Губерния история ставрополя и ставропольского края. Боец второй ударной P
Трагедия и подвиг 2-й ударной армии
 Н
еобыкновенные бывают судьбы у историков.
Казалось бы, у Бориса Ивановича Гаврилова был
вполне благополучный и определившийся жизненный
путь академического ученого и преподавателя…Б.И. Гаврилов родился в 1946 г. в Москве в семье со старинными дворянскими корнями. Дата рождения, пришедшаяся на первый послевоенный год, оказала влияние на его профессиональный выбор, сделав близким все, что было связано с Победой. Окончив школу в 1964 г., Б.И. Гаврилов поступил на исторический факультет Московского государственного университета, где начал углубленно заниматься историей отечественного военно-морского флота. Его дипломная работа, посвященная восстанию на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», со временем превратилась в кандидатскую диссертацию, которая была защищена в 1982 г. Окончив университет, Б.И. Гаврилов пришел в Институт истории АН СССР (в настоящее время Институт российской истории РАН), где проработал тридцать два года, до последнего дня своей жизни. Б.И. Гаврилов является автором многих публикацией по военной истории России, известного пособия для поступающих в вузы по отечественной истории. К сожалению, неопубликованной осталась его книга по истории броненосного флота. Участвуя в создании Свода памятников истории и культуры народов СССР, Б.И. Гаврилов обследовал ряд регионов страны, в т.ч. Новгородскую область. Так в сфере его научных интересов появилось новое направление: история 2-й ударной армии. Тогда еще были живы многие ветераны, активно работал «комендант Долины смерти» Александр Иванович Орлов. Да и в самом Мясном Бору, где когда-то сражались воины 2-й ударной, больше всего было свидетельств реальных боевых действий: еще стояли разбитые полуторки на Южной дороге, останки погибших бойцов лежали едва ли не в каждой воронке и т.д. Однако писать про это в те времена было нельзя. Тем не менее Б.И. Гаврилов, увлекшийся этой темой, ее не бросил. Его московские квартиры в Измайлово, а потом в Ясенево стали своеобразными штабами, объединившими всех, кто занимался 2-й ударной армией: историков, поисковиков, ветеранов и членов семей погибших воинов. Искренний, доброжелательный ко всем, обладавший заслуженным авторитетом, Б.И. Гаврилов никому не отказывал в помощи. И самой дорогой для него наградой стал нагрудный знак «Ветеран 2-й ударной армии», полученный от Совета ветеранов. Пришло время, и наконец увидело свет первое издание книги «Долина смерти», сразу ставшее библиографической редкостью. За нее Б.И. Гаврилов в 2001 г. был удостоен престижной в научных кругах Макариевской премии. Предполагалось, что тема 2-й ударной ляжет в основу его докторской диссертации… Начались работы над новым изданием книги. Текст был серьезно переработан и расширен, но увидеть книгу изданной Б.И. Гаврилову не пришлось. 6 октября 2003 г. он при невыясненных и странных обстоятельствах погиб, возвращаясь с дачи в Москву… Можно сказать, что в списках погибших 2-й ударной еще одним бойцом стало больше. Борис Иванович не отделял свой судьбы от судеб павших и выживших в Великую войну. И чтить его память нужно наравне с ними – с теми, кому мы обязаны всем и кого не забудем, пока будет жить Россия. Надеемся, что публикуемая статья расскажет не только о гибели 2-й ударной армии, но и о замечательном человеке, историке, много сил отдавшем для того, чтобы замалчиваемая правда о трагической странице Великой Отечественной стала известна широкому читателю. Михаил КОРОБКО, |
О
борона
Ленинграда занимает одну из самых трагичных и
героических страниц в истории Великой
Отечественной войны. Враг рассчитывал захватить
Ленинград через две недели после нападения на
СССР. Но стойкость и мужество Красной Армии и
народного ополчения сорвали немецкие планы.
Вместо намеченных двух недель противник
пробивался к Ленинграду 80 суток.
Со второй половины августа до середины сентября
1941 г. германские войска пытались штурмовать
Ленинград, но решающего успеха не достигли и
перешли к блокаде и осаде города. 16 октября
1941 г. восемь немецких дивизий форсировали р.
Волхов и устремились через Тихвин к р. Свирь,
чтобы соединиться с финской армией и замкнуть
второе блокадное кольцо восточнее Ладожского
озера. Для Ленинграда и войск Ленинградского
фронта это означало верную гибель.
Противник после соединения с финнами собирался
наступать на Вологду и Ярославль, намереваясь
образовать новый фронт севернее Москвы и
одновременным ударом вдоль Октябрьской железной
дороги окружить наши войска Северо-Западного
фронта. В этих условиях советская Ставка
Верховного Главнокомандования, несмотря на
критическое положение под Москвой, изыскала
возможность усилить резервами 4-ю, 52-ю и 54-ю армии,
которые оборонялись на Тихвинском направлении.
Они перешли в контрнаступление и к 28 декабря
отбросили немцев за Волхов.
В ходе этих боев советская Ставка
разработала операцию по полному разгрому немцев
под Ленинградом. Для выполнения задачи
17 декабря был образован Волховский фронт. В
него вошли 4-я и 52-я армии и две новые армии из
резерва Ставки - 2-я ударная (бывшая 26-я) и
59-я. Фронту под командованием генерала армии
К.А. Мерецкова предстояло силами 2-й
ударной, 59-й и 4-й армий вместе с 54-й армией
Ленинградского фронта (находилась вне
блокадного кольца) уничтожить Мгинскую
группировку противника и тем самым прорвать
блокаду Ленинграда, а ударом в южном направлении
силами 52-й армии освободить Новгород и отрезать
врагу пути отхода перед Северо-Западным фронтом,
который тоже переходил в наступление. Погодные
условия благоприятствовали проведению операции
- в лесисто-болотистой местности суровая зима
сковала болота и реки.
Генерал Мерецков был недавно освобожден из
застенков НКВД, и в качестве представителя
Ставки к нему был назначен печально известный
Л.З. Мехлис.
Еще до начала операции отдельные подразделения и
части 52-й армии, 24-25 декабря, по своей инициативе
форсировали Волхов, чтобы не дать противнику
закрепиться на новом рубеже, и даже захватили
небольшие плацдармы на западном берегу. В ночь на
31 декабря Волхов форсировали подразделения
только что прибывшей 376-й стрелковой дивизии 59-й
армии, но удержать плацдармы никому не удалось.
Причина заключалась в том, что как раз накануне,
23-24 декабря, неприятель завершил отвод своих
войск за Волхов на заранее подготовленные
позиции, подтянул резервы живой силы и техники.
Волховская группировка 18-й немецкой армии
состояла из 14 пехотных дивизий, 2
моторизованных и 2 танковых. Наш Волховский фронт
с приходом 2-й ударной и 59-й армий и частей
Новгородской армейской группы получал перевес
над противником в живой силе в 1,5 раза, в
орудиях и минометах в 1,6 раза, в самолетах в
1,3 раза.
На 1 января 1942 г. Волховский фронт объединял 23
стрелковых дивизии, 8 стрелковых бригад,
1 гренадерскую бригаду (из-за нехватки
стрелкового оружия была вооружена гранатами), 18
отдельных лыжных батальонов, 4 кавалерийские
дивизии, 1 танковую дивизию, 8 отдельных танковых
бригад, 5 отдельных артполков, 2 гаубичных полка
большой мощности, отдельный полк
противотанковой обороны, 4 гвардейских
минометных полка реактивной артиллерии,
зенитно-артиллерийский дивизион, отдельный
бомбардировочный и отдельный
ближнебомбардировочный авиаполк, 3 отдельных
штурмовых и 7 отдельных истребительных
авиаполков и 1 разведывательную эскадрилью.
Однако Волховский фронт имел к началу операции
четверть боекомплекта, 4-я и 52-я армии были
измотаны боями, в их дивизиях осталось 3,5-4 тыс.
чел. вместо штатных 10-12 тыс. Лишь 2-я ударная и 59-я
армии имели полный комплект личного состава. Но
зато у них почти совсем отсутствовали прицелы
для орудий, а также телефонный кабель и
радиостанции, что весьма затрудняло управление
боевыми действиями. Недоставало в новых армиях и
теплой одежды. Кроме того, на всем Волховском
фронте не хватало автоматического оружия,
танков, снарядов, транспорта.
Около половины авиации фронта (211 самолетов)
составляли легкомоторные У-2, Р-5, Р-зет. Мерецков
просил Ставку прислать больше танков,
автомобилей, артиллерийских тягачей, но Ставка
считала, что тяжелую технику нельзя эффективно
использовать в лесах и болотах. Как показали
дальнейшие события, мнение Ставки было
ошибочным.
2-я ударная армия являлась таковой только по
названию. В конце 1941 г. она состояла из одной
стрелковой дивизии, шести стрелковых бригад и
шести отдельных лыжных батальонов, т.е. по
численности равнялась стрелковому корпусу. В
ходе операции она получила новые части, в том
числе в январе - феврале 17 отдельных лыжных
батальонов, ей передали в оперативное подчинение
несколько дивизий, и тем не менее в 1942 г. она
так и не достигла состава других ударных армий. К
большому наступлению войска фронта не были
готовы, и Мерецков просил Ставку отложить
операцию. Ставка, учитывая тяжелое положение
Ленинграда, согласилась отсрочить начало только
до 7 января 1942 г.
7 января, не дожидаясь сосредоточения всех
частей, фронт перешел в наступление. Но
форсировать Волхов удалось лишь двум батальонам
1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии
52-й армии и воинам 376-й и 378-й стрелковых дивизий
59-й армии.
4-я армия задачу выполнить не смогла, а 2-я ударная
армия начала наступление только 3 января, т.к.
получила соответствующий приказ с опозданием на
сутки. 10 января наши армии прекратили атаки
из-за очевидного огневого превосходства
неприятеля. Занятые плацдармы пришлось оставить.
Наступление фронта провалилось. Немцы приняли
его за разведку боем. Советская Ставка сняла с
должности за плохое руководство командовавшего
2-й ударной армией генерал-лейтенанта
Г.Г. Соколова, бывшего замнаркома НКВД, и
заменила его генерал-лейтенантом
Н.К. Клыковым, который перед тем командовал 52-й
армией.
