Переговоры тянулись три года. 12 ноября года невеста наконец приехала в Москву .

Свадьба состоялась в тот же день. Брак Московского государя с Греческой царевной был важным событием русской истории. Он открыл путь связям Московской Руси с Западом. С другой стороны, вместе с Софьей при московском дворе утвердились некоторые порядки и обычаи византийского двора. Церемониал стал величественнее и торжественнее. Сам великий князь возвысился в глазах современников. Они заметили, что Иван после брака на племяннице императора византийского явился самовластным государем на московском великокняжеском столе; он первый получил прозвание Грозного , потому что был для князей дружины монархом, требующим беспрекословного повиновения и строго карающим за ослушание. Он возвысился до царственной недосягаемой высоты, перед которою боярин, князь и потомок Рюрика и Гедимина должны были благоговейно преклониться наравне с последними из подданных; по первому мановению Грозного Ивана головы крамольных князей и бояр ложились на плаху.

Именно в то время Иван III стал внушать страх одним своим видом. Женщины, говорят современники, падали в обморок от его гневного взгляда. Придворные, со страхом за свою жизнь, должны были в часы досуга забавлять его, а когда он, сидя в креслах, предавался дремоте, они неподвижно стояли вокруг, не смея кашлянуть или сделать неосторожное движение, чтобы не разбудить его. Современники и ближайшие потомки приписали эту перемену внушениям Софии , и мы не имеем права отвергать их свидетельства. Немецкий посол Герберштейн, бывший в Москве в княжение сына Софии, говорил о ней: "Это была женщина необыкновенно хитрая, по ее внушению, великий князь сделал многое ".

Война с Казанским ханством 1467 - 1469 гг.

Сохранилось послание митрополита Филиппа к великому князю, написанное в начале войны. В нем он сулит мученический венец всем, кто прольет свою кровь «за святыя Божиа церкви и за православное хрестияньство ».

При первой же встрече с головным казанским войском русские не только не решились начать сражение, но и не сделали даже попытки переправиться через Волгу на другой берег, где стояла татарская рать, и потому просто повернули обратно; так, даже не начавшись, "поход" окончился позором и неудачей.

Хан Ибрагим не стал преследовать русских, но совершил карательную вылазку на лежавший близко от казанских границ в костромской земле русский город Галич-Мерьский и разграбил его окрестности, хотя самого укрепленного острога взять не смог.

Иван III приказал направить сильные гарнизоны во все пограничные города: Нижний Новгород , Муром , Кострому , Галич и совершить ответное карательное нападение. Из костромских пределов татарские войска выгнал воевода князь Иван Васильевич Стрига-Оболенский , а нападение на земли марийцев - с севера и запада осуществили отряды под командованием князя Даниила Холмского , дошедшие даже до самой Казани .

Тогда казанский хан отправил ответное войско в направлениях: галичском (татары дошли до р.Юга и взяли Кичменский городок и оккупировали две костромские волости) и нижегородско-мурманском (под Нижним Новгородом русские разбили татарское войско и взяли в плен предводителя казанского отряда мурзу Ходжу-Берды).

"Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними , - говорил он. - Зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку ни птице, ни звею; дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами! "

Пристыженный Иван не поехал в свой Кремлевский двор, а поселился в Красном сельце.

Отсюда он послал приказ сыну ехать в Москву , но тот решился лучше навлечь на себя отцовский гнев, чем ехать от берега. "Умру здесь, а к отцу не пойду ", сказал он князю Холмскому , который уговаривал его оставить войско. Он устерег движение татар, хотевших тайно переправиться через Угру и внезапно броситься на Москву: татар отбили от берега с большим уроном.

Тем временем Иван III, прожив две недели под Москвой, несколько оправился от страха, сдался на уговоры духовенства и решил ехать к войску. Но до Угры не доехал, а стал в Кременце на реке Луже. Здесь опять начал его одолевать страх и он совсем было решился уже кончить дело миром и отправил к хану Ивана Товаркова с челобитьем и дарами, прося жалованья, чтоб отступил прочь. Хан отвечал: "Жалую Ивана; пусть сам приедет бить челом, как отцы его к нашим отцам ездили в Орду ".

Однако золотые монеты были отчеканены в небольшом количестве и по многим причинам не прижились в экономических отношениях тогдашней Руси.

В году был издан общерусский Судебник , с помощью которого стало проводиться судопроизводство. Большую роль стали играть дворянство и дворянское войско. В интересах дворян-помещиков был ограничен переход крестьян от одного господина к другому. Крестьяне получили право осуществлять переход только один раз в году - за неделю до осеннего Юрьева дня Русскую Церковь . Во многих случаях, а особенно при выборе митрополита , Иван III вел себя как глава церковной администрации. Митрополита избирал епископский собор, однако с одобрения великого князя. Однажды (в случае с митрополитом Симоном) Иван торжественно провел вновь посвященного прелата к митрополичьей кафедре в Успенском соборе , таким образом подчеркнув прерогативы великого князя.

Проблему церковных земель широко обсуждали и миряне и духовенство. Многие миряне, включая некоторых бояр, одобрительно относились к деятельности заволжских старцев , направленной на духовное возрождение и очищение церкви.

Право монастырей владеть землей ставило под вопрос и другое религиозное движение, которое фактически отрицало весь институт Православной Церкви: ".

Потин В.М. Венгерский золотой Ивана III // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972, с.289

СОФЬЯ ПАЛЕОЛОГ И ИВАН III

Введение

Софья Палеолог до замужества

Приданое византийской царевны

Новый титул

Судебник Ивана III

Свержение ига Орды

Дела семейные и государственные

Заключение

Список литературы

Приложение

Введение

Личность Ивана III относится к крайне важному историческому периоду от Сергия Радонежского до Ивана IV, обладающему особой ценностью. Т.к. на этом отрезке времени происходит рождение Московского государства, ядра современной России. Историческая фигура Ивана III Великого более однородна, чем яркая и противоречивая фигура Ивана IV Грозного, хорошо известного благодаря многочисленным спорам и настоящей войне мнений.

Она не вызывает споров и как-то традиционно прячется в тени образа и имени Грозного царя. Между тем никогда ни у кого не вызывало сомнений, что именно он был создателем Московского государства. Что именно с его правления сложились принципы российской государственности, и проступили знакомые всем географические очертания страны. Иван III был величайшей личностью русского средневековья, крупным политиком отечественной истории, в период правления которого произошли события, навсегда определившие жизнь огромной нации. Но какое же значение имела Софья Палеолог в жизни Ивана III и всей страны?

Брак Ивана III и Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора Константина XII, имел огромное политическое значение: можно говорить не только о поднятии престижа Русского государства, но и о преемственности с Римской империей. С этим и связано выражение «Москва - третий Рим».

1. Софья Палеолог до замужества

Софья Фоминична Палеолог (урожд. Зоя) (1443/1449-1503) - дочь правителя (деспота) Мореи (Пелопоннеса) Фомы Палеолога, племянница последнего византийского императора Константина XI, погибшего при взятии Константинополя турками в 1453. Родилась между 1443 и 1449 на Пелопоннесе. Её отец, правитель одной из областей Империи, умер в Италии.

Образование царственных сирот взял на себя Ватикан, поручив их кардиналу Виссариону Никейскому. Грек по происхождению, бывший архиепископ Никейский, он был ревностным сторонником подписания Флорентийской унии, после чего стал кардиналом в Риме. Он воспитал Зою Палеолог в европейских католических традициях и особенно поучал, чтобы она во всем смиренно следовала принципам католицизма, называя ее «возлюбленной дочерью Римской Церкви». Только в этом случае, внушал он воспитаннице, судьба одарит тебя всем. «Выдать замуж Софью было очень трудно: она была бесприданница».

Иван III Васильевич (Приложение №5), был сыном Василия II. С ранних лет посильно помогал слепому отцу в государственных делах, ходил с ним в походы. В марте 1462 года тяжело заболел и умер Василий II. Незадолго до своей смерти он составил завещание. В завещании говорилось, что старший сын Иван получал великокняжеский престол, и большую часть государства, основные его города. Оставшуюся часть государства поделили между собой остальные дети Василия II.

К тому времени Ивану было 22 года. Он продолжал политику своего родителя, прежде всего в делах объединения земель Руси вокруг Москвы и борьбы с Ордой. Человек осторожный, расчетливый, он медленно, но верно проводил свой курс на покорение удельных княжеств, подчинение своей власти разных владетелей в том числе и родных братьев, возвращение русских земель, захваченных Литвой.

«В отличие от своих предшественников, Иван III непосредственно не возглавлял войска на полях сражения, осуществлял общее стратегическое руководство их действиями, обеспечивал полки всем необходимым. И это давало свои очень неплохие результаты. Несмотря на кажущуюся медлительность, он, кода нужно, проявлял решительность и железную волю».

Cудьба Ивану III отмерила более шести десятков лет, была наполнена бурными и важными событиями, имевшими для истории Отечества значение исключительное.

Брак Ивана III с Софьей Палеолог

В 1467 году умирает первая жена Ивана III, Мария Борисовна, оставив ему единственного сына, наследника - Ивана Молодого. Все считали, что ее отравили (В летописи сказано, что она погибла «от смертного зелья, потому, что тело у нее все распухло», яд, как полагают, находился в подаренном кем-то великой княгине поясе). «По смерти её (1467г.) Иван стал искать другой жены, подальше и поважнее».

В феврале 1469 года в Москву прибыл посол кардинала Виссариона с письмом великому князю, в котором предлагалось сочетаться законным браком с дочерью деспота Морейского и между прочим, упоминалось, что Софья (имя Зоя дипломатично заменили на православное Софья) уже отказала двум сватавшимся к ней венценосным женихам - французскому королю и герцогу Медиоланскому, не желая выходить замуж за правителя-католика - «не хочет в латынство идти».

