых духов - правит небесный суд (обладая, между прочим, чудесной способностью метать сразу три стрелы); показательно, что в финском фольклоре словом Юмола могут обозначать и христианского Бога, и колдуна. Записанный заговор явно направлен против духов болезней, которых и в русских заговорах истребляют Божьи стрелы.

Один из русских заговоров призывал: "И стрели батюшко, истинный Христос, в мою любимую скотинку своим тугим луком и калёными стрелами в ясныя очи, в сырую кость, и угони, выганивай двеннадцать ногтей, двенадцать недугов, тринадцатый наибольший" . Интересно, что здесь слово "суд" славянское: видимо, представление о Божьем суде стало доступно прибалтийским финнам в результате русского христианского влияния. Юмола, в этом тексте небесный стрелок, уже явно ассоциируется с христианским Богом.

В свою очередь, по верованиям русских поморов, болезни - это стрелы, которые пускали из Корелы по ветру колдуны. Нойданнуоли - горящая стрела, выпускаемая колдуном, - не знает промаха. "С ветру" начинается колотьё в суставах, которое именуется "стрелья" или "стрел". Тех же колдунов часто приглашали как целителей, ибо только они и могут вылечить болезнь, а также на похороны и свадьбу; они же считались искусными корабелами. Настоящая берестяная грамота - раннее свидетельство взаимосвязей русского и финского обрядовых обычаев.

Вполне возможно, что и древние Меряне называли своего Бога Неба - Юмол (Юм). В современном язычестве родственного Мерянам Марийцев почитается верховный бог Неба - Ош Кугу Юмо .

Первоначально слово «Юмо » в финских языках значило Небо, и в этом смысле оно до сих пор употребляется в некоторых случаях, например в выражениях «юмо волгалтла », небо проясняется; «юмо йуклана », небо гремит; «юмо пылайте », небо в облаках; в сложных словах - юмонÿдыр , «горизонт» (букв. «край неба»), юмонлулеге , «мироздание» (букв. «остов неба»). Позже, оно стало обозначать верховное божество: юмонкÿй , «жертвенник» (букв. «камень Юмо»), юмонпундаш , «небо» (букв. «дно Юмо», ср. морд. Pundas < др.-инд. budhnas. Ветер - дыхание Юмо, радуга - боевой лук (jumyn joŋež < праур. *jonks).

Юмол пребывает в своем небесном доме на золотом престоле, откуда ему видны все дела людей...

Портрет верхневолжского Волхва

Рис. 108. Обломок керамического сосуда с изображением камлающего волхва.
Плёсский посад. Рис. П.Н.Травкина

Что известно российской науке о городских волхвах раннего средневековья? По справедливому суждению Б.А. Рыбакова, не так уж и много. Обращаясь к теме жреческого сословия, историк с сожалением констатировал скудность письменных сведений: «в дошедших до нас источниках (преимущественно церковного про исхождения) эта тема умышленно не разрабатывалась, и фигуры языческих волхвов появлялись на страницах летописей лишь в исключительных случаях, когда им удавалось увлечь за собой чуть ли не целый город»1.За всё то время, которое прошло с момента опубликования исследования Б.А. Рыбаков...

Никола Зимний. Зима - за морозы, а мерянин - за праздники!

«Как ни зноби мороз, а праздничек веселый теплее печки пригреет!» говорили у нас в Верхнем Поволжье в старину. Декабрьское звено праздников, связанных в народной памяти с различными поверьями, обычаями и сказаниями, начинается 19 декабря зимним Николиным днем.

Это особо чтимый в народе православный праздник и очень почитаемый святой Никола-бог, Угодник Божий, Никола Милостивый, в народе почитался наравне с Исусом и Богородицей, превыше всех других святых. В народе даже бытовала легенда, что он должен был стать Богом, да отказался... Он покровитель земледелия и скотоводства, хозяин земных вод, заступник от бед и напастей, помощник в самых трудных делах и обязательствах.

Истоки особого почитания святой Параскевы в народной среде восходят к древнему языческому культу Богини Матери. В образе святой Параскевы у наших предков объединились воспоминания о четырех тезоименных мученицах. Из них особым почитанием пользовалась святая Параскева.

Kokuj, Uunan paiv, Juhannus, Semyk - главный летний праздник финских народов

Летнее время всегда было насыщено народными праздниками. Их возникновение связано с природными циклами, различными событиями в жизни наших предков и т.п. Праздники населения Верхнего Поволжья представляют собой яркий пример языческо-православного синкретизма: они столетиями включали в себя как языческие ритуалы, так и элементы церковного происхождения. Одним из наиболее значимых летних праздников был Иванов День - Кокуй (Летнее Солнцестояние. ("Иванов день (23 июня)". *kokkoi̯; ср. kokko "праздничный костер, также конусообразная куча") Кокуй праздник плодородия, плодовитости, потенции. В старые времена праздник отмечался на реке или озере угощением и пивом для всей округи. Каждому наливался ковш, после которого, как записано в старых церковных записях, все творили срамные пляски.

Дорога к Предкам. Погребальный обряд Верхнего Поволжья.

Кладбище в деревни Ушково. Карелия. (Ополовников А.В. Русский Север. М., 1977. С. 83).

Отчетливым отголоском обряда кремации покойников в средневековье следует считать, распространенный в Владимиро-Суздальской земле обычай «освящать» огнём землю на месте захоронения. Так на суздальском раннесредневековом кладбище М.В. Седова отмечала следы кострищ, прорезанных могильной ямой. Тот же обряд отчётливо наблюдался и в мерянских Кнутихинских курганах, обнаруженных нами (ивановским археологом Травкиным) на берегу Уводи и исследованных совместно с А.В. Уткиным.

О чем молчат Святые Ели. Семантика ели и культурологические параллели в русско-финнской обрядности. Часть 1, 2, 3

Тема хвойных деревьев в культуре русских пост-финских территорий России и ее финно-угорских народов и ели, в частности, изучается давно, тому подтверждение масса научных трудов весьма компетентных авторов (Шалина И.А., Платонов В.Г, Ершов В.П, Дронова Т.И...), каждый из которых посвящен обычаям и верованиям народа или его отдельной группы. Но не было еще такой работы, где был бы проведен сопоставительный анализ с целью выявить общие черты в обрядности, связанной с культом дерева, найти те параллели, которые тонкой нитью проходят через пласты культур финской, карельской, коми, удмуртской, русского Севера, средней полосы России (Ярославской, Владимирской губ..), Урала и Сибири. В данной статье будет сделана попытка провести такой анализ на основании изученных материалов по указанной выше тематике.

Чудские святилища Вологодчины. Вологодские рощи-Кусты.

Чудь заволочская (весь и меря) была этносом языческим. Система ее верований глубоко еще не исследована, но достоверно известно, что у них были специальные святилища - места языческих жертвоприношений ее главному богу - Йомалю-Юмалу. Сведения о таких местах есть в скандинавских сагах. В книге исландца Снорре Стурлесона, в которой излагаются события экспедиции в Биармию норвежца Торера Собаки, говорится, что Торер и его спутники, продав в Биармии свои товары, ночью тайно пошли в ближайший от поселка лес и обнаружили там курган, обнесенный деревянной оградой. Курган состоял из земли, наполовину смешанной с золотыми и серебряными монетами. На кургане стояла деревянная статуя бога Йомаля, который был изображен в виде сидящего на пне старика. На шее статуи висело золотое ожерелье, на коленях стояла серебряная ч... Святитель Леонтий Ростовский - первый святой Мерьямаа

Святые Православной церкви до святителя Леонтия - это, в основном, святые Киевской Руси. Леонтий Ростовский – это первый христианский святой той земли, которую мы сейчас называем Россией. Именно Леонтий положил начало православию на землях Мерьямаа, и многих святых дала эта благословенная земля в последующие века...

ХРИСТОС ЁЛЯЙ! ШАТ ЁЛЯЙ! Путешествие к Животворящему кресту Господню

ХРИСТОС ЁЛЯЙ! ШАТ ЁЛЯЙ! В день святой Пасхи мерянские краеведы из Москвы и Костромы посетили великую православную святыню Ростовской земли - Животворящий крест Господень. Почти шесть столетий в ростовской глубинке, среди болот и озер, хранится одна из величайших древностей нашей земли - Животворящий Крест Господень. Болота из-за того, что их частично осушили и проложили через них дороги, перестали быть непроходимыми, а потому к Кресту, в село Годеново, теперь может попасть всякий, кто поимеет желание. Из-за доступности святыни ореол таинственности Креста, возможно, не так ярок, как в прошлом. Тем не менее книга Чудес, явленных Им, неуклонно пополняется новыми свидетельствами…

Символика змеи в древностях Верхневолжья (к вопросу о финских корнях русской культуры).

Обращение к теме обусловлено постепенным пополнением количества археологических, этнологических и письменных источников, связанных с темой древнего волжско-финского наследия в русской культуре. Тема не теряет остроты в исторической науке сегодняшнего дня.

Рассмотрим один из мифологических образов, достаточно ярко, на наш взгляд, отраженный в разнообразных источниках. Древнейшее изображение змеи на территории Ивановской области встречено на стоянке Сахтыш 2 и относится к 3 тысячелетию до н.э.

Культ медведя и медвежья свадьба в Мерянском Поволжье

Медведь, завершивший в летописи прения о вере с волхвами, был главным героем одной легенды, восходящей к древнерусским временам. В ней рассказывается об основании Ярославля. Это было в начале XI в., когда князь Ярослав, прозванный Мудрым, правил еще в Ростове. На месте будущего Ярославля - у впадения Которосли в Волгу - находилось урочище, называемое Медвежий угол. Там обитали «человецы поганыя веры» - злые язычники. Поклонялись они богу Нижнего мира (Волосу, Керемету), в святилище которого - керемети - горел неугасимый огонь и совершались жертвоприношения. Обряды совершал особо почитаемый кудесник.