52-ю армию принял генерал-лейтенант В.Ф. Яковлев
из 4-й армии.
13 января наступление возобновилось, но
успех наметился только в 15-километровой полосе
боевых действий 52-й и 2-й ударной армий. Наступая с
захваченного плацдарма у совхоза «Красный
ударник», 2-я ударная армия за 10 дней боев
прошла 6 км, взломала первую линию обороны
противника и 24 января вышла ко второй линии,
расположенной вдоль шоссе и железной дороги
Новгород - Чудово. Южнее к шоссе и железной
дороге пробилась 52-я армия. 59-я армия захватить
самостоятельно плацдарм так и не смогла, и в
середине января ее войска начали переходить на
плацдарм 2-й ударной армии.
В ночь на 25 января 2-я ударная армия при поддержке
59-й прорвала у деревни Мясной Бор вторую линию
немецкой обороны. В пробитую в обороне
противника брешь шириной 3-4 км ввели 59-ю
стрелковую бригаду и 13-й кавалерийский корпус, а
затем 366-ю стрелковую дивизию и другие части и
соединения 2-й ударной армии. Армия
стремительно - по лесам и болотам - начала
продвигаться на северо-запад и за 5 дней боев
прошла до 40 км. Впереди шел кавалерийский корпус,
за ним - стрелковые бригады и дивизии.
За успешные действия 366-ю дивизию преобразовали в
19-ю гвардейскую. Навстречу волховцам 13 января
начала наступление на Погостье и Тосно 54-я армия
Ленинградского фронта, но вскоре остановилась,
израсходовав боеприпасы. 52-я и 59-я армии вели
в это время кровопролитные бои за расширение
плацдарма и удержание коридора прорыва в Мясном
Бору. В этих боях у д. Малое и Большое Замошье
305-я дивизия разгромила 250-ю испанскую «голубую
дивизию», посланную диктатором Франко на
советский фронт. Южнее д. Мясной Бор 52-я армия
вышла вдоль шоссе к д. Копцы, севернее - 59-я
армия вышла к крупному опорному пункту врага - с.
Спасская Полисть, где приняла позиции от ушедшей
в прорыв 327-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии.
В начале операции Волховский фронт понес большие
потери в людях и технике. 40-градусные морозы
измотали людей, разводить костры запрещалось по
условиям маскировки, усталые бойцы падали
в снег и замерзали. И хотя в январе-феврале
фронт получил пополнение - 17 лыжных батальонов и
маршевые подразделения - развивать наступление
по первоначальному плану стало невозможно:
во-первых, войска уперлись в тыловой
оборонительный рубеж противника, проходивший по
линии железной дороги Чудово-Веймарн, во-вторых,
сопротивление немцев на этом рубеже особенно
усилилось в северном направлении, к Любани и
Ленинграду.
На южном фланге Волховского фронта 52-я армия не
смогла прорвать немецкие позиции и наступать на
Новгород, а на северном фланге 59-я армия не смогла
овладеть Спасской Полистью и пробиться к Чудову.
Обе эти армии с трудом удерживали коридор
прорыва 2-й ударной в Мясном Бору. Кроме того,
ввиду удлинения коммуникаций и узости коридора
прорыва 2-я ударная армия с конца января стала
ощущать острую нехватку боеприпасов и
продовольствия. Ее снабжение осуществлялось
тогда по единственной дороге, проходившей через
коридор, - впоследствии ее стали называть Южной
дорогой.
Против наших войск и их единственной главной
коммуникации действовало 250 немецких
бомбардировщиков, а 2 февраля Гитлер приказал
бросить сюда еще и авиацию дальнего действия. В
середине февраля немцы перешли с севера в
контрнаступление на Мясной Бор, от деревень
Мостки и Любино Поле, подойдя уже
непосредственно к коридору. Утром 15 февраля 111-я
дивизия 59-й армии, переданная во 2-ю ударную армию,
но еще не успевшая пройти через Мясной Бор, и 22-я
стрелковая бригада внезапной атакой взяли
Мостки и Любино Поле. Продолжая наступление, 111-я
дивизия отбросила врага к Спасской Полисти и
перерезала дорогу Спасская Полисть-Ольховка.
В результате горловина прорыва расширилась до
13 км и пулеметный огонь противника перестал
угрожать коридору. К тому времени несколько
расширился и сам плацдарм по Волхову, ширина его
достигла 35 км. За эти бои 111-ю дивизию 20 марта
преобразовали в 24-ю гвардейскую.
Ввиду недостаточных наступательных
возможностей 2-й ударной армии командование
фронта, начиная с февраля, приступило
к передаче ей дивизий и бригад из 52-й и 59-й
армий. Ввод в прорыв новых частей, развитие
наступления и удлинение в связи с этим
коммуникаций потребовали увеличить и ускорить
доставку грузов во 2-ю ударную армию. Но одна
дорога с этим не справлялась, и тогда в
феврале-марте по соседней просеке, в 500 м правее
первой дороги, проложили вторую. Новую дорогу
стали называть Северной. Немцы называли ее
«просека Эрика».
17 февраля в штаб Волховского фронта
приехал вместо Мехлиса новый представитель
Ставки маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов,
главком всего Северо-Западного направления.
Ставка изменила план операции, и Ворошилов
привез требование Ставки: вместо удара строго на
северо-запад активизировать действия на
Любанском направлении с целью окружить и
уничтожить Любанско-Чудовскую группировку
противника. Операция стала называться
«Любанской» (Любаньской) или
«Любанско-Чудовской». Ворошилов выезжал в войска
2-й ударной армии для ознакомления с ее
состоянием и уточнения плана операции.
Для взятия Любани командование фронта
сосредоточило в 15 км от города, у Красной Горки
(холм, где стоял дом лесника), 80-ю кавалерийскую
дивизию, переброшенную из состава 4-й армии, а
также 327-ю стрелковую дивизию, 18-й артиллерийский
полк РГК, 7-ю гвардейскую танковую бригаду (около
роты танков), дивизион реактивных минометов и
несколько лыжных батальонов. Они должны были
прорвать фронт и подойти к Любани, после чего
в прорыв вводился второй эшелон: 46-я
стрелковая дивизия и 22-я отдельная стрелковая
бригада.
Бои у Красной Горки 80-я кавалерийская дивизия
начала 16 февраля, сразу же как только подошла
здесь к линии фронта. 18 февраля 1-й эскадрон ее
205-го кавалерийского полка выбил немцев с насыпи
железной дороги и, преследуя их, овладел Красной
Горкой. Кавалеристов поддерживал 18-й гаубичный
полк РГК. Вслед за кавалеристами в прорыв вошел
1100-й стрелковый полк 327-й стрелковой дивизии, ее
остальные полки еще находились на марше около
Огорелей. Главные силы 13-го кавалерийского
корпуса остались у основания прорыва:
87-я кавалерийская дивизия вела бои в районе
Крапивино - Червинская Лука. Части 25-й
кавдивизии после короткого отдыха у Финёва
Луга подошли к Красной Горке и начали боевые
действия у высот 76,1 и 59,3 для расширения
прорыва.
К утру 23 февраля к Красной Горке подошли 46-я
стрелковая дивизия и 22-я отдельная стрелковая
бригада. Концентрация сил для удара на Любань
продолжалась. В помощь наступавшим войскам
было решено силами 546-го и 552-го стрелковых полков
191-й стрелковой дивизии захватить ночью поселок и
станцию Померанье на железной дороге
Москва-Ленинград, в 5 км юго-восточнее Любани.
Полкам предстояло наступать налегке, без
артиллерии, обозов и медсанбата. Каждому бойцу
выдали по 5 сухарей и 5 кусков сахара, по 10
патронов на винтовку, по одному диску на автомат
или ручной пулемет и по 2 гранаты.
В ночь на 21 февраля полки перешли линию фронта в
глухом сосновом лесу между д. Апраксин Бор и
Любанью. Утром 22 февраля при выходе из леса полки
обнаружил немецкий самолет-разведчик и вызвал
огонь своей артиллерии, причинивший большие
потери. Единственная радиостанция была разбита,
радист погиб, полки дивизии остались без связи.
Командир дивизии полковник А.И. Старунин отвел
людей назад, в лес, где на пятые сутки было
принято решение выходить за линию фронта, в свой
тыл, тремя колоннами (штаб дивизии и два полка).
Полковые колонны прорвались к своим, а штаб,
выйдя к немецкому переднему краю и разместившись
на отдых, был накрыт залпом наших «катюш» и 76-мм
пушек. Штаб отошел в лес, где полковник Старунин
приказал командиру комендантской роты
И.С. Осипову с пятью бойцами пробраться к своим
и просить помощи для выхода штаба. Воины
И.С. Осипова перешли линию фронта, но начальник
оперативной группы, в которую входила 191-я
дивизия, генерал Иванов по неизвестной причине
не принял мер к спасению штаба дивизии. Комдив
Старунин и его штаб пропали без вести.
В ночь на 23 февраля на Любань совершили
налет волховские партизаны. Немцы решили, что
город окружен и вызвали подкрепление из Чудова и
Тосно. Партизаны благополучно отошли, но
прибывшие силы противника усилили оборону
города.
Тем временем наступавшая группа войск вела с
рубежей реки Сычева разведку подходов к станции
Любань. Разведка была особенно необходима из-за
крайней ограниченности боеприпасов: в 1100-м
полку на каждую пушку имелось всего 5 снарядов,
патронов тоже не хватало, бесприцельная стрельба
категорически запрещалась.
Разведка установила, что с северо-запада у
противника нет глубокой обороны, и утром 25
февраля 100-й кавалерийский полк 80-й дивизии
возобновил наступление, но был остановлен огнем
дзотов и сильным авиационным воздействием
противника, причем погибли почти все лошади, и
кавалеристы превратились в обычную пехоту. Затем
мощным ударам с воздуха подверглись
находившиеся у основания прорыва 87-я и 25-я
кавалерийские дивизии, 22-я бригада,
не вошедшие в прорыв два полка 327-й дивизии и
танковая бригада.