Брак принцессы Зои, переименованной на русский православный лад в Софью, с недавно овдовевшим ещё молодым великим князем далекого, загадочного, но, по отдельным донесениям, неслыханно богатого и сильного Московского княжества был крайне желателен для папского престола по нескольким причинам:

1.Через жену-католичку можно было повлиять на великого князя, а через него и на православную русскую церковь в деле исполнения решений Флорентийской унии - а в том, что Софья - преданная католичка, папа не сомневался, ибо она, можно сказать, выросла на ступенях его престола.

.Само по себе укрепление связей с далекими русскими княжествами имеет огромное значение для всей европейской политики.

А укреплявший великокняжескую власть Иван III рассчитывал, что родство с византийским домом поможет Московии повысить международный престиж, заметно пошатнувшийся за два столетия ордынского ига, и способствовать повышению авторитета великокняжеской власти внутри страны.

Итак, после долгих размышлений Иван послал в Рим итальянца Ивана Фрязина «поглядеть царевну», а если она приглянется ему, то дать за великого князя согласие на брак. Фрязин так и сделал, тем более что царевна с радостью согласилась пойти за православного Ивана III.

Вместе с Софьей в Россию приехало ее приданое. Множество повозок сопровождал папский легат Антоний, облаченный в красное кардинальское платье и везший четырехконечный католический крест как знак надежды на обращение русского князя в католичество. Крест у Антония при въезде в Москву отобрали по приказу митрополита Филиппа, не одобрявшего этот брак.

ноября 1472, приняв православие под именем Софии, Зоя была обвенчана с Иваном III (Приложение №4). При этом жена «окатоличила» мужа, а муж «оправославил» жену, что было воспринято современниками как победа православной веры над «латынством». «Этот брак позволил Ивану III чувствовать себя (и заявлять об этом миру) преемником могущественной когда-то власти византийских императоров».

4. Приданое византийской царевны

София привезла на Русь щедрое приданое.

После венчания Иван III <#"justify">. Софья Палеолог: московская княгиня или царевна византийская

Софья Палеолог, известная тогда в Европе своей редкой полнотой, привезла в Москву очень тонкий ум и получила здесь весьма важное значение. «Бояре XVI приписывали ей все неприятные им нововведения, какие со временем появились при московском дворе. Внимательный наблюдатель московской жизни барон Герберштейн, два раза приезжавший в Москву послом германского императора при Ивановом преемнике, наслушавшись боярских толков, замечает о Софье в своих записках, что это была женщина необыкновенно хитрая, имевшая большое влияние на великого князя, который по ее внушению сделал многое». Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя татарское иго. В боярских россказнях и суждениях о царевне нелегко отделить наблюдение от подозрения или преувеличения, руководимого недоброжелательством. Софья могла внушить лишь то, чем дорожила сама и что понимали и ценили в Москве. Она могла привезти сюда предания и обычаи византийского двора, гордость своим происхождением, досаду, что идет замуж за татарского данника. «В Москве ей не нравилась простота обстановки и бесцеремонность отношений при дворе, где самому Ивану III приходилось выслушивать, по выражению его внука, «многие поносные и укоризненные слова» от строптивых бояр. Но в Москве и без нее не у одного Ивана III было желание изменить все эти старые порядки, столь не соответствовавшие новому положению московского государя, а Софья с привезенными ею греками, видавшими и византийские и римские виды, могла дать ценные указания, как и по каким образцам ввести желательные перемены. Ей нельзя отказать во влиянии на декоративную обстановку и закулисную жизнь московского двора, на придворные интриги и личные отношения; но на политические дела она могла действовать только внушениями, вторившими тайным или смутным помыслам самого Ивана».

Муж советовался с ней в принятии государственных решений (в 1474 им была выкуплена половина Ростовского княжества, заключен дружественный союз с крымским ханом Менгли-Гиреем). Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она, царевна, своим московским замужеством делает московских государей преемниками византийских императоров со всеми интересами православного Востока, какие держались за этих императоров. Потому Софья ценилась в Москве и сама себя ценила не столько как великая княгиня московская, сколько как царевна византийская. В Троицком Сергиевом монастыре хранится шелковая пелена, шитая руками этой великой княгини, которая вышила на ней и свое имя. Пелена эта вышита в 1498 г. За 26 лет замужества Софье, кажется, пора уже было забыть свое девичество и прежнее византийское звание; однако в подписи на пелене она все еще величает себя «царевною царегородскою», а не великой княгиней московской. И это было недаром: Софья, как царевна, пользовалась в Москве правом принимать иноземные посольства.

Таким образом, брак Ивана и Софьи получал значение политической демонстрации, которою заявляли всему свету, что царевна, как наследница павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву как в новый Царьград, где и разделяет их со своим супругом.

Образование единого государства

Уже в конце правления Василия II Москва начала стеснять независимость «Господина Великого Новгорода» - его внешние сношения были поставлены под контроль московского правительства. Но новгородские бояре во главе с Марфой Борецкой, вдовой посадника Исаака Борецкого, стремясь сохранить самостоятельность республики, ориентировались на Литву. Иван III и московские власти расценили это как политическую и религиозную измену. Поход на Новгород московского войска, разгром новгородцев на реке Шелони, у Ильмень-озера (1471) и в Двинской земле привели к включению обширных земель республики в число московских владений. Окончательно этот акт был закреплен во время похода на Новгород 1477-1478 гг.

В те же 70-е гг. частью Русского государства стала «Великая Пермь» (верховья Камы, население Коми, поход 1472г.), в следующем десятилетии - земли на Оби-реке (1489 г., здесь жили югорские и вогульские князьки со своими соплеменниками), Вятка (Хлынов, 1489 г.).

Присоединение новгородских земель предопределило судьбу Тверского княжества. Его теперь со всех сторон окружили московские владения. В 1485 г. войска Ивана III вошли в пределы Тверской земли, князь Михаил Борисович бежал в Литву. «Тверичи целовали крест князю Ивану Ивановичу Молодому». Он получил от отца Тверь в удельное владение.

В том же году Иван III принял официальный титул «великого князя всея Руси». Так рождалось единое Русское государство, а в источниках того времени впервые появляется наименование «Россия».

Четверть столетия спустя, уже при Василии III, сыне Ивана III, к России присоединили земли Псковской республики (1510 г.). Этот акт носил формальный характер, так как фактически Псков был под контролем Москвы с 1460-х гг. Четыре года спустя в состав России включили Смоленск с его землями (1514 г.), еще позднее - Рязанское княжество (1521 г.), тоже фактически потерявшее самостоятельность ещё в конце предыдущего столетия. Так сложилась территория единого Русского государства.

Правда, оставались ещё удельные княжества сыновей Ивана III, братьев Василия III - Юрия, Семена и Андрея. Но великий князь последовательного ограничивал их права (запрет чеканки своей монеты, сокращение судебных прав и т.д.)

Новый титул

Иван, сочетавшись со знатной женой, наследницей византийских императоров, счел скучной и некрасивой прежнюю кремлевскую обстановку. «Вслед за царевной из Италии выписаны были мастера, которые построили Ивану новый Успенский собор, Грановитую палату и новый каменный двор на месте прежних деревянных хором. В то же время в Кремле при дворе стал заводиться тот сложный и строгий церемониал, который сообщал такую чопорность и натянутость придворной московской жизни. Точно так же, как у себя дома, в Кремле, среди придворных слуг своих, Иван начал выступать более торжественной поступью и во внешних сношениях, особенно с тех пор, как само собою, без бою, при татарском же содействии, свалилось с плеч ордынское иго, тяготевшее над северо-восточной Русью два с половиной столетия (1238-1480)». В московских правительственных, особенно дипломатических, бумагах с той поры является новый, более торжественный язык, складывается пышная терминология, незнакомая московским дьякам удельных веков. В основу ее положены два представления: это мысль о московском государе, о национальном властителе всей Русской земли и мысль, как о политическом и церковном преемнике византийских императоров. В сношениях с западными дворами, не исключая и литовского, Иван III впервые отважился показать европейскому политическому миру притязательный титул «государя всея Руси», прежде употреблявшийся лишь в домашнем обиходе, в актах внутреннего употребления, и в договоре 1494 г. даже заставил литовское правительство формально признать этот титул. После того как спало с Москвы татарское иго, в сношениях с неважными иностранными правителями, например с ливонским магистром, Иван III титулует себя царем всея Руси. Этот термин, как известно, есть сокращенная южнославянская и русская форма латинского слова цесарь.

«Слово цесарь пришло в праславянский через готское «kaisar». В праславянском звучало как «cмsarь», затем сократилось до «цьсарь», и затем «царь» (аналоги такого сокращения известны в германских титулах, например, швед. kung и англ. king из kuning)».

«Титул царя в актах внутреннего управления при Иване III иногда, при Иване IV обыкновенно соединялся со сходным по значению титулом самодержца - это славянский перевод византийского императорского титула автократор. Оба термина в Древней Руси значили не то, что стали значить потом, выражали понятие не о государе с неограниченной внутренней властью, а о властителе, не зависимом ни от какой сторонней внешней власти, никому не платящем дани. На тогдашнем политическом языке оба этих термина противополагались тому, что мы разумеем под словом вассал. Памятники русской письменности до татарского ига иногда и русских князей называют царями, придавая им этот титул в знак почтения, не в смысле политического термина. Царями по преимуществу Древняя Русь до половины XV в. звала византийских императоров и ханов Золотой Орды, наиболее известных ей независимых властителей, и Иван III мог принять этот титул, только перестав быть данником хана». Свержение ига устраняло политическое к тому препятствие, а брак с Софьей давал на то историческое оправдание: Иван III мог теперь считать себя единственным оставшимся в мире православным и независимым государем, какими были византийские императоры, и верховным властителем Руси, бывшей под властью ордынских ханов. «Усвоив эти новые пышные титулы, Иван нашел, что теперь ему не пригоже называться в правительственных актах просто по-русски Иваном, государем великим князем, а начал писаться в церковной книжной форме: «Иоанн, божиею милостью государь всея Руси». К этому титулу как историческое его оправдание привешивается длинный ряд географических эпитетов, обозначавших новые пределы Московского государства: «Государь всея Руси и великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тверской, и Пермский, и Югорский, и Болгарский, и иных», т.е. земель». Почувствовав себя и по политическому могуществу, и по православному христианству, наконец, и по брачному родству преемником павшего дома византийских императоров, московский государь нашел и наглядное выражение своей династической связи с ними: московский герб с Георгием Победоносцем был объединен с двуглавым орлом - древним гербом Византии (Приложение 2). Этим подчеркивалось, что Москва - наследница Византийской империи, Иван III - «царь всего православия», Русская Церковь - преемница греческой.