Традиция масок в Верхнем Поволжье. Доклад на XIV Международном фестивале масок в Латвии

Важнейшим элементом, объединяющим финские народы, был культ Предков, тотемного животного Медведя. Древний охотник, наряжаясь в шкуру священного животного, подражая ему, приобщался к его Духу, что сулило ему удачу на охоте. Такой же принцип заложен в обрядовых действиях финно-угорских шаманов, которые перевоплощаясь, могут быть приняты в потустороннем мире и могут войти в него.

Выворачивание одежды наизнанку в обрядовых мистериях рубежа 19 − 20-х веков носило такой же охранительный характер, как и у предков.

Утка, Конь, Олень - шелестящие обереги.

Со времен древнего каменного века - палеолита - мужскую и женскую одежду украшали орнаментом, нашивками и разного вида подвесками. И это не только было данью красоте, как ее понимали люди той поры, но, как говорят историки, носило знаковый характер. Любой орнамент и подвески имели глубокий смысл и тайное значение, они призваны были защищать человека от злых сил, в изобилии населявших окружающий мир.

О чем молчат Святые Ели. Семантика ели и культурологические параллели в русско-финнской обрядности.

Священная елово-сосновая роща на реке Шаршеньге. Фото Геннадий Михеев

В продолжение темы хвойных деревьев в финно-угорской традиции хотелось бы сказать еще несколько слов о свадебной обрядности как об одной из важнейших в жизни человека.

Свадьба - обряд инициации, умирания в одном облике и возрождения в новом, переход, сакральное действо. Почему же ель как хтоническое начало также присутствует и в свадебных обрядах? Это связано с олицетворением невесты с покойницей, в этот момент перехода девушки в новую взрослую жизнь она умирает для окружающих и становится причастна к миру загробному - миру предков, с которым связано почитание ели (сосны) (см. и ).

А.В. Киселёв. Поверья о колдунах и ведьмах в Ярославском Поволжье в XX в.

Одним из компонентов русских народных верований были поверья, связанные с существованием особой социальной группы, представители которой, как считали, являлись медиаторами между людьми и миром демонологических персонажей. Традиционно их называли «колдуны» и «ведьмы» («колдуньи»).

Объектом данного сообщения выступают поверья о колдунах и ведьмах в Ярославском Поволжье в XX в. На основе ранее не публиковавшихся источников мы попытаемся выделить признаки данного явления духовной жизни русского населения названного региона и проанализировать их.

Деревенские святыни южных регионов Ярославского Поволжья в XIX-XX вв.

Д. Зманово Борисоглебского района Ярославской области. Крест и развешанная одежда у источника Преподобного Иринарха. 2002. Фото автора.

Неотъемлемым элементом меряно-русских народных верований выступает культ деревенских святынь. Санкт-петербургский исследователь А.А. Панченко, введший в научный оборот термин «деревенские святыни», объединял этим определением искусственные и природные объекты, почитание которых не предусмотрено каноническим церковным обиходом. В настоящем сообщении мы попытаемся изучить данное явление в контексте традиционной культуры южных районов Ярославской Мерянии – Борисоглебского, Переславского, Ростовского и Угличского. В XIX – начале XX вв. здесь располагались Переславль-Залесский уезд Владимирской губернии, Ростовский и Угличский уезды Ярославской губернии.

Рунические знаки Верхнего Поволжья

(рис.1) Рунические знаки: а - Алабужское мерянское городище (по П.Н. Травкину),
б - Алеканово на р.Оке (по В.А. Городцову), в - средневековый Плёс (по П.Н. Травкину).

Необходимо отметить заслугу волхвов Верхней Волги как первых хранителей (а также, видимо, разработчиков) ранних форм письменности. Применительно к нашему региону это так называемые восточно-европейские руны, находящиеся в настоящее время в стадии собирания и расшифровки. Основными источниками новых сведений здесь становятся материалы археологических раскопок, и главные надежды на новые образцы письменности следует, видимо, увязывать с финскими протогородами - мерянскими культурными центрами, где роль волхвов была особенно велика.

Зооморфные образы в культуре финно-угорских народов Костромского края

На территории Костромского края автохтонным населением являются финно-угры: меря, чудь, марийцы. По данным археологов можно судить о присутствии в культуре меря стойких тотемических представлений: в качестве оберега чаще всего использовались фигуры коня и водоплавающие птицы. Древнейшие изображения водоплавающих птиц связаны с промысловой охотничьей магией. Чаще всего их находят на местах, где происходили общинные мольбища .

Первые епископы мерянского Ростова

Святой Леонтий, епископ Ростовский проповедует язычникам Худ. Е.О. Моргун

Жителей языческого Мурома у нас принято называть "святогонами" за их упорное сопротивление христианскому крещению - но если нашу историю копнуть поглубже, понимаешь, что не мурома, а ростовские меря были наиболее упорны в вере своих предков.

Первых епископов, Федора и Илариона, меря встретили так "ласково", что преосвященные отцы попросту сбежали из негостеприимного города. Об этом пишет житие их преемника Леонтия, а Киево-Печерский Патерик называет Леонтия "первопрестольником" - то есть, видимо, первые епископы толком и не вступали в руководство новой Ростовской епархией...

«Чудь начудила, да меря намеряла гатей, дорог да столбов верстовых…». Эти строки из стихотворения Александра Блока отражают замешательство ученых его времени по поводу двух племен, когда-то проживавших по соседству со славянами.

Чудь

Таинственный народ чудь вполне оправдывает свое название. Народная версия гласит, что славяне окрестили некие племена чудью, поскольку их язык казался им странным, непривычным. В древнерусских источниках и народном фольклоре сохранилось немало упоминаний о «чуди», которую «варяги из заморья обложили данью». Они принимали участие в походе князя Олега на Смоленск, против них воевал Ярослав Мудрый: «и победил их, и поставил город Юрьев», о них слагали легенды, как о чуди белоглазой – древнем народе, сродни европейским «феям». Они оставили огромный след в топонимике России, их имя носит Чудское озеро, Чудский берег, деревни: «Передние Чуди», «Средние Чуди», «Задние Чуди». С северо-запада нынешней России до гор Алтая по сей день прослеживается их загадочный «чудный» след.

Долгое время их было принято ассоциировать с финно-уграми, поскольку о них упоминали там, где проживали или до сих пор проживают представители финно-угорских народов.

Но в фольклоре последних также сохранились предания о загадочном древнем народе чудь, представители которого покинули свои земли и ушли куда-то, не пожелав принимать христианство.

Особенно много о них рассказывают в Республике Коми. Так поговаривают, что древнее урочище Важгорт «Старая деревня» в районе Удора когда-то был поселением чуди. Оттуда их якобы вытеснили славянские пришельцы. В Прикамье о чуди можно узнать немало: местные жители описывают их внешность (темноволосые и смуглые), язык, обычаи. Рассказывают, что жили они посреди лесов в землянках, где и погребали себя, отказываясь подчиняться более удачливым захватчикам.

Есть даже легенда, что «чудь ушла под землю»: мол, вырыли большую яму с земляной кровлей на столбах, да и обрушили ее, предпочтя смерть плену. Но ни одно народное поверье, ни летописное упоминание не может ответить на вопросы: что это были за племена, куда они ушли и живы ли еще их потомки.

Некоторые этнографы относят их к народам манси, другие к представителям народа коми, которые предпочли остаться язычниками. Самая смелая версия, появившаяся после открытия Аркаима и «Страны городов» Синташты, утверждает, что чудь – это древние арии. Но пока что ясно одно, чудь – одни из аборигенов древней Руси, которых мы потеряли.

Меря

В отличие от чуди, у мери оказалась «более прозрачная история». Это древнее финно-угорское племя когда-то обитало на территориях современных Московской, Ярославской, Ивановской, Тверской, Владимирской и Костромской областях России. То есть, в самом центре нашей страны. О них осталось немало упоминаний, меря (merins) встречается у готского историка Иордана, который в VI веке называл их данниками готского царя Германариха. Как и чудь, они были в войсках князя Олега, когда он ходил в походы на Смоленск, Киев и Любеч, о чем сохранились записи в «Повести временных лет». Правда, по мнению некоторых ученых, в частности Валентина Седова, к тому времени этнически они уже были не поволжско-финским племенем, а «наполовину славянами». Окончательная ассимиляция, произошла, очевидно, к XVI веку.

С именем меря связано одно из самых крупных крестьянских восстаний Киевской Руси 1024 года. Поводом стал великий голод, охвативший суздальскую землю. Причем, согласно летописям, ему предшествовали «безмерные дожди», засуха, преждевременные заморозки, суховеи. Для мери, большинство представителей которых выступало против христианизации, это очевидно выглядело «божественным наказанием».

Во главе бунта стали жрецы «старой веры» - волхвы, которые попытались использовать шанс, чтобы вернуться к дохристианским культам. Впрочем, неудачно. Мятеж был разбит Ярославом Мудрым, зачинщики были казнены или отправлены в изгнание.

Так оказалось, что окончания «-гда» в центрально-русской топонимике: Вологда, Судогда, Шогда – наследие мерянского народа.