27 февраля три немецкие пехотные дивизии с
правого фланга прорыва и один пехотный полк с
левого фланга начали наступление на Красную
Горку. Врага остановили, но коридор прорыва
значительно сузился. Утром 28 февраля немцы
нанесли новый воздушный удар и к 18 часам
восстановили свою оборону у Красной Горки.
Передовой отряд оказался в окружении, но
продолжал пробиваться к Любани. Утром 28 февраля
им оставалось пройти до Любани 4 км. Они
прорвались к юго-западной окраине города, но
немцы танками отбросили их в лес, за 3 км от
Любани. На второй день у окруженной группы
кончились боеприпасы и продовольствие, немцы
методично бомбили, обстреливали и атаковали
наших воинов, но окруженные стойко держались
10 дней, пока еще оставалась надежда на помощь.
И только в ночь с 8 на 9 марта 80-я дивизия и 1100-й
полк уничтожили тяжелое вооружение, включая
пулеметы, и с личным оружием прорвались
к своим.
Пока шли бои за Любань, 28 февраля Ставка
внесла уточнение в первоначальный план операции.
Теперь 2-я ударная и 54-я армии должны были
наступать навстречу друг другу и соединиться в
Любани, окружить и уничтожить Любанско-Чудовскую
группировку врага и затем нанести удар на Тосно и
Сиверскую для разгрома Мгинской группировки и
прорыва блокады Ленинграда. Начать наступление
54-й армии приказали 1 марта, но она не могла
развернуть боевые действия без подготовки, и
решение Ставки оказалось запоздалым.
9 марта из Москвы в штаб Волховского фронта в
Малой Вишере вновь прилетел К.Е. Ворошилов,
а вместе с ним член Государственного Комитета
обороны Г.М. Маленков, генерал-лейтенанты
А.А. Власов и А.Л. Новиков и группа высших
офицеров. Власов прибыл на должность заместителя
командующего фронтом. В начале войны он
командовал 4-м механизированным корпусом, затем
37-й армией под Киевом и 20-й армией под Москвой,
имел репутацию хорошо подготовленного в
оперативно-тактическом отношении командира, его
высоко характеризовал Г.К. Жуков, а
И.В. Сталин считал перспективным генералом.
Назначение Власова должно было, по мнению Ставки,
укрепить командование фронта.
Заместитель наркома обороны по авиации
А.А. Новиков прибыл для организации перед
новым наступлением фронта массированных ударов
с воздуха по оборонительным рубежам, аэродромам
и коммуникациям противника. Для этого
привлекались 8 авиаполков из резерва Ставки,
авиация дальнего действия и военно-воздушные
силы Ленинградского фронта.
Собранные самолеты произвели в марте 7673 боевых
вылета, сбросили 948 т бомб, уничтожили 99 вражеских
самолетов. Из-за ударов с воздуха немцам пришлось
отложить намеченное контрнаступление, но
неприятель перебросил к Волхову резервы авиации
и в целом сохранил господство в воздухе.
Директивой Ставки от 28 февраля в армиях
Волховского фронта были созданы ударные группы:
во 2-й ударной армии - из 5 стрелковых дивизий, 4
стрелковых бригад и кавалерийской дивизии; в 4-й
армии - из 2 стрелковых дивизий, в 59-й армии - из 3
стрелковых дивизий. 10 марта во 2-й ударной армии в
такую группу включили 92-ю стрелковую дивизию с
24-й бригадой, 46-ю стрелковую дивизию с 53-й
бригадой, 327-ю стрелковую дивизию с 53-й стрелковой
и 7-й гвардейской танковой бригадой, 259-ю и 382-ю
стрелковые дивизии, 59-ю стрелковую бригаду и 80-ю
кавалерийскую дивизию.
Утром 11 марта эти войска начали наступление на
фронте от Червинской Луки до Еглино с целью
окружения и взятия Любани. Непосредственно на
Любань нацеливались 257-я, 92-я и 327-я стрелковые
дивизии и 24-я бригада. Однако отсутствие
разведывательных данных о позициях противника,
недостаток боеприпасов и полное господство
врага в воздухе не позволили нашим войскам
выполнить поставленную задачу.
Одновременно со 2-й ударной армией, навстречу ей,
перешла в наступление у Погоста 54-я армия
Ленфронта и продвинулась на 10 км. В результате
Любанская группировка вермахта оказалась
в полуокружении. Но 15 марта неприятель перешел
в контрнаступление против 54-й армии и к середине
апреля отбросил ее к реке Тигода.
Командующий фронтом К.А. Мерецков и
командарм Н.К. Клыков ввиду слабых
наступательных возможностей 2-й ударной армии
предложили Ставке три варианта решения вопроса:
первый - усилить фронт обещанной еще в январе
общевойсковой армией и до наступления весенней
распутицы завершить операцию; второй - в связи
с приходом весны отвести армию из болот и
искать решение на другом направлении; третий -
переждать распутицу, накопить силы и уже тогда
возобновить наступление.
Ставка склонялась к первому варианту, но
свободных войск она не имела. На Волховский фронт
в середине марта вновь приезжали Ворошилов и
Маленков, но вопрос о 2-й ударной армии так и
остался нерешенным. 20 марта во 2-ю ударную
прилетел на самолете заместитель Мерецкова
генерал А.А. Власов в качестве полномочного
представителя Мерецкова, чтобы помочь
Н.К. Клыкову в организации нового
наступления.
Пока шло второе наступление на Любань, штаб
фронта разработал операцию по уничтожению
вражеского вклинения между 2-й ударной и 59-й
армиями, окружения и взятия Спасской Полисти
силами ударной группировки 59-й армии. Из 4-й армии
в 59-ю передали для этого 377-ю стрелковую дивизию, а
из 52-й армии - 267-ю дивизию, на прежние позиции
которой южнее д. Мясной Бор перебросили из 4-й
армии 65-ю дивизию.
Первую неудачную попытку осуществить операцию
по взятию Спасской Полисти 59-я армия предприняла
в начале февраля. Тогда для действия со стороны
2-й ударной армии на соединение с войсками,
наступавшими со стороны шоссе, командование 59-й
армии направило через Мясной Бор свою 4-ю
гвардейскую дивизию, и в конце февраля она еще
продолжала вести бои в районе д. Ольховка.
Теперь к 4-й гвардейской присоединились главные
силы 267-й дивизии. 1 марта 846-й стрелковый и 845-й
артиллерийский полки 267-й дивизии начали со
стороны 2-й ударной армии наступление на д.
Приютино, а 844-й стрелковый полк - на
д. Трегубово севернее Спасской Полисти.
Наступление успеха не принесло. После 267-й
дивизии Трегубово штурмовала 378-я дивизия, и тоже
неудачно. Тогда на смену этим дивизиям провели
через коридор два стрелковых (1254-й и 1258-й) и
артиллерийский полк 378-й стрелковой дивизии. 11
марта они вступили в бой и начали пробиваться с
запада к шоссе, со стороны которого, навстречу им,
прорывался третий стрелковый полк дивизии -
1256-й. Бои за Приютино, Трегубово, Михалево,
Глушицу и соседние деревни продолжались весь
март. Противник неоднократно контратаковал, а
в апреле окружил 378-ю дивизию, и остатки ее еле
вырвались из кольца.
Район, занимаемый в то время 2-й ударной армией,
напоминал по своим очертаниям колбу радиусом 25
км с узкой горловиной в Мясном Бору. Одним ударом
по горловине можно было отрезать армию от других
соединений фронта, загнать в болота и уничтожить.
Поэтому враг постоянно рвался к Мясному Бору.
Менялась лишь сила натиска - в зависимости от
положения на других участках Волховского фронта.
В начале марта, едва стало ясно, что наступление
2-й ударной армии выдыхается, а для взятия
Спасской Полисти сил у волховцев недостаточно,
немцы резко усилили давление на коридор сначала
с юга - на позиции 52-й армии, а с 15 марта, получив
подкрепление, противник перешел в общее
наступление на коридор и с юга, и с севера -
против 59-й армии. Врага непрерывно поддерживали
крупные силы авиации. Наши воины держались
стойко, но неприятель вводил в бои все новые
войска, в том числе 1-ю полицейскую дивизию СС,
легионы голландских и бельгийских фашистов
«Фландрия» и «Нидерланд».
19 марта немцы ворвались в коридор с севера и
перекрыли его в 4 км от д. Мясной Бор, между
реками Полисть и Глушица. Южная группировка
неприятеля прорваться к коридору не смогла, там
65-я и 305-я дивизии врага не пропустили.
Командование фронта мобилизовало все возможные
силы, чтобы выбить немцев из коридора.
Наши атаки следовали одна за другой, в бой ввели
даже курсантов, но артиллерийское и особенно
авиационное превосходство противника
оставалось подавляющим. 23 марта к атакам
подключилась переброшенная из 4-й армии 376-я
стрелковая дивизия.
25 марта нашим войскам удалось освободить
коридор, но 26 марта эсэсовцы снова закрыли
горловину.
Бои шли тяжелейшие. Со стороны 2-й ударной армии 26
марта встречный удар нанесли 24-я стрелковая и 7-я
гвардейская танковая бригады, а с 27 марта еще и 8-й
гвардейский полк 4-й гвардейской стрелковой
дивизии. 27 марта в Мясном Бору вновь наметился
узкий коридор. С утра 28 марта 58-я стрелковая и 7-я
гвардейская танковая бригады с частями 382-й
стрелковой дивизии с востока и 376-я дивизия с
запада встречным ударом пробили коридор шириной
800 м вдоль Северной дороги.
Вечером 28 марта узкая дорога начала действовать,
хотя и находилась под постоянным
ружейно-пулеметным, артиллерийским и
авиационным воздействием противника. 30 марта
небольшой коридор удалось пробить и вдоль Южной
дороги, а к 3 апреля коммуникации в Мясном Бору
были освобождены полностью. В период мартовского
окружения во 2-й ударной армии тяжелые
оборонительные бои вела 23-я отдельная стрелковая
бригада. Она располагалась на левом фланге армии,
и противник пытался через ее позиции пробиться в
центр 2-й ударной и разрезать армию на две части,
но воины бригады отразили все вражеские атаки.
Мартовское окружение выявило
чрезвычайную опасность даже кратковременного
нарушения коммуникаций в Мясном Бору.