Судебник Ивана III

В 1497 г. государь всея Руси Иван III утвердил общегосударственный Судебник, заменивший Русскую правду. Судебник - первый кодекс законов единой России - закрепил единое устройство и управление в государстве. «Высшим учреждением была Боярская дума - совет при великом князе; её члены управляли отдельными отраслями государственного хозяйства, исполняли обязанности воевод в полках, наместников в городах. Волостели, из вольных людей, осуществляли власть в сельских местностях - волостях. Появляются первые приказы - органы центрального управления, их возглавляли бояре или дьяки, которым великий князь приказывал ведать те или иные дела».

В Судебнике впервые использован термин «поместье» для обозначения особого вида землевладения, выдаваемого за выполнение государственной службы. Судебник впервые в общегосударственном масштабе ввел правило, ограничивающее выход крестьян; их переход от одного владельца к другому теперь разрешали только один раз в году, в течение недели до и недели после Юрьева дня осеннего (26 ноября), после окончания полевых работ. Кроме того, выходцев обязали платить владельцу пожилое - деньги за «двор» - хозяйственные постройки. «Оценка крестьянского двора при переходе в момент принятия Судебника в степной полосе составляла 1 рубль в расчете на год, а в лесной - полтину (50 копеек). Но в качестве пожилого иногда взыскивалось до 5 и даже до 10 рублей. В связи с тем, что многие крестьяне не могли уплатить пожилое, они вынуждены были оставаться на землях феодалов на их условиях. Договор чаще всего заключался в устной форме, но сохранились и письменные соглашения». Так началось юридическое закрепощение крестьян, которое завершилось в XVII в.

«Судебник ставит под контроль центра местное управление в лице кормленщиков. Вместо дружин создается единая военная организация - московское войско, основу которого составляют дворяне-помещики. Они по требованию великого князя должны являться на службу с вооруженными людьми из своих холопов или крестьян, в зависимости от величины поместья. Число помещиков при Иване III сильно выросло за счет холопов, послужильцев и иных; им раздавали земли, конфискованные у новгородских и прочих бояр, у князей из неприсоединенных областей».

Усиление власти великого князя, возрастание влияния дворянства, появление аппарата управления получили отражение в Судебнике 1497 г.

9. Свержение ига Орды

палеолог византийский князь дворянство

Наряду с объединение земель Руси, правительство Ивана III решило и другую задачу общенационального значения - освобождения от ордынского ига.

XV столетие стало временем заката Золотой Орды. Внутреннее ослабление, междоусобицы привели её к распаду во второй-третьей четверти века на ряд ханств: Казанское и Астраханское на Волге, Ногайская Орда, Сибирское, Казанское, Узбекское - к востоку от неё, Большая Орда и Крымское - к западу и юго-западу.

Иван III в 1478 г. прекратил выплату дани Большой Орде - преемнице Золотой Орды. «Её правитель хан Ахмед (Ахмат) в 1480 г. повел войско к Москве. Он подошел к Оке в районе впадения в неё реки Угры, около Калуги, ожидая помощи от польского короля и великого князя Казимира IV. Войско от того не пришло - помешали смуты в Литве».

В 1480, по «совету» супруги, Иван III выехал с ополченцами к реке Угре (Приложение №3), где стояло войско татарского хана Ахмата. Попытки ханской конницы перейти реку русские ратники отбили огнем из пушек, пищалей, стрельбой из луков. Также начавшиеся морозы и отсутствие продовольствия заставили хана с войском уйти. Потеряв большое число воинов, Ахмед бежал от Угры на юго-восток. Ему стало известно, что его владения в Орде подверглись нападению и погрому - туда по Волге приплыла русская рать.

Большая Орда вскоре распалась на несколько улусов, хан Ахмед погиб.

Русь сбросила окончательно ненавистное иго, терзавшее её народ около двух с половиной столетий. Возросшая сила Руси позволила её политикам поставить на очередь дня возвращение исконных русских земель, утерянных иноземных нашествий и ордынского владычества.

10. Дела семейные и государственные

апреля 1474 Софья родила первую (быстро умершую) дочь Анну, затем еще одну дочь (также умершую столь быстро, что ее не успели окрестить). Разочарования в семейной жизни компенсировались активностью во внедомашних делах.

Софья деятельно участвовала в дипломатических приемах (венецианский посланник Кантарини отметил, что прием, организованный ею, прошел «весьма величаво и ласково»). Согласно легенде, приведенной не только русскими летописями, но и английским поэтом Джоном Милтоном, в 1477 Софья смогла перехитрить татарского хана, объявив, что имела знак свыше о строительстве храма святому Николаю на том месте в Кремле, где стоял дом ханских наместников, контролировавших сборы ясака и действия Кремля. Этот рассказ представляет Софью решительной натурой («выставила их из Кремля, дом снесла, хотя храм не построила»).

Но Софья Фоминична горевала, она « плакала, молила Матерь Божию дать ей наследника-сына, горстями раздавала убогим милостыню, кисами жертвовала на храмы - и услышала Пречистая ее молитвы: снова, в третий раз, в теплой тьме ее естества завязалась новая жизнь.

Кто-то беспокойный, пока не человек, а только еще неотторжимая часть ее тела, требовательно ткнул Софью Фоминичну в бок - резко, упруго, ощутимо. И похоже, это было и совсем не так, что случалось с нею уже дважды, и совсем иного порядка: сильно толкался младенец, настойчиво, часто.

«Мальчик, - уверовала она, - мальчик!» Ребенок еще не родился, а она уже начала великую битву за его будущее. Всю силу воли, всю изощренность ума, весь арсенал великих и малых хитростей, веками копившихся в темных лабиринтах и закоулках константинопольских дворцов, каждый день пускала в ход Софья Фоминична, чтобы сначала посеять в душе супруга своего самые малые сомнения насчет Ивана Молодого, который хотя и был достоин престола, но по возрасту своему несомненно представлял собою не более чем послушную марионетку, находившуюся в умелых руках искусных кукловодов - многочисленных врагов великого князя, и прежде всего его братьев - Андрея Большого и Бориса.

А когда, по известию одной из московских летописей, «в лето 6987 (1479 от Рождества Христова) марта 25 в восемь час ночи родился Великому князю сын, и наречено бысть имя ему Василий Парийский, и крести его архиепископ ростовский Васиян в Сергееве монастыре в Вербную неделю»».

Иван III женил своего первенца Ивана Молодого Тверского на дочери молдавского господаря Стефана Великого, которая подарила Молодому сына, а Ивану III внука - Дмитрия.

В 1483 авторитет Софьи пошатнулся: она неосмотрительно подарила принадлежавшее ранее Марии Борисовне, первой жене Ивана III, драгоценное родовое ожерелье («саженье») своей племяннице, жене верейского князя Василия Михайловича. Муж же предназначал дорогой подарок невестке Елене Степановне Волошанке, жене своего сына Ивана Молодого от первого брака. В возникшем конфликте (Иван III требовал возврата ожерелья в казну), но Василий Михайлович предпочел сбежать вместе с ожерельем в Литву. Воспользовавшись этим, московская боярская верхушка, недовольная успешностью централизаторской политики князя, выступила против Софьи, считая именно ее идейной вдохновительницей нововведений Ивана, ущемлявших интересы его детей от первого брака.

Софья начала упорную борьбу за обоснование права на московский престол за своим сыном Василием. Когда сыну было 8 лет, она даже сделала попытку организовать заговор против мужа (1497), но тот был раскрыт, а сама Софья подверглась осуждению по подозрению в волшебстве и связи с «бабой-колдуньей» (1498) и вместе с сыном Василием подверглась опале.

Но судьба была милостива этой неуемной защитнице прав своего рода (за годы своего 30-летнего брака Софья родила 5 сыновей и 4 дочери). Смерть старшего сына Ивана III, Ивана Молодого, заставила супруга Софьи сменить гнев на милость и вернуть сосланных в Москву. На радостях Софья заказала церковную пелену со своим именем («Царевна царьгородская, великая княгиня московская Софья великого князя московского»).

По московским представлениям того времени права на престол имел Дмитрий, который и пользовался поддержкой Боярской думы. В 1498 г., когда Дмитрию не исполнилось ещё и 15 лет, он был увенчан великокняжеской шапкой Мономаха в Успенском соборе.

Однако уже в следующем году княжич Василий был провозглашен великим князем новгородским и псковским. «Исследователи едины в трактовке этих событий, видя в них результат ожесточенной борьбы группировок при дворе. Судьба Дмитрия после этого была уже фактически предрешена. В 1502 г. Иван III взял внука и его мать под стражу, а через три дня «посадил на великое княжество Владимирское и Московское и учинил его всеа Руссии самодержцем»».

Новому наследнику престола Иван хотел составить какую-нибудь серьёзную династическую партию, но после нескольких неудач по совету греков из окружения Софьи было решено провести смотрины невест. Василий остановил свой выбор на Соломонии Сабуровой. Однако брак оказался неудачным: не было детей. Осуществив с большим трудом развод (причем Соломонию, обвинив в колдовстве, постригли в монастырь), Василий женился на Елене Глинской.