Рассматривая карты древнего Поволжья, несомненно, можно увидеть, как в междуречьях Волги, Оки, Ветлуги и Вятки - расположилась целая огромная область Поволжской Финно-угории! Множество народов переплеталось в глухих лесах, соседствовало между собой, перемещалось то с Урала на запад, то снова уходило на Урал.
С юга - в Закамье они граничили с тюрками - булгарами, суварами, буртасами.
На западе финно-угры соприкасались со славянскими племенами.
Многие народы пропали во тьме веков, но многие финно-угорские народы живы и поныне, каков их этногенез (то есть происхождение), где их исторические истоки, могли ли несколько финских народов, проживающих на одной территории образовать (как, например, из множества славян образовался древне-русский народ)? Возможно, что ответы на эти вопросы можно найти в этой статье про таинственный народ - меря (меряне)!

Меря — один из летописных финно-угорских народов, издавна живших на территории Центральной России, информации о котором сохранилось крайне мало (вследствие их славянизации выходцами из Киевской Руси). В том числе мало информации мы имеем о религии и верованиях народа Меря. О них возможно судить лишь на основе немногочисленных письменных свидетельств, параллелей культуры современного русского населения Центральной России и соседних финно-угорских народов. По нашему мнению общую схему можно выстроить, опираясь на сведения о религии близкородственных Мери народов - Мари и Эрзя.

Ознакомившись с материалами, доступными для поверхностного анализа, можно однозначно сказать, что имеется сходство космогонических мифов близких Мере и Эрзя. Во-первых, это общее представление о высшем божестве - создателе Вселенной. Он создает Землю в сообществе с темным Шайтаном флору и фауну.
Во-вторых, важную роль в мифе о творении земли играет птица утка (уткой оборачивается Шайтан и ныряет за землей на дно океана), с этим мифом перекликаются множественные мерянские украшения в виде уток, найденные при раскопках в областях Центральной России (аналогичный миф есть у !).

священная роща - Синьково городище

МИРОУСТРОЙСТВО МЕРЯН
Также характерная общая черта финно-угорских мифов — это трёхчастное деление пространства (верхний — горний мир, земной — дольний и низший), с непременным стержневым элементом (осью). Ось могли олицетворять дерево или гора. Создатель и вышние Боги обитали в мире небесном; духи природы, покровители людей и животных — в мире среднем; нижний мир — был пристанищем злых духов и их Бога Шайтана (у мари - Керемета).

Вероятно, вблизи Сарского городища находился главный культовый центр Мерян-язычников. Культ водоплавающей птицы был не случаен, т.к. это единственное живое существо, способное передвигаться в любом направлении по воздуху, воде и земле. В свою очередь, культ священной птицы связан с представлениями о плодородии, жизненных циклах растений, животных и человека, с культом воды. Если учесть, что мерянское «Ка» означает «один», то Каово или Каава (старинное название озера) может переводиться как «Одна мать или Первая мать», то есть богиня воды для народа, селившегося на берегах озёр и рек.

Юмол - Чудский Бог Неба из новгородской грамоты XIII века

Берестяны́е гра́моты, письма и записи на коре берёзы (бересте), — памятники письменности Руси XI—XV вв. Берестяные грамоты всегда представляли первостепенный интерес как источники по истории общества и повседневной жизни наших средневековых предков, и истории их языка.

Существование берестяной письменности было известно и до обнаружения грамот археологами. В обители св. Сергия Радонежского «самые книги не на хартиях писаху, но на берестех» (Иосиф Волоцкий). По В. Л. Янину, в музеях и архивах сохранилось немало поздних документов, написанных на бересте (XVII—XIX веков; даже целые книги). Этнограф С. В. Максимов видел в середине XIX века берестяную книгу у старообрядцев на Мезени. На берегу Волги близ Саратова крестьяне, роя силосную яму, в 1930 году нашли берестяную золотоордынскую грамоту XIV века.

Большинство найденых в Новгороде берестяных грамот — частные письма, носящие деловой характер (взыскание долгов, торговля, бытовые указания). К этой категории тесно примыкают долговые списки (которые могли служить не только записями для себя, но также и поручениями «взять с такого-то столько-то») и коллективные челобитные крестьян феодалу (XIV—XV века)

Особый интерес представляет новгородская берестяная грамота № 292 — грамота, найденная в 1957 году при раскопках в Новгороде, являющаяся древнейшим из известных документов на Чудском финно-угорском языке. (Напомним, что в средневековом Новгороде был Чудский административный район - Чудский конец) Документ датируется началом XIII столетия.
Согласно авторитетному мнению Е.А. Хелимского, грамота является записью заговора. В ней употребляется имя небесного бога Юмола: ему принадлежат стрелы, которыми бог поражает злых духов — правит небесный суд (обладая, между прочим, чудесной способностью метать сразу три стрелы); показательно, что в финском фольклоре словом Юмола могут обозначать и христианского Бога, и колдуна. Записанный заговор явно направлен против духов болезней, которых и в русских заговорах истребляют Божьи стрелы.

Один из русских заговоров призывал: "И стрели батюшко, истинный Христос, в мою любимую скотинку своим тугим луком и калёными стрелами в ясныя очи, в сырую кость, и угони, выганивай двеннадцать ногтей, двенадцать недугов, тринадцатый наибольший". Интересно, что здесь слово "суд" славянское: видимо, представление о Божьем суде стало доступно прибалтийским финнам в результате русского христианского влияния. Юмола, в этом тексте небесный стрелок, уже явно ассоциируется с христианским Богом.

В свою очередь, по верованиям русских поморов, болезни — это стрелы, которые пускали из Корелы по ветру колдуны. Нойданнуоли — горящая стрела, выпускаемая колдуном, — не знает промаха. "С ветру" начинается колотьё в суставах, которое именуется "стрелья" или "стрел". Тех же колдунов часто приглашали как целителей, ибо только они и могут вылечить болезнь, а также на похороны и свадьбу; они же считались искусными корабелами. Настоящая берестяная грамота — раннее свидетельство взаимосвязей русского и финского обрядовых обычаев.

меря: шуршащая подвеска, амулет из медвежьего клыка

Вполне возможно, что и древние Меряне называли своего Бога Неба - Юмол (Юм). В современном язычестве родственного Мерянам почитается верховный бог Неба - Ош Кугу Юмо (Юмо и сейчас по-марийски - Бог).

Первоначально слово «Юмо» в финских языках значило Небо, и в этом смысле оно до сих пор употребляется в некоторых случаях, например в выражениях «юмо волгалтла», небо проясняется; «юмо йуклана», небо гремит; «юмо пылайте», небо в облаках; в сложных словах — юмонÿдыр, «горизонт» (букв. «край неба»), юмонлулеге, «мироздание» (букв. «остов неба»). Позже, оно стало обозначать верховное божество: юмонкÿй, «жертвенник» (букв. «камень Юмо»), юмонпундаш, «небо» (букв. «дно Юмо», ср. морд. Pundas < др.-инд. budhnas. Ветер — дыхание Юмо, радуга — боевой лук (jumyn joŋež < праур. *jonks).
Юмол пребывает в своем небесном доме на золотом престоле, откуда ему видны все дела людей...

МЕРЯНСКАЯ ТОПОНОМИКА ПОВОЛЖЬЯ

В Ярославской области, в Борисоглебском районе, есть речка Пуре, левый приток Устья. В Ивановской области, в Пестяковском районе, — река Пурех (Пурешок), левый приток реки Ландеха, на ней стоит районный поселок Пестяки. Левый приток реки Лух-Пурешка. В Нижегородской области, в Чкаловском районе, — село Пурех.

Название Пуре, Пурех и Пурешка имеют "медовое происхождение". Территорию нынешних Ярославской, Ивановской, Нижегородской и некоторых других областей в прошлом населяло племя Меря, родственное по языку Эрзянам, Коми, Эстонцам, Финнам.
В ранней истории Меряне известны под своим именем, а позднее — под именем Суздальцев, Ростовцев и Белозерцев, по территориальному проживанию.
Вот географические названия, оставшиеся от Мерян: реки — Ока, Клязьма, Нерль, Лух, Теза, озеро Неро, города — Кострома, Пучеж, Шуя и пр. Под влиянием Русской государственности, культуры, письменности и православной церкви Меряне утратили свой язык и вошли в состав Русского народа, вошли со своими обычаями, бытом и порядками, земледельческим и ремесленно-производственным укладом, со своим трудолюбием, стойкостью и терпением.

Суздальское ополье
В VIII—X веках меряне, жившие в крае, который в истории назывался Ростовско-Суздальской землей, по сравнению с мерянами других территорий, были более богатыми, благодаря пушному промыслу и хорошо поставленному земледелию на черноземных суглинках Суздальского ополья. Частые находки арабских монет VII—X веков около Ростова, Владимира, особенно Суздаля, говорят об их торговых связях с арабским Востоком. Меряне поставляли арабам северную экзотику — соболей, бобров и конечно, свою извечную продукцию — мед и воск.

Раскопки финского могильника Большое Давыдовское-2 в Суздальском Ополье

Большая дорога Суздаль — Нижний Новгород связывала земледельческое ополье с Волгой, а через нее с "тридевятыми землями". Эта дорога очень способствовала развитию у местного населения торговой деятельности, предприимчивости, изобретательности, вежливости. И в настоящее время вряд ли найдется другой уголок с более обходительным, вежливым и приветливым населением, как этот район. Здесь набирающего воду из колодца приветствуют ловом "свеженько", а женщину, полощущую белье на речке — "беленько", уважительно низко кланяясь ей.

Здешние меряне жили в бревенчатых избах с русской (изобретена мерянами) печью, мылись в банях. Весной, по своим праздникам, до летней деловой поры водили песенные хороводы на цветистых лужайках, лесных полянах и светлых лесных опушках. Для езды по бездорожью меряне создали отличные экипажи: тарантас, телегу, таратайку (мерянские названия) и дрожки — для всех видов поездок.