Продовольствие и боеприпасы окруженным пришлось
доставлять самолетами. Пищевой рацион в конном
корпусе сразу сократился до 1 сухаря в день.
Окруженные выкапывали из-под снега и ели трупы
убитых и павших лошадей, для охраны живых лошадей
приходилось выделять усиленные наряды, чтобы их
не украли и не съели солдаты. Уцелевших лошадей
кавкорпуса начали эвакуировать в тыл через
Мясной Бор.
29 марта началось сильное таяние снега, дороги
превратились в грязное месиво. Немцы продолжали
прорываться на коммуникации, и борьба за коридор
превращалась в рукопашные схватки. Для снабжения
войск срочно оборудовали полевой аэродром близ
штаба армии у д. Дубовик. Видя тяжелое
положение наших войск, немцы стали сбрасывать с
самолетов агитационные листовки с пропусками в
плен.
В апреле бойцам Мясного Бора стало еще труднее.
Из-за весенней распутицы по дорогам не могли
ходить даже повозки, и специальные группы солдат
и местных жителей носили на себе боеприпасы и
продовольствие за 30-40 км. 10 апреля начался
ледоход на Волхове, и (пока не были наведены
наплавные мосты) снабжение наших войск еще более
ухудшилось.
В конце марта штабу 2-й ударной армии и
Волховского фронта стало известно о подготовке
противником новой крупной операции по окружению
и уничтожению 2-й ударной, но, вместо того чтобы
обратить на эти сведения должное внимание,
командование армии и фронта продолжало
завершать разработку новой, третьей, операции по
взятию Любани.
Новое наступление началось 3 апреля в 30 км
южнее Любани в направлении д. Апраксин Бор.
Как и два предыдущих, это наступление не принесло
успеха, хотя 54-я армия Ленфронта возобновила с
конца марта встречные бои и отвлекла на себя
крупные силы противника. После провала
наступления генерала Н.К. Клыкова сняли с
командования 2-й ударной армией, вместо него
армию 20 апреля принял замкомфронта генерал
А.А. Власов.
Была начата подготовка еше одного наступления на
Любань, на этот раз силами 6-го гвардейского
стрелкового корпуса, который начали формировать
на базе выведенной в резерв фронта 4-й
гвардейской стрелковой дивизии. По живой силе и
вооружению корпус должен был превзойти всю 2-ю
ударную армию первого формирования и стать
главной силой фронта.
Одновременно в конце марта - начале апреля
комфронта К.А. Мерецков неоднократно просил
Ставку отвести 2-ю ударную армию из болот на
плацдарм к Волхову, но вместо этого 21 апреля
Ставка приняла решение ликвидировать Волховский
фронт. Это было сделано по предложению
командующего Ленинградским фронтом
генерал-лейтенанта М.С. Хозина и секретаря
Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), члена
военных советов Северо-Западного направления и
Ленфронта, члена Политбюро ЦК ВКП(б)
А.А. Жданова. Хозин доказывал, что если войска
Волховского фронта объединить с войсками
Ленинградского под его командованием, то он
сможет объединить действия по прорыву блокады
Ленинграда.
23 апреля Волховский фронт преобразовали в
Волховскую оперативную группу Ленинградского
фронта. Мерецкова отправили на Западный фронт
командовать 33-й армией. Но вскоре выяснилось, что
М.С. Хозин, находясь в Ленинграде, не может
уделять должное внимание Волховской группе, и в
особенности 2-й ударной армии. Решение о
ликвидации Волховского фронта оказалось
ошибочным, а для 2-й ударной армии оно стало
роковым.
Обстановка в конце апреля во 2-й ударной армии
продолжала усложняться. Траншеи заливало водой,
кругом плавали трупы, бойцы и командиры голодали,
соли не было, не было хлеба, отмечались случаи
людоедства. Не осталось ни хлорки для
обеззараживания воды, ни медикаментов. Не было
кожаной обуви, и люди ходили в валенках. С 26
апреля немцы опять начали прорываться на наши
коммуникации. Мясной Бор и соседние леса
самолеты противника буквально засыпали
листовками - пропусками в плен. 30 апреля 2-я
ударная получила приказ занять жесткую оборону.
Для снабжения армии ее воины, работая весь апрель
по пояс в воде, построили в 500 м севернее Северной
дороги узкоколейную железную дорогу от Мясного
Бора до Финёва Луга. На ее сооружение пошла колея,
снятая с делянок лесозаготовителей у Любина Поля
и Мостков.
В начале мая 59-я армия пыталась пробить
ко 2-й ударной новый коридор, напротив
д. Мостки, в районе Лесопункта. Удар нанесла
376-я дивизия, однако враг обошел фланги дивизии и
прорвался на коммуникации в Мясном Бору.
Пришлось опять пробивать коридор вдоль Северной
дороги и узкоколейки, а 376-я дивизия еле выбралась
из окружения. Тем временем, в конце апреля -
начале мая, по всему периметру расположения 2-й
ударной армии (200 км) не прекращались бои местного
значения, особенно сильный нажим противник
оказывал на позиции 23-й и 59-й стрелковых бригад -
на левом фланге и на острие прорыва у с. Еглино.
В эти дни военный совет Ленинградского фронта
пришел к выводу о необходимости срочно отвести
2-ю ударную армию на плацдарм к Волхову. Пока
Ставка рассматривала данное предложение,
М.С. Хозин приказал командованию 2-й ударной
армии готовиться к отходу через промежуточные
рубежи по плану, составленному командармом
А.А. Власовым. Докладывая Ставке план выхода
армии, Хозин предлагал также выделить Волховскую
группу войск из состава Ленфронта в
самостоятельное оперативное объединение, т.е.
фактически восстановить Волховский фронт. Тем
самым Хозин признавал необоснованность своего
прежнего мнения.
В ожидании решения Ставки, Хозин вывел на
плацдарм к 16 мая значительную часть
кавалеристов, части 4-й и 24-й гвардейских дивизий,
378-ю дивизию, 24-ю и 58-ю бригады, 7-ю гвардейскую и 29-ю
танковые бригады. С 17 по 20 мая на Северной дороге
был сооружен деревянный настил («жердевка») для
удобства снабжения и эвакуации войск, особенно
техники.
 |
|
21 мая Ставка наконец-то разрешила отвод
войск 2-й ударной армии на плацдарм к Волхову
через три промежуточных рубежа. Первый рубеж
проходил по линии деревень
Остров-Дубовик-Глубочка. Второй - у деревни
Волосово, станции Рогавка, населенных пунктов
Вдицко-Новая-Крапивино. Третий:
Пятилипы-Глухая Кересть-Финёв Луг-Кривино.
На первый рубеж отходили войска, глубже всех
проникшие в оборону противника в северо-западном
направлении: 382-я дивизия, 59-я и 25-я бригады.
Одновременно с ними, но сразу на второй рубеж
отходили их соседи, расположенные восточнее: 46-я,
92-я и 327-я дивизии, 22-я и 23-я бригады.
Второй рубеж являлся главным. Здесь предстояло
занять жесткую оборону и держаться, пока в Мясном
Бору не будет пробит надежный коридор. Оборона
возлагалась на 92-ю и 327-ю дивизии и 23-ю бригаду.
Через главный рубеж должна была пройти первая
арьергардная группа, а также 46-я дивизия и 22-я
бригада и следовать вместе с другими частями в
район деревень Кречно, Ольховка и Малое Замошье.
Там 2-я ударная сосредоточивалась для броска
через новый коридор, который опять намечалось
пробить в районе Лесопункта.
Первыми выходили госпитали, тыловые службы,
эвакуировалась техника. После выхода из
окружения главных сил армии, войска прикрытия
отходили на третий рубеж, откуда проходили
горловину в порядке очередности, причем
последней из состава 2-й ударной армии выходила
327-я дивизия, а за ней следовала от Замошья
державшая там оборону 305-я дивизия 52-й армии, чем
вывод войск завершался. План был логичен и
продуман, но судьба внесла в него свои
коррективы.
Рубежи успели оборудовать вовремя: 20 мая немцы на
многих участках начали операцию по сужению
волховского котла. Однако эти встречные удары
были отбиты, 2-я ударная армия не позволила
нарушить ее боевые порядки. 24-25 мая 2-я ударная
армия начала операцию по выходу из «мешка». Две
дивизии и две бригады заняли вторую линию
обороны, остальные войска двинулись в район
сосредоточения к Новой Керести, где они
скапливались на пространстве менее 16 км.
26 мая противник усилил преследование отходивших
частей и начал сжимать кольцо вокруг 2-й ударной
армии. Войска прикрытия к 28 мая отошли на
основной оборонительный рубеж, где заранее были
подготовлены дзоты и минные поля. Борьба на этом
рубеже продолжалась около двух недель. Узнав об
отходе 2-й ударной армии, немцы не только усилили
фланговые атаки, но 29 мая бросились на горловину
в Мясном Бору и 30 мая прорвались на коммуникации.
Командованию фронта и 59-й армии пришлось
отказаться от намеченного нового удара на
Лесопункт и бросить собранные войска на
освобождение прежнего коридора. В 2 часа ночи 5
июня 2-я ударная и 59-я армии начали без
артподготовки встречный бой в районе Северной
дороги и узкоколейки. 52-я армия продолжала
отражать атаки врага с южного направления, не
пропускать его к коммуникациям с юга и не давать
соединиться с северной группировкой. Но эта
северная группировка отбила наши контрудары и 6
июня полностью перекрыла коридор.
8 июня Ставка наконец-то поняла ошибочность
упразднения Волховского фронта. Волховский
фронт был восстановлен, командовать им вновь
стал К.А. Мерецков. Сталин приказал ему и
А.М. Василевскому вывести 2-ю ударную армию
хотя бы без тяжелого вооружения и техники.
10 июня в 2 часа ночи 2-я ударная и 59-я армии
начали новое встречное наступление. К Мясному
Бору были стянуты все наши боеспособные
соединения, вплоть до сводных полков
кавалеристов 13-го корпуса в пешем строю. Бои шли
не прекращаясь, с переменным успехом, но при
явном перевесе врага, особенно в артиллерии и
авиации.