Почувствовав себя вновь хозяйкой в столице, Софья сумела привлечь в Москву врачей, деятелей культуры и особенно архитекторов; в Москве началось активное каменное строительство. Прибившие с родины Софьи и по ее распоряжению архитекторы Аристотель Фьораванти, Марко Руффо, Алевиз Фрязин, Антонио и Петро Солари возвели в Кремле Грановитую палату, Успенский и Благовещенский соборы на Соборной площади Кремля; завершилось строительство Архангельского собора.

Заключение

Софья умерла 7 августа 1503 в Москве раньше Ивана III на два года, добившись многих почестей. Ее погребли в московском Вознесенском девичьем монастыре Кремля.

В декабре 1994 в связи с перенесением останков княжеских и царских жён в подвальную палату Архангельского собора, по хорошо сохранившемуся черепу Софьи учеником М.М. Герасимова С.А. Никитиным был восстановлен ее скульптурный портрет (Приложение №1).

С приездом Софьи московский двор приобрел черты византийского блеска, и это стало явной заслугой Софьи и ее окружения. Брак Ивана III и Софии Палеолог несомненно усилил Московское государство, способствуя его обращению в великий Третий Рим. Основное влияние Софьи на ход русской истории определилось ещё и тем, что она дала жизнь человеку, который стал отцом Ивана Грозного.

Русские люди могли гордиться тем, что было сделано в те славные десятилетия конца XV и начала XVI столетия. Летописец отобразил эти чувства своих современников: «Наша великая Русская земля освободилась от ига… и начала обновляться, как будто перешла от зимы к тихой весне. Она снова достигла своего величества, благочестия и спокойствия, как при первом князе Владимире».

Процесс объединения земель, образование единого государства способствовали консолидации русских земель, складыванию великорусской нации народности. Её территориальной базой были земли Владимиро-Суздальского княжества, населенные некогда вятичами и кривичами, и Новгородско-Псковская земля, где жили новгородские славяне и кривичи. Рост экономических и политических связей, общие задачи в борьбе за национальную независимость с Ордой, Литвой и другими противниками, исторические традиции, идущие из времен домонгольской Руси, стремление к единству стали движущими факторами их объединения в рамках одной народности - великорусской. В то же время происходит отделение от неё других частей бывшей древнерусской народности - на западе и юго-западе в результате ордынских нашествий и захватов литовских, польских, венгерских правителей идет формирование украинской (малороссийской) и белорусской народностей.

Список литературы

1.Дворниченко А.Ю. Российская империя с древнейших времен до падения самодержавия. Учебное пособие. - М.: Издательство, 2010. - 944 с.

Евгений Викторович Анисимов «История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты»

Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. Т. 2. Курс русской истории. Ч.2/ Послесл. и коммент. Составили В.А. Александров, В.Г. Зимина. - М.: Мысль, 1987.- 447 с.

Сахаров А.Н., Буганов В.И. История России с древнейших времен до конца XVII века: Учеб. для 10 кл. общеобразоват. учреждений / Под ред. А.Н. Сахарова. - 5-е изд. - М.: Просвещение, 1999. - 303 с.

Сизенко А.Г. Великие женщины великой России. 2010 г.

Фортунов В.В. История. Учебное пособие. Стандарт третьего поколения. Для бакалавров. - СПб.: Питер, 2014. - 464 с. - (Серия «Учебник для вузов»).

Приложение

Софья Палеолог. Реконструкция С.А. Никитина.

Герб России при Иване III.

Стояние на реке Угре. 1480 г.

4. Венчание Ивана III с византийской царевной Софьей. Абегян М.

Иван III. Гравюра. XVI века.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Необыкновенно быстрые успехи великого князя Ивана III в собирании русских земель сопровождались существенными переменами в московском придворном быту. Первая жена Ивана III, тверская княжна Мария Борисовна, умерла рано, в 1467 г., когда Ивану не было еще и 30 лет. После нее у Ивана остался сын - князь Иван Иванович «Молодой», как его обыкновенно называли. В ту пору уже завязывались сношения Москвы с западными странами. По разным причинам римский папа был заинтересован тем, чтобы установить сношения с Москвою и подчинить ее своему влиянию. От папы и вышло предположение устроить брак молодого Московского князя с племянницей последнего Константинопольского императора Зоей-Софией Палеолог. После взятия Царьграда турками (1453) брат убитого императора Константина Палеолога, по имени Фома, бежал с семейством в Италию и там умер, оставив детей на попечении папы. Дети были воспитаны в духе Флорентийской унии , и папа имел основание надеяться, что, выдав Софью за Московского князя , он получит возможность ввести унию в Москву. Иван III согласился начать сватовство и отправил в Италию послов за невестою. В 1472 г. она приехала в Москву, и брак состоялся. Однако надеждам папы не суждено было осуществиться: папский легат, сопровождавший Софью, не имел никакого успеха в Москве; сама Софья ничем не содействовала торжеству унии, и, таким образом, брак Московского князя не повлек за собою никаких видимых последствий для Европы и католичества. Но он имел некоторые последствия для московского двора.

Жена Ивана III Софья Палеолог. Реконструкция по черепу С. А. Никитина

Во-первых, он содействовал оживлению и укреплению завязывавшихся в ту эпоху сношений Москвы с Западом, с Италией в особенности. Вместе с Софьею прибыли в Москву греки и итальянцы; приезжали они и впоследствии. Великий князь держал их у себя как «мастеров», поручая им строение крепостей, церквей и палат, литье пушек, чеканку монеты. Иногда этим мастерам вверялись и дипломатические дела, и они ездили в Италию с поручениями от великого князя. Выезжих итальянцев в Москве называли общим именем «фрязин» (от «фряг», «франк»); таким образом, действовали в Москве Иван Фрязин, Марк Фрязин, Антоний Фрязин и т.п. Из итальянских мастеров особою известностью пользовался архитектор Аристотель Фиораванти, построивший в Московском Кремле знаменитые Успенский собор и Грановитую палату.

Успенский собор в Московском Кремле

Вообще трудами итальянцев при Иване III Кремль был обустроен и украшен заново. Рядом с «фряжскими» мастерами у Ивана III работали и немецкие, хотя в его пору они не играли первой роли; выдавались только лекари-«немчины». Кроме мастеров, в Москве появлялись иноземцы гости (например, греческая родня Софьи) и послы от западноевропейских государей. (Между прочим, посольство от римского императора предлагало Ивану III титул короля, от которого Иван отказался.) Для приема гостей и послов при московском дворе был выработан определенный «чин» (церемониал), совсем отличный от того чина, который соблюдался прежде при приемах татарских посольств. И вообще порядок придворной жизни при новых обстоятельствах изменился, стал сложнее и церемоннее.

А. Васнецов. Московский Кремль при Иване III

Во-вторых, появлению в Москве Софьи московские люди приписывали большие перемены в характере Ивана III и замешательства в княжеской семье. Они говорили, что как пришла Софья с греками, так земля замешалася и пришли нестроения великие. Великий князь изменил свое обращение с окружающими: стал держать себя не так просто и доступно, как прежде, требовал знаков почтения к себе, стал взыскателен и легко опалялся (налагал немилость) на бояр. Он стал обнаруживать новое, непривычно высокое представление о своей власти. Женившись на греческой царевне, он как будто считал себя преемником исчезнувших греческих императоров и намекал на это преемство тем, что усвоил себе византийский герб - двуглавого орла.

Московский герб в конце XV века

Словом, после брака с Софьею Иван III проявил большое властолюбие, которое потом испытала на себе и сама великая княгиня. В конце своей жизни Иван совсем было поссорился с Софьею и отдалил ее от себя. Ссора их произошла по вопросу о престолонаследии. Сын Ивана III от первого брака, Иван Молодой, умер в 1490 г., оставив великому князю маленького внука Дмитрия. Но у великого князя был другой сын от брака с Софьею - Василий. Кому было наследовать престол московский: внуку Дмитрию или же сыну Василию ? Сначала Иван III решил дело в пользу Дмитрия и при этом наложил свою опалу на Софью и Василия. Дмитрия он при своей жизни венчал на царство (именно на царство , а не на великое княжение). Но через год отношения переменились: Дмитрий был отстранен, а Софья с Василием снова вошли в милость. Василий получил титул великого князя и стал соправителем отца. При этих переменах терпели придворные Ивана III : с опалою на Софью попали в немилость ее приближенные, причем несколько человек было даже казнено смертью; с опалою на Дмитрия великий князь также воздвиг гонение на некоторых бояр и одного из них казнил.

Вспоминая все то, что происходило при дворе Ивана III после его женитьбы на Софье, московские люди высказывали осуждение Софье и считали ее влияние на мужа скорее вредным, чем полезным. Ей они приписывали падение старых обычаев и разные новизны в Московском быту, а также и порчу характера ее мужа и сына, ставших властными и грозными монархами. Не следует, однако, преувеличивать значение личности Софьи: если бы ее и вовсе не было при московском дворе, все равно, Московский великий князь сознал бы свою силу и полновластие, и сношения с Западом все равно завязались бы. К этому вел весь ход московской истории, в силу которого Московский великий князь стал единым государем могучей великорусской народности и соседом нескольких европейских государств.

Софья Палеолог (?-1503), жена (с 1472) великого князя Ивана III, племянница последнего византийского императора Константина XI Палеолога. Прибыла в Москву 12 ноября 1472; в тот же день в Успенском соборе состоялось ее венчание с Иваном III. Брак с Софьей Палеолог способствовал укреплению престижа Русского государства в международных отношениях и авторитета великокняжеской власти внутри страны. Для Софьи Палеолог в Москве были построены особые хоромы и двор. При Софье Палеолог великокняжеский двор отличался особой пышностью. Из Италии в Москву были приглашены зодчие для украшения дворца и столицы. Были возведены стены и башни Кремля, Успенский и Благовещенский соборы, Грановитая палата, Теремной дворец. Софья Палеолог привезла в Москву богатую библиотеку. Династическому браку Ивана III с Софьей Палеолог обязан своим появлением чин венчания на царство. С приездом Софьи Палеолог связывают появление в составе династических регалий трона из слоновой кости, на спинке которого было помещено изображение единорога, ставшего одной из самых распространенных эмблем русской государственной власти. Около 1490 впервые появилось изображение венценосного двуглавого орла на парадном портале Грановитой палаты. Византийская концепция сакральности императорской власти прямо повлияла на введение Иваном III «богословия» («Божьей милостью») в титуле и в преамбуле государственных грамот.