Ведя сельское хозяйство, а также занимаясь охотничьим промыслом и рыбной ловлей, которые были обычно добычливы, меряне хорошо и сытно ели, а с гостями и в гостях по праздникам и выпивали. Пили они здоровые, слабо хмельные напитки, ими же изобретенные. Этими напитками были: ржаное пиво, что не так давно называлось крестьянским, буза (или бужа) — брага (крепкое пиво), приготовляемое на ржаном солоде, и самый праздничный, самый роскошный напиток, ″пуре″ — медовая брага, медовуха. "Зелена вина" меряне не знали.
Пиво и буза появились там, где было много зерна ржи, то есть в ополье. ″Пуре″ приготовляли в местности, прилегающей к большой дороге, где в огромных лесах, окружавших ее, водилось много пчел, которые собирали много меда с ивовых деревьев, малины, крушины и кипрея на лесных гарях, с клеверов и разнотравья лугов. Район этой древней дороги и теперь благоприятен для пчеловодства. Здесь вдоль этого старинного пути и распространены названия Пурех и Пурешка. И не случайно, что и волость, находившаяся в этом районе, называлась Пурецкой.

Меряне уважали ″пуре″. Да и заезжий торговый гость, проезжающий по этой дороге, с устатку воздавал ему должное. В то далекое время, в зимнюю стужу и пургу, дальние дороги и тяжелый труд делали употребление ″пуре″ необходимостью, да к тому же этот напиток считался и полезным, и целебным. Наблюдения простого русского народа говорят о том, что медовый напиток ″пуре″ очищает кровь, укрепляет желудок, улучшает состав и обмен веществ.

Деревянный резной или раскрашенный стаканчик — чарочка с ″пуре″ обходил сидевших за столом в круговую, чтобы не было лишнего выпивших и не осталось обойденных. Чарочка нам досталась от мерян, и это слово состоит из двух мерянских слов: "чары", что значит колесо и "а(ш)ська" — ходика, шагай. Чара(ш)ська — значит колесом ходи-ка, в смысле кругом ходи, кругом шагай. И немного потребовалось изменить слово, чтобы получилась русская чарочка. Вспомним застольную песню: "Чарочка по столику похаживает…"

″Пуре″ в переводе на русский язык — значит медовая брага, медовуха, а мерянское прилагательное от ″пуре″ — пурех, пурешка — медовушное, бражное. Реки Пуре, Пурех и Пурешка протекают в местах болотистых, вода в них с коричневым оттенком и напоминает по цвету ″пуре″, отсюда и даны им такие названия (Пура - и сейчас с марийского: пиво, квас).

Карта Окско-Волжского междуречья (приблизительно до 1350 года) с показанием мест обитания мерян и соседних племен

ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ ПРО НАРОД МЕРЯ
Ме́ря, меря́не — древнее финно-угорское племя, проживавшее в Верхнем Поволжье. На территории современных Ярославской, Ивановской, восточной части Тверской, южной части Вологодской и западной части Костромской областей России. А также общее название славяно-финского населения (мерянская культура), проживавшего на этой территории во второй половине I тысячелетия н. э.
В начале-середине I тыс. н. э. в междуречье Оки и Волги сформировались , мери, мещеры, мокшан, муромы и эрзян. Племена городецкой культуры испытывают сильное влияние пьяноборских племён, которые в начале нашей эры продвинулись в Западном Поволжье. К этому времени позднегородецкие племена приобретают устойчивый обряд в грунтовых могильниках. К началу второй половины I тысячелетия н. э. между перечисленными племенами возникают заметные различия.

Меряне занимали промежуточное географическое положение между местами обитания прибалтийско-финских (весь, вепсы), волжско-финских (мурома, мещера, мари) и урало-финских (пермь) народностей, проживая на территории современных Тверской, Владимирской, Московской, Костромской, Ярославской, Вологодской и Ивановской областей России до славяно-кривичской колонизации их земель в X—XI веках. Исследователь Кузнецов утверждает, что центром поселения мерян были губернии Владимирская, Ярославская и Московская.

Меря впервые была упомянута в VI веке готским летописцем Иорданом под названием мерен (merens) как данник короля готов Германариха.
Позднее сведения о мере можно найти и в русских хрониках. Согласно летописи «Повесть временных лет», меря располагалась в районе озёр Неро («Ростовское озеро») и Плещеево («Клещина»).
По предположению А. Е. Леонтьева, в VI веке мерянские племена переместились из района средней Оки (культура рязано-окских могильников) на север. При этом В. В. Седов считает что Леонтьев не пытался подкрепить свою догадку фактическими данными. Анализ культуры рязанско-окских могильников и древностей Волго-Клязьминского междуречья второй половины I тыс. н. э. достаточно определённо демонстрирует невозможность их генезиса. Отличаются также, погребальная обрядность, комплексы женских украшений, и керамические материалы.

Согласно «Повести временных лет», в 859 году мерян обложили данью варяги. В 882 году меря принимала участие в военных походах Олега, на Смоленск, Любеч, Киев.
Последнее упоминание мери как отдельного народа имеется под 907 годом, когда меряне в составе войска Олега пошли на Царьград. Тем не менее есть отдельные упоминания и позднее: «mirri» в «Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum» Адама Бременского (1075), вероятно, пользовавшегося более ранними источниками.

Начало слияния с восточными славянами относится к X—XI вв. Эта территория стала основой Владимиро-Суздальского княжества. Меря входила в состав населения, восстававшего в 1071 и 1088 против насаждения христианства и феодальных порядков. Процесс ассимиляции растянулся на столетия. Когда в XIV в. Авраамий Галичский решил поселиться на Галичском озере, там жили «человеци по дубравам некрещении, нарицаемые меря» (Житие). Народ меря, меряне

В "письме брата Юлиана о монгольской войне" впервые упоминается Меровия (Merowiam), которая наряду с несколькими языческими царствами была завоёвана татарами. По мнению С. А. Аннинского Меровия находилась к северу от реки Волги, между реками Унжа и Ветлуга. Л.Н. Гумилёв считает, что эти страны были захвачены в 1235 году.
Н.В. Морохин предполагает, что в Меровии есть два этнотопонима указывающих на проживавшую в этих местах мерю — Маура, Мериново.
В 1245 году по жалобе галичского князя Константина Ярославича Удалого, вызванной непрекращающимися набегами ветлужских марийцев, золотоордынский хан приказал отдать правый берег реки Ветлуги Галич-Мерьскому княжеству.
В XVI—XVIII веках, когда стала проводится русификация и крещение мерян уже и на территории Меровии, часть жившей здесь мери переселилась дальше на восток в Заветлужье, где слилась с родственным этносом мари, и стала основой северо-западной группы этого народа в современных Воскресенском, Тонкинском, Тоншаевском и Шарангском районах Нижегородской области.

По данным археологических раскопок и ориентировочно по данным обширной дославянской топонимики этих мест, меря были финно-угорским народом с языком, близким, вероятно, вепсскому, мордовским (эрзянскому и мокшанскому).
В настоящее время истинных потомков летописного народа мери, по-видимому, не существует. Название «меря» известно практически только из летописи «Повесть временных лет». Нет данных, было ли это самоназвание либо искажённое внешнее наименование местного племени пришлыми славянами.

Этноним
По всей видимости, название народа меря произошло от угро-финского слова «мёри», что означало «человек». Очень похоже называют себя и ныне существующие близкие мерянам , «морт-коми» — коми (зыряне), «морт-уд» — удмурты (вотяки), «морт-ва» — мордва.
Существует еще версия, что слово «меря» и самоназвание проживающих на западе Марий Эл современных горных марийцев, звучащее приблизительно как «мяры», представляют собой однокоренные слова.

Ряд учёных (М. Фасмер, Т. С. Семёнов, С. К. Кузнецов, Д. А. Корсаков, Д. К. Зеленин) отождествляют мерю с мари. Луговые марийцы воспринимают слово меря как русифицированное самоназвание западной ветви мари — Мäрӹ. «История о Казанском царстве» упоминает черемисов как коренных жителей Ростова, не пожелавших креститься и поэтому покинувших город.
Ученный Матвеев признаёт, что «несмотря на многочисленные попытки отделить этнонимы меря и мари друг от друга, есть всё же намного больше оснований видеть в них фонетические варианты одного слова…».

Ростов Великий: мерянские орудия охоты и рыболовства

Мифология
Особо следует сказать о почитании мерянами «синих камней». Этнограф А. Альквист предположила, что название «синий» у культовых камней мерян связано с именем Укко, верховного божества грозы финской мифологии, имевшем прозвище «Синяя накидка» (Sinivitta), который в мифах часто представал в одежде синего цвета. Почитание часто встречающихся на «синих камнях» углублений в виде «следов» и «чаш», а также скапливающейся в таких углублениях талой и дождевой воды вероятно связано культом предков.

Археологическая культура
Предметы быта летописной мери, найденные графом А. С. Уваровым при раскопках мерянских курганов во второй половине XIX века.
До эпохи Великого переселения народов районы междуречья Волги и Оки были заселены племенами дьяковской культуры, родственными племенам днепро-двинской культуры. Упадок дьяковской культуры в Москворечье датируется VI—VII веками, а памятников позднее VII века не обнаружено.
Поселения VII—IX веков Москворечья и Верхневолжья остаются слабо исследованными, что не позволяет детально проследить направления этногенетических процессов в регионе.