Тем временем окруженные войска заняли последний,
резервный (промежуточный) рубеж по р. Кересть.
Положение их было отчаянным - без патронов, без
снарядов, без пищи, без больших пополнений они
еле сдерживали натиск 4 вражеских дивизий. В
полках оставалось по 100-150 чел., бойцы получали в
день по спичечному коробку сухарной крошки, и то
если удавалось прорваться нашим самолетам в
наступившие белые ночи, и все-таки люди
держались. В этих боях особенно отличилась 327-я
стрелковая дивизия.
19 июня в полосе действий 2-й ударной и 59-й армий в
Мясном Бору наметился некоторый успех, но
закрепить его не удалось. Только около 20 часов 21
июня, после отчаянных боев, наши войска пробили
коридор шириной 250-400 м вдоль Северной дороги и
узкоколейки. Начался массовый выход окруженных.
Вместе с воинами эвакуировалось по приказу
Ставки гражданское население. К 23 июня коридор
удалось расширить до 1 км. А тем временем 23 июня
немцы пробились за р. Кересть и подошли к штабу 2-й
ударной армии у Дровяной Поляны (Дровяное Поле),
враг захватил последний аэродром. Расположение
2-й ударной армии немецкая артиллерия уже
простреливала на всю глубину, узел связи штаба
армии был разбит.
К вечеру 23 июня противник опять
ворвался в коридор. К.А. Мерецков предупредил
А.А. Власова, что фронт собрал для прорыва
последние силы и все окруженные войска должны
приготовиться к решительному удару.
Окруженные взорвали технику и приготовились к
прорыву тремя колоннами. В ночь на 24 июня в Мясном
Бору был в очередной раз пробит коридор, и в него
устремилась 2-я ударная армия. Во второй половине
дня 24 июня противник опять захватил дороги и
начал методично уничтожать окруженных
артиллерийским огнем.
Оценив обстановку, Военный совет армии приказал
выходить из окружения по способности мелкими
группами. Вечером 24 июня 59-я армия в последний раз
пробила коридор шириной до 250 м. Командарм Власов
решил, что пора выводить из окружения штаб армии.
Он разделил членов штаба по заранее намеченным
штабам бригад и дивизий, чтобы они могли выйти
вместе с ними. С собой Власов оставил военный
совет, особый отдел, начальников связи и штаба
армии и охрану штаба (всего около 120 чел.). Они
должны были выходить со штабом 46-й дивизии, но не
нашли этот штаб, попали под сильный огонь
артиллерии и минометов и решили вернуться на
прежнее место, где подверглись нападению
немецкой пехоты и еле отбились. С Власовым
случился психологический шок, он потерял
ориентировку во времени и пространстве, не мог
правильно реагировать на события.
Между тем в 9 часов 30 минут 25 июня противник
окончательно перекрыл коридор. Остатки войск
прикрытия и воинов, не успевших пройти коридор,
он зажал в смертельные тиски у Малого Замошья и
Дровяной Поляны. Утром 27 июня командование
Волховского фронта сделало последнюю попытку
разорвать кольцо. Попытка не увенчалась успехом.
Большинство окруженных погибло, небольшая часть
попала в плен, тяжело раненых немцы уничтожили.
Отдельные группы и одиночки продолжали
выбираться из окружения до ноября, причем
некоторые проходили более 500 км по немецким тылам
и прорывались в полосе Северо-Западного фронта.
Всего с мая по осень 1942 г. из Мясного Бора вышло
16 000 чел., из них с 1 июня по август -
13 018 чел., с 20 по 29 июня - 9462 чел., с 21 июня
по осень - около 10 000 чел. В Долине смерти и в
арьергардных боях в окружении в июне погибло 6000
чел. Судьба оставшихся в окружении 8000 чел.
неизвестна. Можно думать, что значительная часть
из них погибла, остальные попали в плен. Попали
в плен и 10 000 раненых, находившихся в окружении
в армейском госпитале, медсанбатах и прочие, но
почти все они были немцами уничтожены. Всего же
за все время операции погибло по нашим
официальным данным 146 546 чел. В
действительности эту цифру можно с полным
основанием увеличить на 10 тыс. чел., включив
туда убитых немцами раненых и погибших
в окружении после полного закрытия коридора.
Судьбу 2-й ударной армии долгое время многие
ошибочно связывали с судьбой ее последнего
командующего генерала А.А. Власова. В
действительности, прибывший в уже окруженную
армию, Власов до последних дней окружения честно
выполнял свой долг, по крайней мере как умел.
Предателем он стал позже. Когда попытка прорыва
не удалась, группа Власова, в которой осталось
45 чел., вернулась на командный пункт 382-й
дивизии. Власов по-прежнему находился в шоковом
состоянии и командование временно принял
начальник штаба армии полковник
П.С. Виноградов. Было решено отойти в тыл
противника и перейти линию фронта в другом месте.
Отряд двинулся на север, перешел р. Кересть, у
с. Вдицко имел бой с немцами. Решили двинуться
на запад, за железную дорогу Батецкая-Ленинград,
к д. Поддубье. Власов уже снова командовал
отрядом. В 2 км от Поддубья остановились на отдых.
Здесь отряд по предложению П.С. Виноградова
разделился на группы, многие из которых разными
путями добрались до своих. Группа командарма
Власова (он сам, солдат Котов, штабной шофер
Погибко и медсестра, она же шеф-повар столовой
военного совета армии, М.И. Воронова) на
следующий день - 12 июля, встретила в лесу
немцев. Котова ранили, группа через болото вышла
к двум деревням.
Котов и Погибко направились в одну из них, где
были схвачены полицаями. Власова и Воронову
арестовали в соседней деревне.
На следующий день Власова опознал по фотографии
немецкий патруль, генерала доставили в штаб
группы армий «Север» в поселке Сиверская. На
первом же допросе Власов рассказал немцам все,
что знал о положении Красной Армии под
Ленинградом. Так начался путь его предательства.
Дальнейшая его судьба известна - он был повешен
на рассвете 2 августа 1946 г. во дворе внутренней
тюрьмы МГБ.
Советская военная пропаганда
намеренно перекладывала на Власова всю вину за
неудачу операции - тем самым умалчивалось
о многочисленных просчетах Ставки (т.е. самого
И.В. Сталина) и Генерального штаба в
планировании и руководстве всей зимне-весенней
кампании 1942 г. К этим просчетам относится и
неумение организовать взаимодействие
Волховского фронта с 54-й армией Ленинградского
фронта, и планирование операции без должного
обеспечения войск боеприпасами, и многое другое,
в частности решение Ставки ввести целую армию в
узкую щель, едва пробитую во вражеской обороне.
Именно просчеты высшего командования плюс
огромное техническое превосходство врага не
позволили воинам Волховского фронта завершить
Любанскую операцию и прорвать с первой попытки
блокаду Ленинграда. Тем не менее героическая
борьба 2-й ударной, 52-й и 59-й, а также 4-й армий
спасла измученный Ленинград, который мог не
выдержать нового штурма, оттянула на себя более 15
вражеских дивизий (в том числе 6 дивизий и одна
бригада были переброшены из Западной Европы),
позволила нашим войскам под Ленинградом
захватить инициативу.
После войны, начиная с 1946 г., в Мясном Бору начал поисковую деятельность новгородский краевед Н.И. Орлов. В 1958 г. он создал в селе Подберезье свой первый поисковый отряд «Юный разведчик», а в 1968 г. на Новгородском химкомбинате «Азот» - патриотический клуб «Сокол». Впоследствии «Сокол» явился основой для крупной поисковой экспедиции «Долина», в которой участвуют поисковые отряды из разных городов России. Поисковиками вынесены и похоронены останки тысячи воинов, погибших в Мясном Бору, установлены имена многих из них.
Борис ГАВРИЛОВ
Иллюстрации для
статьи
предоставлены М. Коробко
Мясной Бор – это трагическая страница истории нашего Отечества, истории Великой Отечественной войны. С самого начала, как только Ленинград оказался в блокаде, предпринимались шаги для освобождения города на Неве от вражеской осады. В январе 1942 года войска Волховского фронта начали наступление. Наиболее успешно действовала 2-я ударная армия. 17 января она успешно прорвала оборону в районе Мясного Бора. На момент наступления силы были неравны. Атаки наших войск отбрасывались ураганным огнем противника, подавить который артиллерия была не в силах. Наступившая весенняя распутица резко нарушила снабжение армии. Отвести войска не разрешала Ставка. Оставалась оборона. Враг стремился закрыть горловину прорыва и, стянув свежие силы, 19 марта перекрыл дорогу у Мясного Бора. Доставка войскам 2-й Ударной продовольствия и боеприпасов совсем прекратилась. По району прорыва враг вел беспрестанный артиллерийский и минометный огонь. Прорыв стоил таких жертв, что узкую полоску истерзанного леса и болот к западу от д. Мясной Бор с марта 1942 г. стали называть"Долиной смерти”. На выручку окруженным Верховный направил отличившегося в боях под Москвой командарма и кавалера орденов Ленина генерала Власова. Лесной массив к его прибытию превратился в месиво.
Этот советский генерал был на особом счету у Сталина и слыл его любимчиком. В декабре 41-го, вместе с Жуковым и Рокоссовским, он был назван «спасителем Москвы». В 1942 году вождь поручил ему новую, ответственную миссию. Никто не мог предположить, что скоро фамилия этого генерала станет такой же нарицательной, как имя Иуды. Андрей Власов навсегда остался в истории предателем № 1, командующим так называемой Русской освободительной армией, созданной немцами в основном из бывших советских военнопленных. Увы, зловещая тень предательства Власова пала и на совсем другую армию, которой он командовал, но которая никогда не предавала. Вторая Ударная была сформирована в начале 1942 года для прорыва блокады Ленинграда, когда Ставка планировала развить успех Битвы под Москвой и на других участках фронта. В январское контрнаступление на северо-западе бросили сотни тысяч бойцов. К сожалению, советское командование не учло, что немцы еще очень сильны, а их заранее подготовленная оборона исключительно крепка. После долгих кровопролитных боев Вторая Ударная попала в окружение. На ее спасение и был отправлен генерал Власов.