КУРБСКИЙ ГРОЗНОМУ О ЕГО БАБКЕ

Но изобилие злобы твоего величества таково, что уничтожает не только друзей, но вместе с опричниками твоими всю святую землю русскую, разграбитель домов и убийца сыновей! Да сохранит тебя Бог от этого и не попустит быть этому Господь, царь веков! Ведь уже и то все как по лезвию ножа идет, потому что если не сыновей, то единокровных и близких по рождению братьев ты погубил, переполняя меру кровопийцев - отца твоего и матери твоей и деда. Ведь отец твой и мать - всем известно, сколько они убили. Точно так и дед твой, с бабкой твоей гречанкой, отрекшись и забывши любовь и родство, убил своего замечательного сына Ивана, мужественного и прославленного в геройских предприятиях, рожденного от его первой жены святой Марии, княжны тверской, а также родившегося от него своего боговенчанного внука царя Димитрия вместе с матерью, святой Еленой, - первого смертоносным ядом, а второго многолетним заключением в темнице, а потом удушением. Но этим он не удовлетворился!..

БРАКОСОЧЕТАНИЕ ИВАНА III И СОФЬИ ПАЛЕОЛОГ

29 мая 1453 года легендарный Царьград, осажденный турецкой армией, пал. Последний византийский император Константин XI Палеолог погиб в бою, защищая Константинополь. Его младший брат Фома Палеолог, правитель небольшого удельного государства Морея на полуострове Пелопоннес, бежал с семьей на Корфу, а затем в Рим. Ведь Византия, надеясь получить от Европы военную помощь в борьбе с турками, подписала в 1439 году Флорентийскую унию об объединении Церквей, и теперь ее правители могли просить себе убежище у папского престола. Фома Палеолог смог вывезти величайшие святыни христианского мира, в том числе и главу святого апостола Андрея Первозванного. В благодарность за это он получил дом в Риме и хороший пансион от папского престола.

В 1465 году Фома скончался, оставив троих детей - сыновей Андрея и Мануила и младшую дочь Зою. Точная дата ее рождения неизвестна. Предполагают, что она родилась в 1443 или 1449 году во владениях своего отца на Пелопоннесе, где получила начальное воспитание. Образование царственных сирот взял на себя Ватикан, поручив их кардиналу Виссариону Никейскому. Грек по происхождению, бывший архиепископ Никейский, он был ревностным сторонником подписания Флорентийской унии, после чего стал кардиналом в Риме. Он воспитал Зою Палеолог в европейских католических традициях и особенно поучал, чтобы она во всем смиренно следовала принципам католицизма, называя ее «возлюбленной дочерью Римской Церкви». Только в этом случае, внушал он воспитаннице, судьба одарит тебя всем. Однако сложилось все совсем наоборот.

В феврале 1469 года в Москву прибыл посол кардинала Виссариона с письмом великому князю, в котором ему предлагалось сочетаться законным браком с дочерью деспота Морейского. В письме между прочим упоминалось, что Софья (имя Зоя дипломатично заменили на православное Софья) уже отказала двум сватавшимся к ней венценосным женихам - французскому королю и герцогу Медиоланскому, не желая выходить замуж за правителя-католика.

По представлениям того времени, Софья считалась уже немолодой женщиной, но она была очень привлекательна, с удивительно красивыми, выразительными глазами и нежной матовой кожей, что на Руси считалось признаком великолепного здоровья. А главное, она отличалась острым умом и статью, достойной византийской принцессы.

Московский государь принял предложение. Он направил в Рим своего посла, итальянца Джан Баттисту делла Вольпе (его в Москве прозвали Иваном Фрязиным), свататься. Посланный вернулся через несколько месяцев, в ноябре, привезя с собой портрет невесты. Этот портрет, которым словно началась в Москве эпоха Софьи Палеолог, считается первым на Руси светским изображением. По крайней мере, им были так изумлены, что летописец назвал портрет «иконой», не найдя другого слова: «А царевну на иконе написану принесе».

Однако сватовство затянулось, потому что московский митрополит Филипп долго возражал против брака государя с униаткой, к тому же воспитанницей папского престола, боясь распространения католического влияния на Руси. Только в январе 1472 года, получив согласие иерарха, Иван III отправил посольство в Рим за невестой. Уже 1 июня по настоянию кардинала Виссариона в Риме совершилось символическое обручение - помолвка принцессы Софьи и великого князя московского Ивана, которого представлял русский посол Иван Фрязин. В том же июне Софья тронулась в путь с почетной свитой и папским легатом Антонием, которому вскоре пришлось воочию убедиться в напрасности надежд, возлагаемых Римом на этот брак. По католической традиции, впереди шествия несли латинский крест, чем приводили в сильное смущение и волнение жителей России. Узнав о том, митрополит Филипп пригрозил великому князю: «Буде позволишь в благоверной Москве нести крест перед латинским епископом, то он внидет в единые врата, а я, отец твой, изыду другими вон из града». Иван III немедленно выслал боярина навстречу процессии с приказом убрать крест в сани, и легату пришлось с великим неудовольствием подчиниться. Сама принцесса повела себя, как и пристало будущей правительнице Руси. Вступив на псковскую землю, она первым делом посетила православный храм, где приложилась к иконам. Легату и здесь пришлось повиноваться: последовать за ней в церковь, а там и поклониться святым иконам и приложиться к образу Богоматери по приказу деспины (от греческого деспот - «правитель»). А потом Софья пообещала восхищенным псковичам свою защиту перед великим князем.

Иван III не намеревался ни воевать за «наследство» с турками, ни тем более принимать Флорентийскую унию. И Софья вовсе не собиралась окатоличивать Русь. Напротив, она явила себя деятельной православной. Некоторые историки считают, что ей было все равно, какую веру исповедовать. Другие же предполагают, что Софья, по-видимому, воспитанная в детстве афонскими старцами, противниками Флорентийской унии, в глубине души была глубоко православной. Она умело скрывала свою веру от могущественных римских «покровителей», которые не оказали помощи ее родине, предав ее иноверцам на разорение и гибель. Так или иначе, этот брак только усилил Московию, способствуя ее обращению в великий Третий Рим.

Ранним утром 12 ноября 1472 года Софья Палеолог прибыла в Москву, где все было готово к свадебному торжеству, приуроченному к именинам великого князя - дню памяти святого Иоанна Златоуста. В тот же день в Кремле во временной деревянной церкви, поставленной около строящегося Успенского собора, чтобы не прекращать богослужений, государь обвенчался с ней. Византийская принцесса впервые тогда увидела своего супруга. Великий князь был молод - всего 32 года, хорош собой, высок и статен. Особенно замечательными были его глаза, «грозные очи»: когда он гневался, женщины падали в обморок от его страшного взгляда. И прежде отличался крутым характером, а теперь, породнившись с византийскими монархами, он превратился в грозного и властного государя. В том была немалая заслуга его молодой жены.

Венчание в деревянной церквушке произвело сильное впечатление на Софью Палеолог. Византийская принцесса, воспитанная в Европе, многим отличалась от русских женщин. Софья принесла с собой свои представления о дворе и могуществе власти, и многие московские порядки пришлись ей не по сердцу. Ей не нравилось, что ее державный муж остается данником татарского хана, что боярское окружение ведет себя слишком вольно со своим государем. Что русская столица, построенная сплошь из дерева, стоит с залатанными крепостными стенами и с обветшавшими каменными храмами. Что даже государевы хоромы в Кремле деревянные и что русские женщины глядят на мир из окошечка светелок. Софья Палеолог не только произвела перемены при дворе. Некоторые московские памятники обязаны ей своим возникновением.

Она привезла на Русь щедрое приданое. После венчания Иван III принял в герб византийского двуглавого орла - символ царской власти, поместив его и на своей печати. Две головы орла обращены на Запад и Восток, Европу и Азию, символизируя их единство, а также единство («симфонию») духовной и светской власти. Собственно же приданым Софьи была легендарная «либерия» - библиотека, привезенная будто бы на 70 подводах (больше известная как «библиотека Ивана Грозного»). Она включала в себя греческие пергаменты, латинские хронографы, древневосточные манускрипты, среди которых были неизвестные нам поэмы Гомера, сочинения Аристотеля и Платона и даже уцелевшие книги из знаменитой Александрийской библиотеки. Увидев деревянную Москву, обгоревшую после пожара 1470 года, Софья испугалась за судьбу сокровища и на первое время спрятала книги в подклет каменной церкви Рождества Богородицы на Сенях - домовой церкви московских великих княгинь, построенной по приказанию святой Евдокии, вдовы . А собственную казну, по московскому обычаю, положила на сохранение в подпол кремлевской церкви Рождества Иоанна Предтечи - самой первой церкви Москвы, стоявшей до 1847 года.

По преданию, она привезла с собой в подарок мужу «костяной трон»: его деревянный остов весь был покрыт пластинами из слоновой и моржовой кости с вырезанными на них сюжетами на библейские темы. Этот трон известен нам как трон Ивана Грозного: царь именно на нем изображен скульптором М. Антокольским. В 1896 году трон установили в Успенском соборе для коронации Николая II. Но государь приказал поставить его для императрицы Александры Федоровны (по другим данным - для своей матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровне), а сам пожелал короноваться на троне первого Романова. И ныне трон Ивана Грозного - самый древний в кремлевском собрании.

Софья привезла с собой и несколько православных икон, в том числе и, как предполагают, редкую икону Божией Матери «Благодатное Небо»… И еще после свадьбы Ивана III в Архангельском соборе появилось изображение византийского императора Михаила III, родоначальника династии Палеолог, с которой породнились московские правители. Так утверждалась преемственность Москвы Византийской империи, а московские государи представали наследниками византийских императоров.