Одним из первых археологов, исследовавших мерянские памятники в середине XIX века, был граф Уваров. Раскопав значительное количество курганов, содержавших мерянские украшения и бытовые предметы, он определил их как мерянские. При раскопках вокруг озера Неро были обнаружены Сарское городище (племенной центр мери) и 19 селищ, принадлежавших мерянам. Указанные поселения располагались на склонах возвышенностей коренного берега озера, занимая берега ручьёв и рек Сара, Устье, Которосль в пределах досягаемости друг от друга.
Другое гнездо мерянских селищ расположено вокруг озера Плещеево. Одно из селищ расположено около озера Савельево (южнее Плещеева озера на 40 км).
С меньшей плотностью памятники мери расположены по течению реки Нерли Клязьминской, в окрестностях Ярославля и в Костромской области вплоть до Галича Мерьского, где, возможно, существовал центр мери.

наконечники копий - Сарское городище

По наблюдению В. В. Седова, особенности культуры Волго-Клязьменского междуречья (погребальная обрядность, комплексы женских украшений и керамика) демонстрируют невозможность их генезиса из древностей рязано-окских могильников. По мнению исследователя, вопрос сложения новой культуры невозможно решить без анализа распространения предметов провинциальноримских типов, которые отражают прилив населения из Среднеевропейского ареала. По мнению Седова, формирование мерянской культуры связано с взаимодействием среднеевропейских переселенцев с местными финскими племенами, а сама культура родственна тушемлинской и псковских длинных курганов. По наблюдениям Седова, основными создателями мерянской культуры были не местные финны, а среднеевропейские переселенцы, так как только так могла сложиться новая поселенческая структура, остававшаяся неизменной и в Древнерусское время, а в хозяйстве могло возобладать земледелие. Как и в других регионах лесной полосы, затронутых среднеевропейской миграцией, в составе переселенцев преобладал славянский элемент. Об этом, по наблюдениям Седова, свидетельствует распространение браслетообразных височных колец с сомкнутыми или заходящими концами.
Археологические наблюдения, по замечанию Седова, доказывают акцентологические исследования, согласно которым восточно-великорусские говоры междуречья Волги и Оки составляют особую четвёртую группу. Согласно выводам исследователей, «диалекты этой группы ввиду сугубой архаичности их акцентной системы не могут быть объяснены как результат вторичного развития какой-либо из известных акцентологических систем, а должны рассматриваться как наиболее раннее ответвление от праславянского; этнос носителей этого диалекта представляет, по-видимому, наиболее ранний восточный колонизационный поток».
Как замечает Седов, меря, которая участвовала в призвании варягов и походах Олега, было уже не поволжско-финским племенем, а населением из Ростовской земли, сформировавшимся в условиях славянско-мерянского симбиоза. Эволюция культуры, быта и экономики при перерастании мерянской культуры в древнерусскую была поступательной, без резкого слома.

девушка-мерянка, современная реконструкция

Роль мери в формировании русского этноса
Славянская колонизация Северо-Восточной Руси
Русский (великорусский) народ, восточнославянский в своей основе, сложившийся в основном из потомков славянских племён, ранее входивших в состав Древнерусского государства, вбирал в себя в разные периоды своего существования, представителей соседних племён и народностей. Существует предположение, что финно-угорский народ меря также был ассимилирован восточными славянами. Достоверно доказать данное утверждение теперь практически невозможно, так как накопленная фактическая информация фрагментарна, отрывочна. Очевидно, что ассимиляция, если она и имела место, произошла уже очень давно, как минимум, в допетровский период, скорее всего, до XIV века, так как позднейшие источники ничего не сообщают об иных народах в регионе.

Произошла ли ассимиляция, вытеснение и миграция, неспровоцированное вымирание или истребление мери? Свидетельства об организованной, массовой вооружённой борьбе между местным населением и пришельцами отсутствуют. Археологические раскопки во многих местах показывают сосуществование в один и тот же период славянской и финно-угорской культур в одних и тех же поселениях тех веков.

Этнический состав бывшей земли меря по результатам переписи 2002 г. показывает подавляющее преобладание русских. Ныне доказать существование «чистокровных» меря среди нынешнего населения этого региона России едва ли возможно. Более того, население указанного региона (Ярославская, Костромская, Ивановская области и окружающие их прилежащие части соседних областей) не сохранило в своей исторической памяти процесс ассимиляции и встречи славян с меря.
Русские, проживающие там сейчас, в подавляющем большинстве своём даже не знают о существовании данного древнего народа, хотя стоит отметить финно-угорские гидронимы на этих территориях.

Версия о якобы серьёзном влиянии финских племён и народностей, в частности мери, на складывание русского этноса вызывала серьёзные сомнения и возражения у ряда учёных. Русский историк Николай Костомаров пишет, что роль мери в призвании варягов связана в основном с тем, что она находилась под властью славян. То есть находилась в подчинённом и зависимом от них положении. По мнению Костомарова на это указывают славянские названия городов, которые были главами этих земель, ранее образование славянских княжеств, что было возможно только при наличии широкого присутствия на этих землях славянского этнического элемента. Также, в пользу немногочисленности мери говорит раннее её исчезновение из хроник.

расселение финно-угорских племен меря

С мнением Костомарова соглашается известный русский и советский этнограф Д. К. Зеленин. В своей работе «Принимали ли финны участие в образовании великорусской народности?» он указывает на тот факт, что говорить о массовом обрусении финнов невозможно, так как они существуют и по настоящее время. В частности он соглашается с мнением Кастрена о том, что меря была или тождественна марийцам, которые носят самоназвание мари или близкородственна с ними. А разделение этого народа на меря и черемис, описанных Нестором в «Повести временных лет» объясняет современным разделением на горных и луговых марийцев. Из которых, первые, как и меря, выступали союзниками, а вторые, противниками русских княжеств. Он также указывает, что часть жителей Ростовского княжества, несогласная с христианизацией, переселилась за его пределы, что согласуется с информацией из летописей о языческом фанатизме местных меря, которые доходили до убийства христианских священнослужителей. Зеленин считает, что «мирная» колонизация русскими северовосточных земель — всего лишь красивая легенда некоторых историков. Столкновения с финскими племенами периодически происходили, и им приходилось уступать территории славянам и уходить на новые места жительства. Он отмечает и факт, что диалектология и этнография не находят в общевеликорусском говоре и быте сколько-нибудь значительных финских элементов.

К подобным выводам и приходит русская антропологическая экспедиция под руководством антрополога В. В. Бунака. Бунак объединил русских проживающих, в Костромской, Вологодской, Кировской и северной части Нижегородский области, в вологдо-вятский антропологический тип, и сделал вывод о том, что этот тип имеет, несмотря на некоторые региональные особенности, ясное отличие от местных восточнофинских народов, и в целом, имеет очевидное сходство с другими антропологическими русскими группами, в частности с ильменским типом. На бывшей территории проживания мери — в Ивановской, Владимирской и западной части Нижегородской областей, находятся ещё два русских антропологических типа. Восточный верхневолжский тип отличается от западного верхневолжского более тёмной пигментацией глаз и волос. Клязьминский русский тип отличается от северо-западного ильменского в основном только более тёмной пигментацией глаз и волос, более сильным ростом бороды и более прямыми контурами носа. С финскими типами эти типы не сравнивались ввиду незначительного отличия от прочих русских типов.

По мнению антрополога В. П. Алексеева, финский субстрат, характеризующийся плоколицестью и плосконосостью, оказывал серьёзное влияние на формирование средневекового восточнославянского населения, в том числе на словен, кривечей и вятичей, но он не был основным компонентом в сложении современного русского народа - на протяжении II тысячелетия он практически полностью растворился. Современное восточнославянское, и особенно русское население по своим антропологическим признакам отличается от средневекового восточнославянского населения и приближается к средневековому западнославянскому и южнославянскому населению. Чтобы объяснить этот парадоксальный факт, Алексеев связывает это с тем, что у русского и финского населения были разные темпы прироста, из-за того, что у славян была более высокая культура и более высокий уровень экономического и общественного развития, а также с более поздними славянскими миграциями на территорию проживания восточных славян в первые века II тысячелетия, в основном с запада и юго-запада, которые привели к увеличению славянского населения и растворению в нем финских этнических элементов.

культ дерева, сохранившийся в Поветлужье и в Костромской области

Мерянский язык
Учёные-лингвисты предполагают, что меря говорили на мерянском языке, который был близок к языкам соседних поволжских финно-угорских племён — марийскому, эрзянскому, мокшанскому, а также прибалтийско-финским языкам. Никаких серьёзных научных данных, подтверждающих существование собственной мерянской письменности, нет. Язык вымер, сохранившись лишь в местной топонимике и гидронимике.
В популярной литературе бытует мнение, что имя меря (иногда произносившееся и как неря) сохранилось до наших дней в некоторых топонимах, например озеро Неро близ Ростова, две реки Нерль, город Нерехта в Костромской области, река Нерская в Московской области или озеро Нерское в Солнечногорском районе Московской области, а также реки Нерехта (приток Клязьмы) в Ковровском районе Владимирской области, Нерехта (приток Солоницы) в Костромской области, Нерская на востоке Московской области и Нерга в Ярославской области.
Существует также множество деревень под названием Неря. В Ивановской области есть Нырское озеро и река Ныра. В древнем Новгороде, был Неревский конец, наряду со Славенским (от ильменские словене). Хотя по мнению лингвистов и историков, корень нер- не имеет никакого отношения к этнониму меря. Данные топонимы образованы от древней основы нер-/нар-, широко распространённой в гидронимии севера Евразии: Нарев, Нара, Нарочь, Нярис, Нерусса и др. (ср. лит. nara «поток»).

От этнонима меря происходит название реки Мерея. По одной из версий название города Миоры (в прошлом Мерея, Меры, Мёры) также связано с этнонимом меря.