Алексей Пивоваров, автор фильма: «Как и в истории со „Ржевом" и „Брестом", мы хотели рассказать о тех эпизодах Великой Отечественной, которые, с одной стороны, очень ярко характеризуют эту войну, а с другой - были на долгие годы намеренно забыты официальными историками. Вторая Ударная - из их числа. Для меня это история отчаянного героизма, верности долгу и массового самопожертвования, которые так и не были оценены Родиной. Хуже того: после предательства Власова всех выживших бойцов и командиров Второй Ударной армии занесли в „черный список": одних репрессировали, на других навсегда легло клеймо неблагонадежных. И самое обидное: их, как и воевавших в РОА, тоже стали называть „власовцами". К сожалению, в отличие от защитников Брестской крепости, у бойцов Второй Ударной так и не нашлось своего Сергея Смирнова - влиятельного заступника, который своими публикациями вернул бы им честное имя. В нашем фильме мы попытались исправить эту несправедливость, рассказав о трагедии, разыгравшейся в новгородских лесах в 1942 году». «Вторая Ударная. Преданная армия Власова» - это многомесячные съемки на местах боев и в специально построенных декорациях, десятки часов интервью с выжившими участниками событий и весь набор современных телевизионных спецэффектов, компьютерной графики и сложнопостановочных реконструкций. Вместе с Алексеем Пивоваровым, историю Второй Ударной рассказывает Изольда Иванова, приемная дочь одного из погибших офицеров этой армии, еще в застойные годы разыскавшая и опросившая сотни бывших сослуживцев отчима. Их проводником по лесным болотам стал Александр Орлов - поисковик, который уже полвека разыскивает и предает земле останки забытых героев Второй Ударной.
Так же смотрите HD 720p смотреть бесплатно без регистрации.
Из воспоминаний Андрея Михайловича Мартынова
В гороскопы я не верю — не небесные светила распоряжаются судьбой человека, и только посмеиваюсь, когда моя дорогая Надя, вспоминая по утрам, что ей приснилось, вслух размышляет: «К чему бы это?» Но март, месяц моего рождения, всегда приносит события для меня исторические: в марте 1917 года я познакомился с Надей, в марте 1918 года начал работать в ВЧК, в марте 1919 года на VIII съезде партии впервые разговаривал с Владимиром Ильичей, в марте 1921 года получил орден Красного Знамени… Короче, март для меня месяц особенный. С волнением я поднялся на третий этаж дома два на площади Дзержинского — в пропуске было написано: «К товарищу Мальгину». Разыскал нужную комнату, назвал секретарю свою фамилию, и тот сказал:— Входите, пожалуйста. Товарищ Мальгин вас ждет. Да, за письменным столом сидел он, Алеша Мальгин! Он разговаривал по телефону и поэтому, радостно привстав, показал на кресло: «Садись!» Мы не виделись много лет, но Алеша почти не изменился — все такой же худощавый, только слегка поредели волосы да лоб прорезали две глубокие морщины. Но глаза оставались прежними — умные, внимательные глаза друга моей юности. Алеша положил трубку и, как будто мы виделись лишь вчера, сказал:— Здравствуй… — Потом встал, засмеялся: — Я идиот… Совсем замотался. Здравствуй! Мы обнялись. Сели рядом. Улыбаясь, посматривали друг на друга. Алеша расспросил меня про Надю, ребят, поинтересовался, как здоровье, и вдруг сказал:— О предателе Власове слышал?— Ходит слух — ушел со своей армией к немцам. Мальгин нахмурился:— Провокационный слух, получивший, к сожалению, распространение! Как это вся армия могла уйти к немцам? 2-я ударная сражалась героически. Власов ушел один. Узнаешь все подробно.— Что придумал, Алеша? Переходи к главному.— Самое главное — тебе, Андрей, придется расстаться со штатской жизнью. Решили тебя к немцам в тыл, в штаб изменника Власова. Ты думаешь, справлюсь?— Ты чекист. Школа у тебя — дай бог каждому. Учителя были неплохие. Но я от Чека последние годы был далек.— И это учли: больше гарантий сохранить жизнь, Если, конечно, не встретишь кого-либо из старых знакомых. А это, Андрей, не исключено! Меня другое беспокоит — отстал. А мы тебе краткосрочные курсы организуем, индивидуальные. Немецкий ты знаешь — это уже не пустяк.
Узкоколейку прокладывали под постоянным обстрелом, под бомбежками. Двадцать пятого мая Ставка приказала отходить через коридор. Прибыл новый командующий 2-й ударной — Власов. Второго июня немцы вторично закрыли коридор. Через двадцать дней обескровленные войска 2-й ударной на узком участке шириной в один, а кое-где в два километра прорвали немецкую оборону и начали отход. Прошло четыре дня, четыре дня беспрерывных боев противник в третий раз захлопнул коридор. И все же выход окруженных частей 2-й ударной продолжался — к первому июля с боями прорвались около двадцати тысяч солдат и командиров. Я искал ответ на самый важный для меня вопрос: почему Власов не вышел из окружения? Может быть, он исходил из правила — капитан последним покидает гибнущий корабль? Может быть, надеялся собрать остатки армии и драться с врагом до последнего патрона? Все эти «может быть» отпали, когда я прочел десятки документов, свидетельствовавших о том, что происходило в эти дни во 2-й ударной. Первым таким документом было донесение Особого отдела Волховского фронта. В нем говорилось: «От вышедших из окружения работников Особого отдела и командиров 2-й ударной получены сведения о том, что Военный совет армии, полностью потеряв управление южной и западной группой войск, принял 23 июня решение вывести штаб 2-й ударной в расположение 59-й армии». Далее сообщалось: «В этот день по приказу Власова были уничтожены все радиостанции, в результате чего была потеряна связь с северной группой войск». Я долго искал объяснения, почему был отдан этот нелепый и страшный приказ. Хотел найти какую-либо необходимость, оперативный смысл, оправдание. И ничего не нашел — приказ был отдан без всякой необходимости и нанес непоправимый ущерб. Я читал дальше: «В 23 часа 23 июня Военный совет и штаб 2-й ударной с командного пункта в районе Дровяное Поле перешли на командный пункт 59-й стрелковой бригады на восточном берегу реки Глушицы. На другой день все работники Военного совета, штаба армии построились в колонну и направились к выходу из окружения. Не доходя до реки Полнеть, колонна сбилась с пути и натолкнулась на дзоты противника, который открыл пулеметный, артиллерийский и минометный огонь…»Мне в руки попал доклад старшего лейтенанта Домрачева, который он сделал командующему 59-й армией генерал-майору Коровникову. Генерал Коровников послал отряд под командой старшего лейтенанта Домрачева и политрука Снегирева помочь Военному совету и штабу 2-й ударной выйти из окружения. Отправляя людей в тяжелый и опасный путь, генерал наказывал: «Выводите в первую очередь Власова. Если ранен — выносите на руках». Генерал Коровников, разумеется, не знал, что Власов изменник, как не знал об этом командующий Волховским фронтом генерал Мерецков, не знали офицеры и солдаты, посланные им в леса искать, спасать Власова; не знали о предательстве и командиры партизанских отрядов Дмитриев и Сазонов, отправившие бойцов прочесывать леса в поисках заблудившегося командующего 2-й ударной.
: «Выполняя приказ, наша группа вышла 21 июня в 23 часа 40 минут, захватив продукты для штаба 2-й ударной. В 6 часов ноль-ноль мы благополучно прибыли». Никаких подробностей о том, как переползли с тяжелым грузом линию фронта, как под огнем резали «колючку». «Благополучно прибыли» — и все. «23-го мы повели Военный совет и штаб 2-й ударной из окружения, — сообщил Домрачев. — Надо было пройти полтора километра от деревни Глушицы по жердевому настилу. Шли так: впереди Снегирев, я, затем два взвода роты особого назначения под командованием комроты капитана Экземплярского, при них 12 ручных пулеметов, взвод под командованием лейтенанта Сорокина — все с автоматами. За нами шли Власов, начальник штаба 2-й ударной полковник Виноградов, сотрудники Военного совета, отделов штаба 2-й ударной. Прикрытие — взвод роты особого назначения. Я шел по компасу. Когда вышли на реку Полисть, небольшая группа — человек восемь с Власовым во главе — повернула на юг. Я кричал: «Куда вы? Не сюда, за мной!» Группа уходила. Снегирев побежал вернуть. Не послушались, ушли…» Выходит, не сбились с пути, не заблудились, а не послушались, ушли! Я читал дальше: «Мы шли, стараясь быть ближе к узкоколейной железной дороге. С большой группой присоединившихся к нам солдат и командиров 2-й ударной мы вышли из окружения 25 июня в 3 часа в район командного пункта 546-го стрелкового полка 191-й дивизии. В 4 часа утра доложили начштабу 191-й Арзуманову и комиссару Яковлеву». Выходили из окружения и другие. Только за один день 22 июня в расположение 59-й армии вышли более шести тысяч солдат и командиров 46-й и 57-й стрелковых дивизий и 25-й стрелковой бригады. Командовал выходом полковник Коркин. Я нашел рапорт старшего лейтенанта Горбова: «29 июня группа военнослужащих 2-й ударной вышла на участок «59-й армии в район Михалево, совершенно не имея потерь. Вышедшие утверждали, что в этом районе силы противника малочисленны». (Именно это место и было указано Ставкой для выхода.) Многие выходили и позднее. «14 июля в эвакогоспиталь, размещенный в клубе керамического завода города Боровичи, прибыли командиры и солдаты 19-й гвардейской дивизии 2-й ударной армии. Они сообщили, что командир дивизии Буланов и комиссар Маневич убиты. Выводил из окружения начальник Особого отдела Бутылкин. Вышедшие выглядят плохо, оборвались, но настроение у всех боевое. Комиссар госпиталя старший политрук Панов».