Мать Ивана была русской княгиней серпуховской ветви дома Даниила (род Даниловичей) и дальней родственницей его отца. Это, однако, не означает, что Иван III был по крови чисто русским. Его предок, Святой Владимир Киевский, был скандинавского происхождения. В период между правлением Владимира и Александра Невского через смешанные браки русских князей и иностранных княжон было добавлено много неславянской крови. Среди дальних предков Ивана III были одна шведская княжна, одна византийская, одна половецкая и одна осетинская. Более того, дед Ивана (Василий I) женился на литовской княжне, дочери великого князя Витовта, и таким образом отец Ивана был по крови наполовину литовцем.

Мы обладаем кратким описанием физического облика Ивана. по воспоминаниям итальянского путешественника Амброджио Контарини, который видел его в Москве зимой 1476-1477 гг.: «Великому князю должно быть тридцать пять лет (ему было тридцать шесть); он высок, тонок и симпатичен.» . Существует изображение Ивана III, преклоняющим колена перед папой на настенных картинах Санто Спирито в Риме, что является чистым вымыслом художника. Портрет Ивана в профиль (гравюра) в «Универсальной космографии» Тевета (1555 г.) также не может рассматриваться как аутентичный, поскольку он воспроизводит иной тип лица и бороды, нежели мы обнаруживаем на похожем на Ивана III (в три четверти) изображении, выполненном в технике цветной вышивки (1498 г.). (Следует отметить, однако, что техника вышивки не служит подобающим средством для аккуратного натуралистического портрета).

Физически Иван был сильным и активным. Контарини говорит, что «его обычаем было посещение различных частей его владений каждый год». И, разумеется, Иван отсутствовал на протяжении визита Контарини в Москву с конца сентября до конца декабря 1476 г. Существуют упоминания (в связи с войной хана Ахмата против Москвы в 1480 г.) об отсутствии у Ивана физической смелости. Эти истории едва ли достоверны. Фактом является то, что Иван не искал военной славы как таковой и предпочитал достигать успеха путем расчета, нежели полагаться на случайность.

Мы обладаем малой информацией относительно его внутренних качеств как личности. Его дипломатические письма и заявления, вероятно, были написаны его секретарями, хотя он должен был сообщить им, что надлежит писать. Личностный элемент в них подчинен политическому, даже в его письмах дочери Елене, которая стала великой княгиней литовской в 1495 г. Лишь фрагменты впечатлений других людей о нем могут быть обнаружены в документах этого периода. Не сохранилось частных писем к нему или воспоминаний о нем. Итак, мы можем судить о его характере в основном по его политике и действиям, как они отражены в государственных бумагах различного типа и в летописях. В данной связи мы вновь не можем быть уверены в какой мере в каждом случае инициатива принадлежала ему самому, и в какой степени он подвергался влиянию своих советников. Среди них были весьма одаренные люди.

В результате всего этого наш портрет Ивана как человека и правителя не может быть определенным; но несмотря на отсутствие свидетельств, он считается одним из наиболее способных московских правителей, и возможно, наиболее способным. Он обладал широким видением и определенной политической программой. Он заранее готовил свой план действия и, никогда не делая непродуманного хода, знал цену спокойному ожиданию вызревания ситуации. Он полагался более на дипломатию, нежели на войну. Он был последователен, осторожен, сдержан и хитер. Хотя он и прибегал к жестким мерам против своих врагов, когда видел в этом необходимость, он не был чрезмерно жесток по стандартам того времени. Он наслаждался искусством, архитектурой. С помощью итальянских и псковских архитекторов он изменил лицо Москвы, в особенности – Кремля. Среди спланированных им роскошных строений были новый Успенский собор в Кремле (построен в 1475-1479 гг. Аристотелем Фиорованти), а также Благовещенский собор (построен псковскими мастерами в 1482-1489 гг.) и Грановитая палата, созданная итальянцами в 1473-1491 гг. и предназначенная для приемов великого князя.

Иван интересовался религиозными проблемами, но его подход к церковным делам был обусловлен более политическими, нежели религиозными соображениями. Как семейный человек он глубоко уважал свою мать и любил свою первую жену. Его второй брак был продиктован политическими соображениями и принес ему много неприятностей, семейных неурядиц и политических интриг, в особенности к концу его правления и жизни. Советники и помощники Ивана восхищались его способностями и глубоко уважали его; они обычно именовали его «державным» (правителем). Но немногие действительно любили его.

Изучая любую важную историческую личность – фактически, изучая любого человека, – мы сталкиваемся с проблемой определения, каков индивид в своих личностных и наследственных чертах. В данном случае отсутствие подлинных свидетельств затрудняет ответ на этот вопрос. Что касается наследственности, Даниловичи обычно женились на русских княжнах вплоть до деда Ивана III Василия I, жена которого, как уже упоминалось, была литовской княжной (дом Гедимина). Этот брак, вливший новую кровь, был важным в истории рода. Как в биологическом, так и: политическом смысле он предопределил судьбу отца Ивана и самого Ивана.

И предок Даниловичей, первый князь московский Даниил, младший сын Александра Невского, и его непосредственные потомков правили в течение тяжелого периода монгольского владычества в расчлененной Руси. Во имя спасения они прибегали, в зависимости от обстоятельств, то к полному подчинению хану, то к вызывающему неприятию ханских приказов. В своих отношениях с другими русскими князьями они были жестокими и жадными. Они никогда не расставались с приобретенными владениями и были хорошими правителями своих огромных земельных угодий, что составляло экономический базис их политического могущества.

Сосредотачиваясь на материальных вещах, они в то же время обладали политическим видением. В 1317 г. старший сын Даниила Юрий III получил ханский ярлык (право владения) на Великое княжество Владимирское. Несколько лет спустя после убийства Юрия тверским князем, его младший брат Иван I сумел получить схожий ярлык в 1332 г. После этого московские князья рассматривали владимирский стол как свою вотчину. Великий князь был признан как глава семьи, но благодаря силе традиции, его родственники – младшие Даниловичи – получили каждый собственное владение, которым управляли самостоятельно. Это предвещало потенциальные конфликты, и сильная семейная борьба развернулась в правление отца Ивана III Василия II, который в конце концов, одолев своих соперников, конфисковал большинство владений меньших князей и объявил свой сюзеренитет над теми, кто остался у власти. Они теперь стали вассалами великого князя. Среди факторов, которые привели к установлению нового порядка, большое значение несомненно имело литовское происхождение Василия II – в особенности покровительство ему его деда Витовта.

Некоторые из черт Ивана III, такие как его упорство и жесткое удержание приобретенных владений, было общим для всех Даниловичей. У него отсутствовала смелость, присущая многим членам его семьи, и в особенности самому Даниилу, Юрию (старшему сыну Даниила – непрямому предку Ивана III) и Дмитрию Донскому. С литовской стороны, его последовательность в подготовке почвы для собственных действий, равно как и его сдержанность, сделали его похожим на дядю Витовта – Ольгерда. Если Иван действительно унаследовал эти черты от литовских предков его бабки, то мы должны искать их у предков деда Витовта (отца Ольгерда) Гедимина. Однако известно очень мало относительно личностных черт предков Гедимина, чтобы пытаться делать какие-либо определенные заключения об этом.

Наиболее трудным будет ответ на вопрос об оригинальном, индивидуальном в характере Ивана. В любом случае кажется, что чувство значимости его власти и положения было новым элементом в государственном управлении. Для его отца централизация великокняжеской власти являлась необходимой мерой. Для Ивана это была не только политическая программа, но и принципиальный вопрос. Более того, она кажется основанной на глубоких личных чувствах, которые могут быть частично объяснены психологическими травмами, полученными в раннем детстве. В 1446 г., когда Иван был шестилетним мальчиком, его отец был схвачен и ослеплен двоюродным братом и соперником Дмитрием Шемякой. Иван и его младший брат Юрий (пяти лет) были также заключены Шемякой в тюрьму. Их освободили лишь благодаря настойчивости главы русской церкви Ионы, тогдашнего епископа Рязани.

Что касается советников и помощников Ивана III, то сначала он сохранил на своих должностях тех, кто заправлял делами на протяжении последнего времени правления его отца. Наиболее уважаемым среди них был старый мудрый митрополит Иона, но он умер в 1461 г. Его наследник митрополит Феодосии был святым человеком, который пытался поднять моральный и интеллектуальный уровень духовенства, но совсем не интересовался политикой. В 1464 г. Феодосии выразил свое желание удалиться в монастырь и был заменен Филиппом I. Наиболее влиятельным среди бояр Василия II был князь Иван Юрьевич Патрикеев, потомок великого князя литовского Гедимина. Его отец князь Юрий Патрикеев женился на одной из сестер Василия II. Князь Иван Юрьевич был, таким образом, первым кузеном Ивана III. Многие другие князья домов Гедимина и Рюрика служили Василию II и затем молодому Ивану III как соперники и полководцы. Члены немногих старомосковских некняжеских боярских фамилий также оказывали значительное влияние на дела до и после смерти Василия II. Среди московских военных предводителей этого Bpeмени ведущую роль играли Константин Беззубцев и князь Иван Стрига-Оболенский.

Основные тенденции политической программы Ивана III cтали очевидными уже в первые годы его правления. В 1463 г. последние ярославские князья потеряли свою независимость, и их княжества и уделы были поглощены Великим княжеством Московским. В следующем году Иван отдал свою сестру Анну замуж за молодого князя рязанского. Этот дипломатический брак открыл путь для будущего поглощения Рязани Москвой. В своих отношениях с Новгородом и Псковом Иван III двигался крайне осторожно. Незадолго до своей смерти его отец навязал псковичам князя, которого они не желали и вскоре изгнали. Иван разрешил псковичам избрать князя по своей собственной воле, и в то же время -действовал как посредник между Новгородом и Псковом в церковных делах и убедил псковичей уважать власть архиепископа новгородского. И лишь в 1471 г. Иван сделал свой первый ход против Новгорода. Большое внимание уделялось отношениям с татарами. Как Золотая Орда, так и Казанское ханство представляв ли для Московии постоянную опасность. Пытаясь предотвратить ее военной силой и дипломатией, Иван использовал как свою главную силу татарских вассалов, царевича Касима. Через касимовских ханов у Ивана была возможность участвовать в казанских делах и подготовить почву для дружеских отношений с ханами Крыма.