Современные меря
В современной России в последние годы появилось этнокультурное движение, которое пропагандирует среди русского населения Верхнего Поволжья возрождение этого народа. Современные «меряне» имеют свои интернет-сайты «merja.org», «Merjamaa — Мерянь Мастор», «Меряния» «Меря мир» и другие, где представлены национальные герб, флаг и гимн; участвуют в дискуссиях на финно-угорских сетях («Уралистика» и др.). Темы, связанные с народом меря и современными «мерянами», периодически поднимаются на эрзянских ресурсах (например, на Интернет-портале «Эрзянь ки», в газете «Эрзянь Мастор» и др.). Часть информации на «мерянских» сайтах представлена также на эрзянском языке.
Презентация мерянского флага состоялась 21 июля 2012, в ходе краеведческого похода на дьяковском городище Синьково.
Первый общероссийский съезд мерянистов (специалистов по истории финно-угорского племени меря), на котором были представлены и «современные меряне» состоялся 6-7 июля 2013 года в городе Плёсе Ивановской области.

священное место - Синьково городище меря

ОТКУДА ПОШЛИ РУССКИЕ?
С начала XXI века стали широко распространяться утверждения о том, что современный русский народ, по своему происхождению является преимущественно финно-угорским, а не славянским, а славянский язык и культуру лишь воспринял извне, что пытаются подкрепить результатами масштабной генетической экспертизы гаплогрупп Y-хромосомы, передающихся из поколение в поколение по мужской линии практически без изменения. Однако, этим утверждения противостоит официальная российская наука, что позволяет большинству филологов, антропологов, генетиков и историков, занимающихся проблемами финно-угроведения и истории восточно-славянских племён, утверждать, что с научной точки зрения такое мнение является бездоказательным.
Никаких доказательств, что современные «меряне» являются прямыми потомками одноимённого летописного народа, не существует. Однако, «современные меряне» аппелируют к части 1 статьи 26 Конституции РФ, согласно которой каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность.

Меря в художественной литературе и кинематографе
Жизни современных «мерян» посвящены литературные произведения современных писателей: повести Дениса Осокина (Аиста Сергеева) «Овсянки» и Алекса Авардина (Авардень Сандра) «Костромские каникулы».
В 2010 году режиссёром Алексеем Федорченко был снят художественный фильм «Овсянки», героями которого являются представители древнего народа меря, сохранившиеся, по версии авторов фильма, до наших дней. Нравы и обычаи древнего летописного народа, представленные в фильме, являются художественным вымыслом и не основаны на исторических документах и иных научно установленных фактах.
Упоминание Мери встречается у А.Блока: «Чудь начудила, да Меря намерила/Гатей, дорог, да столбов верстовых…»

Марийское моление (вероятно, что тысячу лет назад также молились в рощах и меряне)

КУЛЬТЫ И МИФОЛОГИЯ МЕРЯН
На территории Костромского края автохтонным населением являются финно-угры: меря, чудь, . По данным археологов можно судить о присутствии в культуре меря стойких тотемических представлений: в качестве оберега чаще всего использовались фигуры коня и водоплавающие птицы.
Древнейшие изображения водоплавающих птиц связаны с промысловой охотничьей магией. Чаще всего их находят на местах, где происходили общинные мольбища.

КУЛЬТ ПТИЦЫ
Так, подвески в виде фигурок водоплавающих птиц с висящими на кольцах перепончатыми лапками были широко распространены на мерянской территории, являвшейся, по мнению Горюновой Е.И., Алексеева С.И. и Рябинина Е.А., одним из центров производства этих вещей. Отсюда путем торговли они распространялись в очень отдаленные края - Южное Приладожье, Новгород, Прибалтийские страны.
Большая часть подвесок (150 штук) в виде фигурок водоплавающих птиц найдена в Костромском Поволжье в могильниках XI-XIII вв., что составляет около 20% всех древнерусских зооморфных украшений. На других территориях Древней Руси известны находки десятков подвесок « костромских » типов. Среди них встречаются плоские литые и полые объемные фигурки одно - и двуглавые. меря

Подвески-уточки найдены и при раскопках Поповского городища (Мантуровский район Костромской области) среди других украшений унженского поселения VI - VII вв. В коллекции из раскопок этого городища (ГУК «Костромского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника») представлено несколько предметов с утино-гусиной символикой: шумящая подвеска, бронзовая в виде прямоугольного щитка с 6-ю отверстиями ушками и 5-ю привесками-цепочками с утиными лапками1; подвеска бронзовая шумящая в виде одностороннего витого стержня-пронизки с 3-мя кольцами и продетыми в них 3-мя гусиными лапками2; подвеска серебряная в виде уточки с 2-мя петлями и 1-м звеном сплетённых колец с одной лапкой привеской 3; привеска бронзовая в виде утиной лапки4; подвеска бронзовая в виде утиной лапки с ушком5; фрагмент лапки - привески бронзовой6; привеска лапка бронзовая7.

В экспозиции Красносельского музея (Костромская обл.) ювелирного и народно-прикладного искусства хранятся разнообразные выразительные украшения женского костюма в виде литых плоских уточек с привешенными перепончатыми лапками (IX-X вв.), найденные во время раскопок мерянских захоронений в 1899 г. археологом Ф.Д. Нефедовым 8. Могильники расположены на берегах реки Волги недалеко от села Красное (с. Коробово, с. Яковлевское, д. Чернецово). Интересны и многообразны «уточки», изображенные на концах полотенец (XVIII-XIX вв.) из коллекции ГУК «Костромского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника» 9.

Их отличает обязательное наличие внутри «плода», которое можно соотнести с яйцом. В этом изображении общий рисунок птиц обильно наполнен водной символикой, особенно крылья и хвост, волнистая внешняя линия которых традиционно связывается с водной стихией.

КУЛЬТ КОНЯ

В эпоху производящего хозяйства, когда возросло значение коневодства у скотоводческо-земледельческих финских племен лесной зоны, появился культ коня. В подтверждение тому найдены конские фигурки во многих могильниках первой половины I тыс. н. э.: Воробьевском, Айшинском, Вичмарском, Атамановы кости . В эпоху раннего железного века в Волго-Окском междуречье, на Верхней Оке, в Верхнем Поволжье и Прикамье конь в составе стада занимал ведущее место. С появлением и развитием пашенного земледелия конь занял важное место в космогонических представлениях финских земледельцев.
По мнению Б.А. Рыбакова, уже в бронзовом веке среди скотоводов зародилось представление о связи коня с дневным путем Солнца. «Утром на заре солнце выезжает на колеснице, влекомой чудными златогривыми конями; вечером солнце продолжает свой путь под землей, по воде».

На территориях расселения Центрально-Поволжской мери многочисленны археологические находки с изображением головы, фигуры коня, двуглавых коней, самой древней из них (эпоха бронзы) являются лошади на рукояти кинжала из Сейминского могильника. В западном Поволжье наиболее ранние изображения коня мы находим на керамике Минского городища под Костромой. меряне

В качестве личных оберегов-амулетов население меря использовало зооморфные подвески в виде изображения коня, иногда это были плоские литые подвески, прикреплявшиеся к одежде, часто встречались шумящие височные подвески в виде коня с прикрепленными на колечках копытцами.

11-13 века. Подвеска петушок с утиными лапками-привесками, птица-бык, плоская подвеска-уточка
Фигурки эти настолько типичны, что получили в археологической литературе название коньков «владимирского», а точнее «мерянского» типа.
По мнению Рыбакова Б.А., область их распространения позволяет предполагать, что местом изготовления подобных предметов был пункт близкий к Ростовскому озеру, откуда они расходились в ближайшей «мерянской» округе. Возможно, этим пунктом было Сарское городище.

В курганах Красносельского района Костромской области, в том числе Дурасовского городища, расположенных на территории поселения мери, в ходе раскопок, проведенных Ф.Д. Нефедовым в 1899 г., были обнаружены изготовленные из бронзы и серебра в технике литья фигурки с изображением коня: шумящая подвеска в виде коня с гривой, на колечках подвешены копыта с геометрическим орнаментом; плоская подвеска в виде коня с отверстиями для подвешивания; плоская подвеска в виде двуглавого коня (кони смотрят в разные стороны)1.

Парные конские фигурки позднее встречаются на конских гребнях. В Костромской области на деревянных ковшах изображалась композиция из парных конских головок, стилистически напоминающих металлические изображения. Эта композиция воспроизводится и на орнаменте вышивок на женских рубахах Ветлужской мари, культура которых особенно близка культуре соседней мери.

вышивка на финно-угорские темы меря

Культ водоплавающей птицы и коня нашел отражение в легендах о кладах, записанных в Костромской области. По народным поверьям Галичского, Нерехтского, Межевского районов, «если кладу время вышло, то на счастливого выходит в виде коня» (из анкеты Костромского научного общества по изучению местного края. Рукописный архив Костромского музея)2.

В дневнике секретаря Костромской архивной комиссии И.Д. Преображенского3 излагается легенда: «В с. Минском Костромского уезда около пруда, на месте где были дома старых попов, в земле существует клад, который является в виде утки или человека». В этнографических очерках, записанных В.И. Смирновым в 1926 г., «Паны, клады и разбойники», большинство легенд опираются на мифологическое представление о культе животных. В указанных легендах неоднократно упоминаются рассказы о кладах, которые зарыты под большими камнями.

Громадные камни, около которых «чудилось», являются маркерами мерянской территории. Часто камень обозначал место древнего капища. Интересно, что в Костромском уезде лежало несколько камней, на которых было высечено изображение гусиной лапы. Об этом упоминает Е.И. Горюнова: «знак гусиной лапы стоит как таинственный страж, на камне, охраняющем зарытые в землю сокровища». Она приводит сведения о том, что подобного рода камень был найден на Бараньих горах в 7 км от с. Черное Заводь б. Костромского уезда. В легендах описывается камень в местности «Гусыня» около села Пушкино Костромского уезда: «в лугу «врос» большой камень, на нем ясно вырезана лапа гуся. По преданию под камнем зарыто невесть сколько денег.