» Афанасьев пошел один. Чуть южнее болота Веретинский мох у тригонометрической вышки его остановил заслон партизан Луганского отряда, которым командовал секретарь райкома Дмитриев. Партизаны переправили генерала в Оредежский отряд, во главе которого стоял Сазонов. В этом отряде была действующая рация. Афанасьев показал Сазонову на карте, где он видел командующего 2-й ударной последний раз: «Он где-нибудь неподалеку. Ищите, товарищи, ищите. Надо спасать Андрея Андреевича…»Бойцы Сазонова разбились на три группы и отправились: одни на дорогу Выдрица — Лисино — Корпус — Тосно, другие к деревне Остров, третьи к Печнову — спасать Власова. Сазонов не знал, что посылает партизан искать предателя. За Афанасьевым прилетел самолет. Ночью начальник связи 2-й ударной улетел на Большую землю. На аэродроме его встретили генерал армии Мерецков и армейский комиссар первого ранга Запорожец. Они рассказали потрясенному Афанасьеву о том, что германское радио сообщило: «Во время очистки недавнего волховского кольца в своем убежище обнаружен и взят в плен командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант Власов».Эх, Андрей Андреевич! Видно, гордыня помешала тебе принять мой добрый совет. Были бы сейчас вместе, — подумал вслух Афанасьев. Никто еще не знал, что Власов сдался в плен добровольно. Я прочел сотни документов. Не могу забыть страницы из дневника младшего лейтенанта Николая Ткачева. Ткачёва убили под Мясным Бором, когда он с остатками своей роты 1238-го полка 382-й стрелковой дивизии выходил с боем из окружения. Его друг, лейтенант Петр Воронков, сохранил дневник. «Я стою на берегу Глушицы. Когда-то, совсем недавно, перед самой войной, мы забрели сюда с Панеи. Боже ты мой, как нам было хорошо! А сейчас тут мышь не проскочит — немцы простреливают каждый сантиметр. Как я ненавижу войну! Но все равно я буду драться до последнего, а если умру, то с сознанием исполненного долга. Какой-то подлец пустил слух, что нас предали. Я все допускаю: ошибки, промахи, глупость, наконец, но предательство!..» Николай Ткачев не допускал мысли, что Власов — предатель. Я теперь это знал. Я понял: Власов мог выйти из окружения. Мог выйти и не вышел. Не захотел. Ушел к врагу. И он стал для меня личным врагом, потому что изменил моей Родине, моему народу, в том числе и мне, Андрею Мартынову, моей жене, моим детям. Я спросил Мальгина:— Когда? Когда будешь готов.— Я готов. Я готов совершить приговор над этим выродком.— Этого мы тебе не поручаем. Его будут судить… Продолжай готовиться.
Немецкие сапоги..Командующий 2-й ударной армией Волховского фронта Власов сдался в плен тринадцатого июля 1942 года.
На опушке леса, куда немцы вывели Власова, командовавший ротой обер-лейтенант Шуберт отвинтил крышку фляги, наполнил ее и протянул Власову. Оберлейтенант говорил по-русски плохо, старался пояснить речь жестами:— Камю. Гут коньяк… Возвращает силы…В первые часы общения с немцами, особенно когда шли по лесу, Власов был все время настороже: часто оглядывался, старался ближе держаться к обер-лейтенанту — как бы чего не вышло. «Черт их знает! Пришибут ненароком». Здесь, на опушке, под ярким солнцем, Власов почувствовал, что успокаивается. Ему понравилось, что обер-лейтенант, предложив коньяк, щелкнул каблуками и отступил на два шага. Понравилось и то, что, обращаясь к нему, офицер все время козырял: «Гер генерал…» Коньяка Власову не хотелось — солнце уже палило вовсю, гораздо приятнее, нужнее была бы кружка холодной воды, но Власов выпил коньяк, как знаток, мелкими глотками — боялся обидеть отказом офицера. Протянув немцу пустую крышку, Власов поклонился, хотел поблагодарить по-немецки и неожиданно сказал:— Мерси. Обер-лейтенант ловко принял крышку, поставил на ладонь и все тем же почтительным тоном осведомился:— Ешчо, герр генерал?— Мерси, обер-лейтенант. Смущал Власова только молодой, лет двадцати двух, обер-ефрейтор. Власов обратил на него внимание еще в лесу, в первые минуты общения с немцами. Когда по просьбе Власова немцы расстреляли автоматчиков из его охраны, обер-ефрейтор посмотрел на него с явным презрением. Немцы вытащили из шалаша продавщицу военторга Зину. Власов спал эту ночь с ней под одной шинелью, всю ее истерзал, искусал ей грудь и губы. Сначала Зина не поняла, что хотят с ней сделать немцы. Она торопливо застегивала пуговицы на гимнастерке. За короткие секунды у нее осунулось лицо, большие черные глаза стали еще больше. Когда высокий, с лохматыми бровями солдат потащил ее к дереву, под которым лежали мертвые автоматчики, Зина упала на землю, заплакала, закричала:— Андрей Андреевич! Родненький! Товарищ генерал, не убивайте! Пожалейте меня!..
Обер-лейтенант снова протянул наполненную крышку и невпопад сказал:— Повторение — мать утешение. Власов на этот раз выпил залпом.— Мерси. Солдаты засмеялись. Обер-лейтенант нахмурился, и смех прекратился. Власов все же успел заметить: солдат рассмешил обер-ефрейтор — показал, как генерал ловко опрокинул крышку. Подкатил черный «опель-адмирал». Из машины вышел капитан и козырнул Власову. Обер-лейтенант пригласил:— Прошу, герр генерал. Он открыл дверцу, осторожно поддержал Власова под локоть и, убедившись, что генерал уселся, сильно захлопнул дверцу.
- Важно понимать, что речь идет не о "Русской освободительной армии", которой командовал Власов, совершив предательство, перейдя на немецкую сторону, а о Второй Ударной армии, которая воевала под руководством Власова еще до того, как генерал попал в немецкий плен. Это совершенно разные истории. Черная несправедливость как раз в том, что бойцов Второй Ударной потом тоже стали называть "власовцами", на них автоматически легло клеймо предателей, хотя они в плен никогда не сдавались и свой долг исполнили до конца. Деяния самого Власова мы в фильме не пересматривали. Для нас он как был предателем, так предателем и остался. Просто из-за измены генерала Власова люди, которыми он командовал в последние два месяца перед немецким пленом, попали в категорию неблагонадежных. Их репрессировали, на многих до конца жизни лежало клеймо того, что они некогда выступали под командованием Власова, хотя в реальности, когда Власов попал во Вторую Ударную, армия уже давно была в окружении, была практически разбита, и не в его силах было поправить ситуацию. Наш фильм - это история именно этой армии, а отнюдь не самого Власова. Для меня это история отчаянного героизма, верности долгу и массового самопожертвования, которые так и не были оценены Родиной.
http://www.rg.ru/2011/02/25/vlasov.html
3) Изольде Ивановой было восемь лет, когда началась война. Она хорошо помнит, как вместе с мамой на Московском вокзале Ленинграда провожала на войну своего любимого отчима, геолога дядю Наума.
Изольда Иванова, консультант фильма «Вторая ударная. Преданная армия Власова»: «Он гладил меня по голове, а другой рукой полуобнимал маму. Она плакала, а он говорил, что все обойдется».
Первое время он писал с фронта, передал даже дневник. Потом письма прекратились, а семье без объяснений перестали выдавать офицерский паек. Ни похоронки, ни хотя бы извещения о пропаже без вести. Им не говорили ничего до 1985 года, когда Изольда Анатольевна по просьбе мамы опять, уже почти без надежды, написала в архив.
Изольда Иванова, консультант фильма «Вторая ударная. Преданная армия Власова»:
«Мама сидит на диванчике, а я за столом, я не могу даже прочитать ей вслух, потому что там написан номер полевой почты. Впервые за 40 лет нам открыли тайну. Номер полевой почты принадлежит штабу второй ударной армии».
Она вспоминает, как замерло все внутри, ведь вторая ударная - это армия, которой командовал до сдачи в плен генерал-перебежчик Власов. Что же, ее дядя Наум - тоже предатель? Смириться она не могла и начала поиск, неделями не выходила из архивов, опросила десятки ветеранов, вместе с поисковиками перебрала не одну сотню истлевших костей. Страшная тайна оказалась скрыта на границе Новгородской и Ленинградской областей.
5) Мы образ Власова не очень пристально изучали. И не собирались пересматривать. Для нас с самого начала было очевидно, что он предатель. Мы рассказывали о тех людях, которые находились последние два месяца жизни Второй ударной армии под его командованием. Из-за его предательства они тоже оказались в списке неблагонадежных, их тоже стали называть власовцами, как и тех, кто воевал в Русской освободительной армии, что совершенно несправедливо. Потому что те, кто воевал во Второй ударной, не предавали, они совершили подвиг и свой долг выполнили до конца. Просто Родина этого не заметила и предпочла о них забыть. Нас интересовала история простого, маленького человека, попавшего на большую войну. Нас интересовали законы, по которым эта война развивалась. А Власов никакой симпатии не вызывает ни с какой стороны, конечно.
http://www.nsk.kp.ru/daily/25643.4/806941/
6) Журналист напомнил, что генерал ничего толком не предпринимал, чтобы вывести свою армию из окружения, а его предательство "самым пагубным образом сказалось на выживших бойцах: кого-то репрессировали, кто-то до конца жизни оставался неблагонадежным, другим приходилось это скрывать".
"Эта частная история была совершенно забыта, хотя она очень показательная вообще для всей Великой Отечественной войны. Она очень ярко демонстрирует бесчеловечность обоих режимов, равнодушных к человеческим жизням, и трагическую судьбу простых людей, оказавшихся в мясорубке, попавших в жернова. Меня, как и в прежних фильмах, интересовали простые люди. Я ни в коей мере не хотел переосмыслить роль Власова, и все, что происходило с ним после сдачи немцам, меня не интересовало", - объяснил автор картины.
http://www.rian.ru/culture/20110221/336865787.html
7)Серьезного разговора о генерале Власове в фильме нет, а известный блогер Рустем Адагамов, играющий Андрея Андреевича, лишь пытается представить его неким инфернальным существом. В отношении Власова в фильме содержится ряд ложных утверждений. Говорится, в частности, будто он фактически не руководил действиями 20-й армии под Москвой. В действительности руководил, причем гораздо грамотнее, чем, например, командующий соседней 10-й армией Филипп Голиков, который угробил всю армию за какие-нибудь три недели наступления, что не помешало ему после войны стать маршалом Советского Союза.