Первая жена Ивана III княгиня Мария Тверская умерла в 1467 г. Она родила ему в 1456 г. сына Ивана Молодого, который около 1470 г. получил титул великого князя и был признан как соправитель своего отца. Оставшись с одним маленьким сыном, Иван III скорее всего беспокоился о безопасности наследования трона. Предложения второго брака шли, возможно, молодому правителю с разных сторон (ко времени кончины Марии Ивану было двадцать семь). Факт того, что второй брак последовал не сразу, а спустя пять лет после первого, может свидетельствовать о верности Ивана III памяти своей первой супруги. Кроме того он был не из тех, кто принимает быстрые решения: весьма возможно, что он решил подождать удобной возможности жениться на иностранной княжне. Подобный брак, как можно утверждать, должен был поднять значимость московского правителя и поставить его самого и его семью над местной московской аристократией. Такой брак мог быть полезен и с точки зрения дипломатии и международных отношений.

Возможность вскоре представилась. В 1468 г. Джан Баттиста делла Вольпе (известный в Москве как Иван Фрязин), итальянец, которого Иван III сделал ответственным за чеканку монет в Москве, послал в Италию двух агентов – итальянца Никколо Джис-лярди (или Джилярди) и грека Георгия (Юрия). Их основной задачей было привлечение итальянских техников для Ивана III. Агенты Вольпе были приняты в Риме папой Павлом II, который решил использовать их для начала переговоров о женитьбе Ивана III на византийской принцессе Зое Палеолог, племяннице византийского императора Константина XI. Семья Зои приняла декларацию Флорентийской унии, и сама Зоя стала римской католичкой. Папа являлся ее опекуном. В феврале 1469 г. (дата русских летописей) грек Юрий вернулся в Москву с итальянскими техниками, братом Вольпе Карло и Антонио Джислярди (Антоном Фрязиным). Юрий также доставил Ивану письмо от кардинала Виссариона – наставника Зои – с предложением ее руки.

Подготавливая брак Зои и Ивана, папа имел двоякую цель поддержать римский католицизм в России и сделать великого князя московского своим союзником против османских турок. Опасаясь османского владычества, папа (равно как и венецианский сенат) собирал любых возможных союзников, включая властителей Золотой Орды и Ирана. Агенты Вольпе, скорее всего преувеличивая силу Московии, дали папе совершенно ложное представление о желании Ивана III воевать с турками. Сам Вольпе лелеял собственный амбициозный план – стать главным агентом папы и Венеции на востоке. Для достижения этого он не возражал против обмана как папы, так и великого князя московского, если это могло служить его собственным планам. Когда он прибыл в Московию, то согласился обратиться в греческое православие, но тайно оставался римским католиком. Теперь он уверил московитов, что Зоя была греко-православной. В то же время он дал папе основание верить, что католическое исповедание Зои не будет препятствием для вступления Зои в брак с Иваном III.

После получения послания Виссариона, Иван III посоветовался со своей матерью, а также митрополитом Филиппом и боярами. С их одобрения он послал Вольпе в Рим в 1470 г. для того, чтобы обсудить это дело с папой Павлом и кардиналом Виссарионом. Зоя согласилась выйти замуж за Ивана, а папа и кардинал одобрили ее выбор. Вольпе привез в Москву портрет Зои. Зимой 1471-1472 гг. возможность брака была вновь обсуждена Иваном III и его советниками. Окончательное решение было принято. 16 января 1472 г. Вольпе еще раз отправился в Рим, чтобы привезти № Москву невесту Ивана. (Папа Павел умер в 1471 г. Новость достигла Москвы до отъезда Вольпе, но имя нового папы было извращенно передано как «Калист». Это имя было впоследствии упомянуто в официальном письме Ивана III папе. Однако, когда Вольпе и его спутники достигли Италии, то им сообщили, что имя нового папы Сикст, а не Калист. Вольпе нашел легкий выход из трудной ситуации: он стер в письме Ивана неправильное имя и вписал верное).

24 мая 1472 г. московские посланцы были приняты папой Сикстом IV. 1 июня в Ватикане состоялась торжественная церемония – помолвка Зои с Иваном III (Вольпе выступал в роли доверенного лица великого князя московского). Некоторые историки называют эту церемонию свадьбой, а не помолвкой. П. Перлинг предпочитает говорить о ней, как о «свадьбе Ивана в Ватикане». Однако он признает, что документы неоднозначны. Фактически же Перлинг сам цитирует письмо папы герцогу Модены от 21 июня 1472 г., в котором папа говорит, что Зоя недавно «стала невестой» Ивана.

24 июня Зоя, сопровождаемая папским легатом Антонио Бонумбре, Вольпе, греком Дмитрием Ралевым (Ралли, который должен был представлять братьев Зои на свадьбе в Москве), другим греком Юрием Траханиотом (которого русские хроники называют «боярином») и многочисленной свитой, направилась из Рима через Флоренцию и Нюренберг в Любек. Здесь Зоя и ее свита взошли на корабль, который доставил их в Ревель (по-русски – Колывань) 21 октября. Морское путешествие заняло одиннадцать дней. Маршрут, который должна была избрать Зоя, является хорошей иллюстрацией хаоса, сопряженного с сообщением между Италией и Восточной Европой, который стал результатом османского завоевания Константинополя и Балкан. Как морской путь из Италии к Черному морю, так и наземный путь через Польшу и Литву были блокированы турками. Из Нюренберга Зоя могла избрать сухопутный маршрут через Польшу и Литву, но как раз в это время отношения между Иваном III и королем Польши и Литвы Казимиром были натянутыми из-за новгородского конфликта. К тому же дороги через Литву были очень плохи, в особенности осенью.

Из Ревеля Зоя и ее свита проехали к Пскову, где духовенство, бояре и все население приветствовали ее. Хотя Зою сопровождал папский легат, она, очевидно, захотела расположить русских к себе, приняв их обычаи и веру, еще до начала путешествия. Это могло быть результатом совета боярина Юрия Траханиота, который, согласно псковской летописи, был родственником епископа тверского. Поэтому перед въездом в Псков Зоя надела русские царские одежды и в Пскове без консультации с папским легатом посетила собор Святой Троицы и поклонилась иконам. Легат, оказавшийся в затруднительном положении, тем не менее последовал за Зоей в Москву. Здесь он по обычаю шел за служителем, который нес то, что русский летописец поименовал «латинским крестом» (распятие). Это чуть не послужило причиной конфликта, поскольку митрополит Филипп ожесточенно возражал против публичной демонстрации латинского креста в Москве и угрожал покинуть город. Несмотря на возражения Вольпе, легату запретили нести распятие перед ним.

В тот же самый день, 12 ноября 1472 г., когда Зоя въехала в Москву, после торжественной службы в маленьком временном строении, которое использовалось, пока возводился Успенский собор, состоялось ее православное венчание с Иваном. Служил сам митрополит, и Зоя получила православное имя Софья. Хотя папский легат понял, что Зоя была потеряна для римско-католического дела, он остался в Москве еще на одиннадцать недель, пытаясь получить согласие Ивана на союз против турок. Наконец он покинул Москву, увозя с собой в Италию богатые подарки, но не политическое соглашение.

Хотя Софья стала супругой Ивана III, человек, которому она была обязана своим новым положением, Джан Баттиста делла Вольпе, попал в серьезную беду. Как говорилось, папа и венецианский сенат хотели обеспечить помощь хана Золотой Орды против османских турок. В 1471 г. сенат решил послать своего секретаря Джан Баттиста Тревизано через Москву в Золотую Орду. Он получил инструкции посоветоваться с Вольпе и следовать его мнению. Тревизано был хорошо встречен в Москве, но Вольпе убедил его не обнаруживать своей миссии венецианского посла в Золотую Орду, а представиться племянником Вольпе, не обладающим официальным статусом. Когда Софья прибыла в Москву, итальянцы в ее свите без сомнения открыли подлинный смысл приезда Тревизано в Москву. Иван был раздосадован обманом и предположил, что Вольпе и Тревизано имели тайную связь с Золотой Ордой в ущерб московским интересам. Вольпе был арестован и выслан в Коломну (на юго-восток от Москвы). Тревизано был приговорен к смерти, и только личное вмешательство папского легата спасло его. Он был лишен свободы передвижения и за ним до того, как все прояснилось путем переговоров с Венецией, было поручено наблюдать русскому должностному лицу Никите Беклемишеву. Когда Иван получил уверения от венецианского сената, что миссия Тревизано заключалась в переговорах с Золотой Ордой о выступлении против турок, а не Москвы, Тревизано был освобожден (1473 г.) и получил разрешение продолжить путь. Но карьера Вольпе в Московии закончилась и его дальнейшая судьба неизвестна.

Для Софьи (Зои) ее переселение из Италии в Москву означало коренное изменение жизни. Ее детство не было счастливым. Отец Зои, Фома Палеолог, брат последнего византийского императора Константина XI, был правителем (деспотом) Мореи до 1460 г., когда бежал на остров Корфу, спасаясь от наступающих турок. Оставив свою жену и детей на Корфу, Фома отправился в Италию, где безнадежно пытался найти признание своих прав на византийский престол со стороны папы. Он получил приличную пенсию (3600 дукатов от римской курии, 2400 дукатов от коллегии кардиналов и 500 дукатов от Венеции ежегодно), которой, однако, не был удовлетворен. Фома и его жена скончались около 1462 г. Их дети – двое мальчиков – Андрей и Мануэль и младшая среди всех – Зоя – были привезены в Италию. Зое тогда было около четырнадцати лет. Что до ее братьев, то Мануэль позднее признал власть османского султана и вернулся на родную землю. Старший брат Андрей остался на Западе, предлагая продать свои права на византийский престол тому, кто даст подороже. И он продал их три раза различным людям.