На «бараньих горах» лежал большой, сажени в 1,5, белый камень, на нем знак гусиной лапы. Под камнем большой сундук с деньгами». Про камень этот еще рассказывали следующее: «Ванька Каин да Васька Гусь клич кликали, что под «Кобылой» клад они зарыли, а на камне гусиную лапу вырезали. Как камень увезли, рыли на этом месте, но клад кто-то уже раньше взял» (рассказ П.В. Шувалова, 12 июля 1920 г.). В.И. Смирнов отмечает, что знак гусиной лапы встречался в рассказах из разных мест и о разных пунктах. Во всех указанных случаях гусиная лапа воспринималась как тотем-оберег.

мерянский камень с поздней христианской символикой

ЛЕГЕНДЫ МЕРЯ
Можно выделить несколько легенд, где в качестве мифологического животного фигурирует лошадь (или конь). Клад либо является в виде коня, тогда он охраняет его, либо лошадь участвует в волшебных действиях, связанных с добычей клада.

Житель д. Вязовка Ковернинского уезда А. Балдин рассказывает легенду: «Кулига* есть у нас - «Олешино». Поехал раз туда дядя Павел на лошади. Как въехал на кулигу, поднялся сильный ветер, лошадь зафыркала, катится на них клад клубом огненным. Лошадь бросилась, чуть его не убила, так домой и убежала». В данном случае можно предположить, что лошадь-участник волшебных действий.

Близ д. Ломово Юрьевецкого уезда в болоте «Плаксино» клад показывается крестьянам лошадью. В д. Собакино, Кинешемского уезда, было такое предание о кладе: «Егор Петров из д. Собакино, говорят, что он однажды ночью осенью ходил на Опариху копать клад. Он ощупал ломом уже подземелье, но оттуда выскочила ободранная лошадь и побежала за ним. Егор Петров без памяти и без языка прибежал домой» (записано священником Белоруковым, 1899 г.). В данном случае лошадь охраняет клад.

По рассказам местных жителей Галичского уезда клады часто являются в виде жеребенка, неказистого, паршивого, ободранного, жалкого. Увяжется такой жеребенок за телегой, его прогоняют, а он бежит и бежит и жалобно так ржет. Клад, так сказать, своим видом отталкивает от себя счастье. Из рассказов видно, что животное часто бывает необычного, особого вида, что подчеркивает его принадлежность к потустороннему миру .

Мерянский каменный топор, стилизованный под морду медведя - Ростов Великий

Обращаясь к фольклорным источникам, также можно выявить символ коня. На территории Костромской области известен праздник, посвященный поклонению коню. В архиве областного Дома Народного творчества сохранились записи воспоминаний жительницы Макарьевского района, граничащего с территорией ветлугаев, Каретниковой Манефы Федоровны. «Ой, дак в народе - те праздник - от называли «Конным» праздником. В энтот день лошадей-ти кормять во полную сыть, ни в коем разе на них не работають, упаси господь, ангел мой, а то миленькая падёж будет. Лошадей-ти, в энтот день купали, да хвост - от и гриву в ленты завивали, да святой водичкой матушка кропили. Да в энтот же день пекли в печурке особенныя колобушки, а на колобушке-то ровно как копыто выпекали, вотэ экиято колобушки и несли в церкву, да отдавали священнику. Вот эдак всё было, миленькая, вот эдак паря»1.

В Костромской области и сейчас можно увидеть на крышах деревенских домов в Солигаличском, Галичском, Буйском районах деревянные коньки, венчающие передние концы верхних слег. До настоящего времени сохранился обычай на свадьбе подавать испеченных из теста гуся или утку, или пирог с изображением птицы, которая должна охранять новобрачных и приносить им счастье. Вероятно, в рамках свадебного обряда этот символ напоминает о зарождении новой жизни.

Очевидно, что культ водоплавающей птицы и коня, выявленный у мерянского населения Костромского края распространен у многих финно-угорских народов, занимавшихся охотой и рыболовством. В мифах почти всех финно-угорских народов утка участвует в сотворении мира. По космогонической легенде, записанной у коми, мордвы и карелов, из яиц утки образовались небесные сферы, солнце, луна, а из тела возникла первородная земля.

В мифологии финно-угров конь - это священное животное солнца, поэтому он часто изображается вместе с солярными знаками. У народа манси был записан миф о том, как на Земле, оказавшейся во власти сыновей Нуми-Торума, начались великие распри. Сам творец спустился на Землю, чтобы установить порядок, и сказал сыновьям, что править ими и людьми будет тот, кто первым на рассвете подъедет к его дворцу и привяжет коня к серебряному столбу-коновязи. Им оказался младший сын бога - всадник Мир-сусне-хум. Он и стал покровителем людей. А конь становится главным священным животным. Обские угры заимствовали подобный сюжет у индоиранцев, как и коневодческие термины .

В фольклоре коми есть легенды о необычном народе-чуди. К чуди прямо с неба упали серебряные кони и золотые сани, которые служили этому народу, пока он не ушел. Коней же и сани чудь спрятала, и никто не может найти этого клада, хотя и показывают урочище, где он якобы зарыт.

(мерянская вышивка, которая напоминает марийскую) меря

Изображение утиных лапок - излюбленный элемент орнамента. Встречается не только в ювелирных украшениях, но и на керамических изделиях, и как штамп на глинянных грузилах для рыбацких сетей.

О существовании культа водоплавающей птицы у финно-угорских народов севера Восточной Европы и Западной Сибири можно судить по широкому распространению уточек, воспроизводимых в качестве орнамента на глиняной посуде эпохи неолита и бронзы от Екатеринбурга до Прибалтики и от Мурома до Архангельска, по многочисленным находкам миниатюрных скульптурных фигурок водоплавающих птиц из кости, глины, кремня, дерева, а также по наскальным изображениям в Карелии .

До настоящего времени сохранилась символика коня у разных финно-угорских народов. У удмуртов в легендах конь выступает как прекрасное лучезарное крылатое существо «бурдо вал», связанное с солнцем. Отождествление коня желтой (слоновой) масти с солнцем наблюдалось у марийцев. В честь «солнечного коня» устраивались аграрные праздники: «гужор» (весенняя трава) - у удмуртов, где солнце олицетворял юноша в белой одежде на белом коне, «сюрэм » - у марийцев, «тун-донь ильтямо » - у мордвы .

Образ коня-солнца есть в Калевале.
У марийцев во время погребального обряда, устраиваемого по особому завещанию покойного, приносили в жертву любимую лошадь покойного. Лошадь для жертвы выбиралась покойным еще при жизни. Мясо жертвенной лошади съедалось посторонними гостями (не родственниками), кости закапывались в обрядовой постройке «кудо».

Таким образом, анализ археологического, этнографического и фольклорного материала позволяет сделать вывод о том, что образы водоплавающей птицы и коня устойчиво присутствовали в культуре финно-угорского населения Костромского края, и они были созвучны тотемическим образам других финно-угорских народов.

ЯЗЫК МЕРЯН
Язык меря
Мерянский (друс. мер(ь)скый), ныне мёртвый, финно-угорский язык в период наибольшего распространения занимал, очевидно, территорию современных центральных областей европейской части РСФСР - (полностью) Ярославской, Ивановской, Костромской, (частично) Калининской (Кашинский р-н), Московской (за исключением юго-западной части), Владимирской (к северу от Клязьмы и отчасти к югу от нее, за исключением земель муромы, другого финно-угорского племени, у впадения Клязьмы в Оку) (Прим.1.Не исключено, что и вне этой территории, компактно заселенной мерей, в частности к северу от нее имелись группы носителей мерянских диалектов или близкородственного мерянскому языка, о чем говорят топонимы типа р. Вёкса, р. Ягрыш (Вологодская обл.), (Солом)бала (Архангельская обл.), близкие к распространённым на бывших несомненно мерянских землях.
Однако ввиду полной неизученности этого вопроса, как и вопроса о части мери, по преданию переселившейся, избегая христианизации, к марийцам или мордовцам и, видимо, здесь ассимилированной, в данном исследовании они не рассматриваются).

Соседями мери до распространения на соседних землях восточных славян были с юго-запада балтийские племена, в частности голядь, с запада и северо-запада - вепсы (друс. весь), одно из древнейших прибалтийско-финских племён.
С севера земли мери граничили с землями заволоцкой чуди, видимо, также прибалтийско-финской этнической группы, хотя и не вполне установленного состава . С северо-востока мерянская этническая территория, видимо, соприкасалась с областью пермских племен, скорее всего предков коми .
С востока с мерей граничили марийцы; а с юга - мордовcкиe племена: мурома и, возможно, мещера. Позже западными соседями мери стали восточнославянские племена - кривичи, новгородские словене и вятичи, с рубежа Х-ХІ вв. начавшие проникать на мерянские земли. Если первоначально область мери была почти со всех сторон, кроме запада, окружена землями родственных финно-угорских племён, то со славизацией муромы, мещеры, соседней с мерей части вепсов и заволоцкой чуди и с расселением славян на мерянской этнической территории меря, за исключением крайнего востока, оказалась в славяно- русском (Прим.2 Понятие "славяно-русский" (сокращение более точного "(восточно)славяно-(велико)русский") служит общим наименованием для обоих исторически взаимосвязанных языковых (и этнических) образований - местных говоров языка древнерусского и развившегося из него (велико)русского языка (и соответственно их носителей - части восточных славян и развившегося из них (велико)русского народа) окружении в виде отдельных, всё более разобщаемых мерянских "островов". Постепенное растворение мери в славяно-русском языковом окружении, связанное с ее ассимиляцией, привело к её полному исчезновению как отдельного финно-угорского этноса и к слиянию мери с формирующейся на ее бывших землях частью (велико) русской народности.