Легенду же о том, будто Власов большую часть московского контрнаступления провел в гостинице "Москва", поскольку жестоко страдал от воспаления среднего уха, изобрел в 50-е годы прошлого века бывший начальник штаба 20-й армии генерал Леонид Сандалов. Цель этой лжи была благородна – дать возможность рассказывать в открытой печати о подвигах бойцов и командиров 20-й армии, не упоминая имени проклятого командарма. Автор легенды, правда, не задумался о том, стал бы Сталин терпеть командарма, который в дни решающих боев отсиживается в далеком тылу. А документы, ставшие достоянием историков только в 90-е годы, ясно свидетельствуют, с начала и до конца Московской битвы Власов находился в штабе 20-й армии и успешно руководил ее действиями.
Точно так же мифом является утверждение, будто Власов в Волховском котле держал для собственных нужд корову. Пивоваров даже не задумывается, сколько прожила бы такая корова в котле, где деликатесом была даже шкура умершей лошади. Власову просто приписали ту корову, которую держал командующий 43-й армией Константин Голубев, о котором писал в своем дневнике в 1943 году будущий маршал Александр Еременко: "Он держал для личного довольствия одну, а иногда и две коровы (для производства свежего молока и масла), три-пять овец (для шашлыков), пару свиней (для колбас и окороков) и несколько кур. Это делалось у всех на виду, и фронт об этом знал... Может ли быть хороший воин из этакого генерала? Никогда! Ведь он думает не о Родине, не о подчиненных, а о своем брюхе. Ведь подумать только - он весит 160 кг".
Голословно утверждается, будто Власов сознательно сдался в плен, решив служить немцам, а выдавший его староста вообще был советским подпольщиком. В действительности, как следует из немецких документов, Власов и его ППЖ Мария Воронова были захвачены по доносу старосты деревни Туховежи, которого за это вознаградили коровой, 10 пачками махорки, двумя бутылками тминной водки и почетной грамотой. Согласимся, для советского подпольщика довольно странно выглядит выдача немцам советского генерала. На самом деле Власов до последнего пытался выйти из окружения, и если бы ему это удалось, то он продолжил бы успешную карьеру в Красной Армии и, вероятно, завершил бы войну генералом армии или маршалом, командующим фронтом. Ведь Власов был одним из любимых генералов Сталина, и в катастрофе 2-й ударной его вины не было.
Парадокс как раз заключался в том, что борьбу против Сталина возглавил один из наиболее успешных советских полководцев. А коллаборационистом Власов стал только потому, что попал в плен. И в этом его принципиальное отличие от идейных коллаборационистов, будь то Гамаль Насер и другие лидеры антибританской оппозиции в Египте, искавшие поддержки у Гитлера и Муссолини, один из лидеров Индийского национального конгресса Субхас Бос, сформировавший прояпонскую Армию освобождения Индии, или первый президент независимой Индонезии Ахмед Сукарно, за успешное сотрудничество с японскими оккупантами удостоившийся ордена от императора Японии.
Все эти люди боролись за независимость своих стран задолго до начала Второй мировой войны, не собирались делать карьеры на службе у колониальных держав и рассматривали помощь со стороны держав Оси лишь как одно из средств обретения национальной независимости. Власов же стал борцом против сталинского тоталитаризма только потому, что попал в плен.
Кстати сказать, Власов не был первым советским генералом, выразившим желание сотрудничать с немцами. Так, бывший командующий 19-й армией генерал-лейтенант Михаил Лукин, оказавшись в плену, еще в декабре 1941 года предлагал командующему группой армий "Центр" фельдмаршалу Федору фон Боку сформировать антибольшевистское русское правительство и армию. Из-за оппозиции Гитлера это предложение не было принято, а впоследствии Лукин отказался вступать в РОА, чем спас себе жизнь. Протоколы его допрос в штабе фон Бока были обнародованы лишь через много лет после смерти Михаила Федоровича. Также генерал-майор Василий Малышкин, бывший начальник штаба 19-й армии, оказавшийся в плену, как и Лукин, в результате Вяземской катастрофы, начал сотрудничать с немцами гораздо раньше чем Власов. Но именно Власова, как наиболее известного в СССР из всех пленных генералов, немцы предпочли сделать главой РОА.
http://www.grani.ru/Society/History/m.186595.html
8) Вчера увидел перепечатанный Изрусом из ЖЖ материал Измена генерала Власова - это нежелание быть рабом
...
Вот при всем осуждение сталинского строя (который, ИМХО, заслуживает самого сурового оссуждения и Суда Истории), неужели кто-то думает, что если бы победили гитлеровцы, то русские люди под их властью перестали бы быть рабами?
Правда о 2-й Ударной
Вениамин САХАРЕВ
Великая Отечественная... Мы многое знаем о той войне. Но почти не осведомлены о страшной Любанской операции, о 2-й Ударной армии, героически дравшейся в полном окружении без боеприпасов, продуктов питания, без поддержки с воздуха. Клеветнические измышления омрачали (и в какой-то степени омрачают до сих пор) покой оставшихся в живых ветеранов, воевавших в составе этой армии. Один из них – наш земляк, житель Новоалександровска – бывший старшина-связист Иван Иванович Беликов. Это один из тех «болотный солдат», о которых рассказывается в известной книге Воениздата «Мясной бор».
Патологическая подозрительность Сталина наложила отпечаток и на стиль работы спецслужб Красной Армии. Всех, кто вышел из окружения, пройдя страшный «коридор» у Мясного Бора, вначале встречали медики, окружая уходом и заботой. Бойцы, опухшие от голода, раненые, оборванные, обовшивевшие, не теряли радостного блеска в глазах: «Вышли!». А потом они попадали в руки НКВД, их ждал лагерь. Так было…
Хочу успокоить некоторых встревоженных читателей. Реабилитировать генерала Власова никто не собирается. Кстати, в 1946 году, по решению Верховного суда СССР он был расстрелян. Предателя настигла суровая и справедливая кара народа.
Вот только слухи о 2-й Ударной были несправедливы на протяжении многих десятилетий. Поэтому оставшиеся в живых ветераны часто не признавались, где они воевали: «А, ты во Власовской армии был!». Да, воевал солдат, но не во Власовской, а во 2-й Ударной без продовольствия (ели конину сырую, мороженую (без соли), объедали траву, если таковая имелась, ели кору с осин). Без боеприпасов, с нашей знаменитой мосинской винтовкой, с двумя-тремя патронами на брата против немецких автоматов, минометов и пулеметов, против фашистских «авиакаруселей» – это когда весь световой день – бомбы и пулеметные очереди над головой, а спрятаться негде…
Сотни раненых (медицинской помощи никакой) погибли от заражения крови, от голода и холода. «Болотные» солдаты дрались и в этих условиях и, чтобы не попасть в плен, стрелялись.
Генерал-предатель Власов вышел к деревушке, еще не сожженной ни нашими, ни немцами – подал крестьянке свои ручные часы, чтобы обменять на продукты. Его маленький отряд увидел староста и доложил фашистам…
С собой Власов вывел «армию» (как нам говорили) из шести человек: полковник П. Виноградов, начальник штаба, два политрука, два красноармейца и повариха Мария Воронова.
После войны мы изучали десять «сталинских ударов». Но Любанская операция не вошла в их число. Неудачу ее и гибель сотен и тысяч героических бойцов 2-й Ударной – спишут на генерала-предателя Власова.
Вот как писала от имени Главного политического управления Красной Армии газета «За Победу!» 6 июля 1943 года: «…Гитлеровский шпион Власов завел по заданию немцев части нашей 2-й Ударной армии в немецкое окружение, погубил многих советских людей, а сам перешел к своим хозяевам-немцам». А спустя десятки лет после гибели армии нас убеждали: «Бездействие и измена Родине и воинскому долгу бывшего командарма генерал-лейтенанта А. Власова являются одной из самых важных причин того, что армия оказалась в окружении и понесла огромные потери». О просчетах Верховного Главнокомандующего нигде ни слова. Что же было в действительности?
В первой декаде сентября 1941 года немцы взяли Шлиссельбург, кольцо блокады Ленинграда замкнулось. 17 декабря Ставка Верховного Главнокомандования объявляет о создании Волховского фронта под командованием К. Мерецкова. 59-я армия только формируется. Резервная 26-я армия, переименованная во 2-ю Ударную, прибывает в Малые Вешеры. Тылы и артиллерия отстали, но Ставка требует ускорения наступления. На заседании 5 января 1942 года главный вопрос – всеобщее наступление от Баренцева до Черного морей. «Против» выступили Г. Жуков и Н. Вознесенский. Но «сам», т.е. Сталин, загодя поставил в решении последнюю точку. Из Ставки приказ – наступать! «Вперед и только вперед!»
Командование фронтом требует скорейшего выхода 2-й Ударной армии на железную дорогу Москва – Ленинград на станцию Любань. Не дошли шести километров. Но как шли! Подвоз продовольствия, фуража, горючего и боеприпасов почти прекратился. Армии пытались помогать, знаменитые
У-2: сбросят три-четыре мешка с сухарями, а мешки-то бумажные, да и падали часто в болото. Наступательный порыв резко снизился.
В это время идут кровопролитные бои в самом «горле бутылки» - Спасская Поместь – Мостки – Мясной Бор. Вот здесь-то и дрался наш земляк, солдат Иван Иванович Беликов. Обращаясь к молодым, он говорит: «Мое многострадальное поколение пережило страшные муки. Когда молодые говорят, что вы завоевали, я думаю, что они не представляют себе того, что нес нам Гитлер: ведь он обещал каждому своему солдату по 100 га нашей земли и по 10 русских семей-батраков в придачу. Свободы не ценят потому, что не теряли, но ведь дороже воли и нашей Родины ничего на свете нет!..»
Дорогие друзья! Обратился к вам с этим письмом потому, что уже нет времени: умирают ветераны. Ивану Ивановичу Беликову 91-й год! Подключить бы к этому делу не только газету, но и телевидение. Я думаю, другие ветераны не обидятся, не заест их зависть, им это чувство чуждо. А вот встреча эта могла бы вырасти в отличный документ истории. Скоро придет время, когда вы будете брать последнее интервью у последнего ветерана.