Папа поручил кардиналу Виссариону, выдающемуся греческому ученому, обращенному в римский католицизм (он горячо поддержал Флорентийскую унию), обеспечить образование детей Фомы. Один из двух учителей, назначенных Виссарионом, был греком; другой, очевидно, был итальянцем (учитель латыни). Кроме того, два католических священника должны были позаботиться о религиозном воспитании наследников. В своих наставлениях учителям Виссарион приказывал, что детям следует посоветовать не хвастать своим царственным происхождением, а всегда помнить, что они изгнанники, сироты и нищие; что они должны быть достойными, смиренными и благодарными своим благодетелям; и что они должны быть прилежными учениками. Одним из хороших плодов этой системы было то, что дети в дополнение к своему родному языку – греческому – владели как латинским, так и итальянским. С другой стороны, они едва ли могли испытывать удовольствие от постоянных напоминаний о своем униженном положении и о благодарности, которую они обязаны были выражать своим благодетелям. Подобная система могла развить либо комплекс неполноценности, либо лицемерие или же то и другое вместе и сформировать у детей циничное отношение к жизни. Показная приверженность Зои римскому католицизму не была искренней.

Хотя Зоя не могла быть счастлива в дни своей юности, она провела их в наиболее цивилизованной стране Европы. Когда она попала в Москву, контраст между Италией и Россией должен бы быть разительным, хотя ее новое положение отличалось властью и богатством. Но, привыкшая с детства к постоянным переменам судьбы, она быстро приспособилась к новым условиям жизни. Никто не слышал от нее жалоб; по крайней мере, никто не зафиксировал их. Как прирожденный лингвист она, должно быть, изучила русский без больших трудностей.

Зоя, ставшая Софьей, была удовлетворена своим новым положением, но она наслаждалась каждой возможностью разговора с итальянскими путешественниками и итальянцами, жившими в Москве. Они именовали ее «Деспиной» (женский вариант слова «Деспот») по греческому образцу. Контарини говорит, что нанес ей визит по приглашению Ивана и имел длительную беседу с ней. «Она приняла меня с великой добротой и вежливостью и откровенно уполномочила меня рекомендовать ее моим почтенным господам».

Портрет Софьи, привезенный в Москву Вольпе в 1470 г., еще не обнаружен. Она была также представлена коленопреклоненной перед папой на стенной росписи Санто Спирито. В группе на московской вышивке 1498 г. Софья (подобно другим) воспроизведена в принятом стиле. Ее лицо можно назвать симпатичным, но мы не знаем, близок ли этот портрет к оригиналу (в это время ей было около пятидесяти). Итальянская княгиня Кларисса Орсини, которая навестила ее в Риме в 1472 г., нашла ее красивой, хотя флорентийский поэт Луиджи Пулчи, который был при их встрече, представил ее в письме своему другу отталкивающе толстой. Но Пулчи, влюбленный в Клариссу, испытывал искушение обнаружить недостаток Софьи. Кроме того Софья не предложила ни еды, ни питья своим посетителям в течение всего вечера и, возможно, голод поэта объясняет его раздражение.

Не может быть и сомнения в том, что прибытие Софьи в Москву не понравилось некоторым из придворных Ивана. Ее воспринимали интриганкой, тяготеющей к власти над своим супругом и подрыву позиций его бывших советников. Но при ее умении приспосабливаться и такте она, очевидно, преуспела в установлении добрых отношений со своей свекровью, по крайней мере, так казалось окружающим. С другой стороны, ее неродной сын, Иван Молодой, которому было шестнадцать ко времени прибытия Софьи, относился к ней подозрительно. Вероятно и Софья не любила его. Контарини говорит, что Иван Молодой «не находится в большей чести из-за своего плохого поведения» . Это заявление явно отражает некоторые сплетни при дворе Софьи в 1476 г. Указание на ее неприятие в некоторых кругах московского общества могут быть обнаружены в русских летописях при описании русско-татарского конфликта 1480 г. Некоторые из летописцев критиковали Софью за то, что она покинула Москву во время опасности и бежала на север Руси из соображений самосохранения.

Острые нападки на Софью были предприняты в XVI веке противниками ее сына Василия III и ее внука Ивана IV. Барон Сигизмунд Герберштейн, который дважды посетил Россию, в 1517 и 1526 гг., получил сообщение (очевидно от враждебных бояр), что Софья «очень коварна» и что Иван III «делает многое при ее подстрекательстве». Иван Берсень-Беклемишев (сын вышеупомянутого Никиты Беклемишева) сказал ученому Максиму Греку около 1520 г., что «когда великая княгиня Софья прибыла сюда с вашими греками, наша земля попала в трудную ситуацию и начались беспорядки». Он пояснил, что причинами этих беспорядков были высокомерие великого князя и его отказ советоваться со старыми боярами. В этом случае, однако, он имел в виду сына Ивана III Василия, а не самого Ивана. Он сказал, что Иван был добр к своим советникам и ценил откровенную критику своих действий. Князь Андрей Курбский, который порвал с сыном Василия Иваном IV и перешел на литовскую сторону, назвал Софью «греческой колдуньей» и сожалел о ее дурном влиянии на Ивана III. Курбский также обвинял ее в отравлении своего неродного сына Ивана Молодого (который умер в 1490 г.).

Под влиянием критиков Софьи в XVI в., равно как и на иных основаниях, большинство историков XVIII и XIX вв. приписывали Софье особо важную роль в период правления Ивана III. Утверждалось, что благодаря браку с Софьей Иван получил право на трон Византии (Ф.Й. Успенский); что одним из следствий брака было создание теории о Москве как «Третьем Риме» (Перлинг); что вслед за бракосочетанием византийский дворцовый этикет был введен в Москве (князь Щербатов, Карамзин, Бестужев-Рюмин, Иконников); что как присоединение Новгорода, так и «низвержение монгольского ига» были результатом советов Софьи (князь Щербатов, Карамзин, Терновский, Перлинг). С другой стороны, С.М. Соловьев, отмечая степень влияния Софьи на Ивана, указывал, что многие из деяний Ивана традиционно следовали московской политике. Таким же было и мнение Ключевского. В 1901 г. роль Софьи в московской политике была тщательно пересмотрена В.И. Саввой, который пришел к заключению, что утверждаемое влияние Софьи на мужа и политику было слишком преувеличено историками. Недавно К.В. Базилевич выразил то же мнение.

Выводы Саввы и Базилевича кажутся мне в основном верными. Разумеется, нет каких-либо оснований приписывать влиянию Софьи присоединение Новгорода или достижение Московией юридической независимости от Золотой Орды. Первый ход Ивана III против Новгорода был предпринят в 1471 г, за год до его женитьбы на Софье. Что же касается Золотой Орды, то Москва стала фактически независимой около 1452 г., в правление отца Ивана Василия II. После этого высвобождение из-под монгольского гнета было лишь делом времени и умелой дипломатии. А права на престол Византии не принадлежали Софье; ее старший брат Андрей рассматривал себя в качестве их обладателя и, как упоминалось, был готов продать их. Андрей посетил Москву дважды – в 1480 г. и в 1490 г. Мы можем предположить, что он предлагал права Ивану, но сделка не состоялась.

В целом можно сказать, что в продолжение первых двух десятилетий пребывания Софьи в Москве, она вряд ли могла обладать каким-либо политическим влиянием на состояние дел. Верно, что она оказалась весьма полезной для Ивана в его взаимоотношениях с итальянскими архитекторами и техниками. Эти итальянцы всегда могли просить невмешательства и защиты в случае непонимания между ними и русскими. И одно то, что Деспина находилась в Москве, придавало все большему количеству итальянцев смелости, чтобы ехать туда. Софья была весьма заинтересована в широкой строительной программе, начатой ее мужем в Москве. Хотя она и не могла знать действительного величия византийского двора (она родилась за пять лет до падения Константинополя), она видела красоты итальянских дворцов и совершенно естественно желала иметь нечто похожее в Москве для неё самой и её семьи, равно как и для приема зарубежных послов. Если бы это удалось, можно было бы подумать о введении более совершенного церемониала при московском дворе.

Единственно возможным для Софьи путем получения политического влияния была дворцовая интрига. Этот путь открылся для нее в 1479 г., когда родился ее первый сын Василий (два первых ребенка были девочками). С ним была связана надежда Софьи, при счастливом стечении обстоятельств, достигнуть подлинной власти. Но она должна была терпеливо ждать такого момента. В 1485 г., когда мать Ивана III ушла из жизни, Софья стала «первой дамой» московского двора. Пятью годами позже старший сын Ивана III (пасынок Софьи), Иван Молодой, скончался. Это событие, резко изменившее дворцовую ситуацию, сделало мечту Софьи об обеспечении трона своему сыну, хотя и дальней, но возможной. Иван Молодой оставил одного сына Дмитрия, которому в 1490 г. было шесть лет. Сыну Софьи Василию было в это время одиннадцать лет. В Московии не было определенного закона о престолонаследовании, и было неясно, какой из двух мальчиков обладает правом наследования.

Началась напряженная борьба за власть между двумя матерями – византийской княгиней Софьей (матерью Василия) и молдавской княгиней Еленой (матерью Дмитрия). Сначала молдаванка, казалось, имела больше шансов, но победа в конце концов осталась за Деспиной. В 1502 г. Василий был провозглашен великим князем, соправителем отца и наследником трона; Елена и Дмитрий были арестованы. Софье, однако, не дано было долго наслаждаться плодами собственной победы: она умерла в 1503 г. Иван III умер два года спустя, и в 1505 г. Василий III взошел на престол.

Основное влияние Софьи на ход русской истории определилось тем, что она дала жизнь человеку, который стал отцом Ивана Грозного.