Достоверные сведения современной советской исторической и археологической науки полностью подтверждают мысль о мирном проникновении славян на мерянские земли, высказанную еще В.О.Ключевским: "Происходило заселение, а не завоевание или вытеснение туземцев" . Это было связано как с редкостью мерянского населения, позволявшей славянам занимать многочисленные пустовавшие земли, так и с различием в занятиях мерян (преимущественно скотоводов, охотников и рыбаков) и славян (преимущественно земледельцев). Обе группы населения в низших и средних слоях как бы дополняли друг друга, постепенно срастаясь в единое социально-экономическое целое. Видимо, такое же срастание происходило и в социальных верхах Владимиро-Суздальской Руси: мерянская знать сближалась со славяно-русской, образуя вместе с ней господствующие слои княжества. Единственное известное истории крупное восстание (1071), охватившее мерянское население, как справедливо полагает современная наука, вызывалось имущественным и классовым расслоением в мерянской среде, а не каким-либо славяно-мерянским национальным антагонизмом: "Нет никаких данных в пользу того, что восстание местных смердов было направлено против русских феодалов" . Восстание вызвало, по местному преданию, переселение части мери к родственным марийским или мордовским племенам, где она впоследствии ассимилировалась.

расселение племен меря вокруг озера Неро (Ярославская обл.)

В свою очередь, решение этих вопросов нуждается как в углублении знаний истории финно-угорских народов, так и в выяснении принципов словообразования финно-угорских этнонимов, где могут сохраняться особенно архаические структурные типы. С вопросом о происхождении этнонима "меря" тесно связан вопрос о происхождении мерянского языка, его месте в семье финно-угорских языков, который также еще не нашел своего окончательного решения. Если принадлежность мерянского языка к финно-угорской группе никогда не вызывала особых сомнений (Прим.3 Здесь, конечно, не принимаются во внимание явно устаревшие взгляды, например Д.Ходаковского , считавшего мерю "славянским племенем", а следовательно, и носителем славянского языка.), то значительно сложнее было решить, к какому финно-угорскому языку (группе языков) он особенно близок. А.Кастрен предполагал особую близость мери и марийцев и их языков . Первая серьезная попытка подтвердить эту гипотезу, как и вообще изучить мерянский язык на ocнове его остатков, была сделана Т.С.Семеновым, учителем марийского языка при Казанской учительской семинарии, в статье "К вопросу о родстве и связи мери с черемисами", опубликованной в 1891 г. На основе сравнения 403 местных названий предполагаемого мерянского происхождения с марийскими словами и названиями Т.С.Семенов нашёл, что "данные из языка и факты из быта и истории мерян и черемис... действительно допускают возможность очень близкого родства между этими народами" . В то же время он считал, что окончательно определить место мерян- ского языка среди других финно-угорских можно будет "только тогда, когда меряне... по остаткам своего языка будут сопоставлены или сравнены со всеми народностями финского племени" . меря

По стопам Т.C. Семенова в опубликованной значительно позже (1935), работе "Меrja und Tscheremissen" шёл фактически М.Фасмер, на основании более тщательно собранного и исследованного ономастического материала старавшийся доказать близость мерянского языка к марийскому. Относительная ограниченность привлеченных данных (только топонимы) и стремление во что бы то ни стало связать их лишь с марийским языком (например, в объяснениях по по- воду названий Кера , Ура, Курга , Тума , Лочма/Лотьма привели М.Фасмера к выводу, что "должно быть допущено тесное родство мери и марийцев(черемисов)" .

Учитывая взгляды предшественников и на основании результатов собственных исследований, А.И. Попов пришел к выводу, о том, что "... несмотря на несомненные общности в словаре с другими финно-уграми... меря (в языковом отношении) отличалась от марийцев, как и от мордвы и других финно-угров..." . Этот взгляд подтверждается и отрицательными результатами предшествующих попыток усмотреть в мерянском особую близость к какому-либо из финно-угорских языков, и явным своеобразием ряда мерянских слов, о чем говорит А.И. Попов, - таких, как урма "белка", яхр(e) "озеро", бол "селение" и под. .

Мерянское наследие России
Русских принято относить к славянским народам. Хотя известно, что этническая основа нации складывалась из огромного количества народов и племен. Центральное положение среди них занимал финно-угорский народ Меря.
Меря жила на территории современных Ярославской, Ивановской, части Костромской, Владимирской, Московской и Тверской областей. Именно здесь происходило формирование этнического ядра великорусского народа. Древнейшие русские княжества: Ярославское, Московское, Владимиро-Суздальское, где во Владимире сидел Великий князь практически полностью совпадают с границами расселения Мери.
Как следует из данных археологических раскопок, исторических источников, "колонизация" центра Древней Руси славянами происходила мирно, без войн и конфликтов. Насколько массовой была эта «колонизация»?
Это большая проблема, ибо археологически она почти нигде не прослеживается, вслед за мерянскими культурными слоями лежат древнерусские. Не славянские, а именно древнерусские, когда материальная и духовная культура Северной Руси более-менее унифицировалась.
Да и как было возможно славянизировать огромную территорию, размером больше Франции за 100-200 лет? А советская историческая наука утверждала, что меряне ассимилировались ровно за этот краткий срок.

Аргумент о слабой заселенности великорусской территории не выдерживает критики. Попади мы в то время, нашему взору предстали бы десятки городов - Суздаль (исконное мерянское название Суждал), Владимир, Москва (от мерянского «моска» - конопля), Переславль-Залесский, Клещин (мерянский город около Переславля), Углич (тоже, вероятно, мерянское название), Галич Мерянский и так далее; сотни мерянских деревень и поселков по рекам, около плодородных ополий, высокая материальная культура, включая сельскохозяйственную. Мы бы увидели древние сакральные центры язычников - Синий Камень у Клещина и нарождающиеся монастыри, будущие религиозные центры Русского Православия, такие как Авраамиев монастырь в Ростове Великом. Да и первая столица на территории Северной Руси тоже была мерянской. Город Сар («Царский») в современной Ярославской области играл роль племенного центра - прообраза всех столиц будущего Великорусского государства.

К приходу славян с Юга, который точно нельзя назвать массовым, тут кипела жизнь. Меряне были лидерами тогдашнего финно-угорского мира Европейской России. И поэтому они оказались восприимчивы к новой идее государственного строительства на основе славянского языка и византийской религии. Но этнически оставшись финно-уграми. Что было достоверно доказано в исследовании генофонда русского народа в 2005 году. Генетическое расстояние между русскими и финно-уграми оказалось 2-3 единицы, то есть фактически это один огромный народ.

Мерянский народ переходил на древнерусский язык как язык Единобожия - мощной интеграционной идеи, язык межрегиональной торговли, и как язык административных учреждений. Мерянский язык, где как доказано было много диалектов, на эту роль не подходил. Точно также как ирландцы 300-400 лет назад перешли на английский язык, но этнически остались кельтами. Осознание своих финно-угорских корней наряду со славянскими позволит русскому народу наконец-то почувствовать себя не пришельцами со степного Юга, но исконными хозяевами своей Земли. Мы поистине великий народ, создавший великое государство. Без финно-угорского упорства и трудолюбия, присущего всем этим народностям, русские бы не смогли освоить необъятные пространства Большой России.

________________________________________________________________________________________

ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:
Команда Кочующие
В. В. Бунак. Некоторые вопросы этнической истории.// Происхождение и этническая история русского народа. Тр. Ин-та этнографии АН СССР.1965.т.88.
http://merjamaa.ru
«Атлас к исследованию о мерянах и их быте» — С-Пб, 1872
http://nnov.ec/Меря
Третьяков П. Н. К истории племён Верхнего Поволжья в первом тысячелетии н. э. Материалы и исследования по археологии СССР №5. — Ленинград: изд-во Академии наук СССР, 1941.
Бадер О. Н. Древние городища на Верхней Волге // Материалы и исследования по археологии Верхнего Поволжья. Материалы и исследований по археологии СССР № 13. — М.-Ленинград: изд-во Академии наук СССР, 1950. — С. 90-132.
Седов В. В. Славяне: Историко-археологическое исследование. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — С. 389.
Леонтьев А. Е. Археология мери: К предыстории Северо-Восточной Руси. Археология эпохи великого переселения народов и раннего средневековья. Выпуск 4. — М.: Институт археологии РАН, 1996.
Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. - М., 1993
Морохин Н. В. «Нижегородский топонимический словарь» — Нижний Новгород 1997 г. «КиТиздат»
«Народы России. Живописный альбом.» — С-Пб, Типография товарищества «Общественная польза», 1877-80гг.
Леонтьев А. Е. Археология мери. К предыстории Северо-Восточной Руси. 1996.(недоступная ссылка)
Зеленин Д. К. Восточные славяне. Кто они?. — М.: Эксмо, 2012. — С. 14. — 399 с. — 2000 экз. — ISBN 978-5-699-56962-5.
http://kostroma.ru/index.aspx
Авдеев А. Г. Отчёт об археологической экспедиции в Галиче Мерском в 1994 и 1995 годах.
Костромская старина. Выпуск пятый. — Кострома: Типо-литография А. Азерского, 1901.
Авдеев А. Г. Выпись из дозорной книги Галича 1620 г. // Альманах «Костромская земля», № 4. 1998.
Сайт Википедия.

Племя меря история. Мы не только славяне

Чудь

Меря

Мурома

Чудь

Меря

Свежие записи