Кто написал лучшую книгу об Америке? Токвиль, алексис.

Книга первая

Часть первая

О ПРИНЦИПЕ НАРОДОВЛАСТИЯ В АМЕРИКЕ

Всеобъемлющее господство принципа народовластия

в американском обществе. - Применение американцами данного

принципа до революции. - Влияние революции на развитие принципа народовластия. - Постепенное и неуклонное снижение ценза.

Говоря о политических законах Соединенных Штатов, следует непременно начать с концепции народовластия.

Принцип народовластия, который в той или иной степени всегда заложен в основу любых общественных институтов, обычно почти невидим. Ему подчиняются, хотя его и не признают, а если все же иногда случается извлечь его на свет божий, то тотчас же люди торопятся вновь скрыть его во мраке святилища.

Воля народа есть, пожалуй, один из тех лозунгов, которым интриганы и деспоты всех времен и народов наиболее злоупотребляли. Одни считали, что эта воля выражается одобрением, исходящим от отдельных продажных приспешников власти; другие видели ее в голосах заинтересованного или боязливого меньшинства; некоторые даже находили, что воля народа наиболее полно проявляется в его молчании и что из самого факта его повиновения рождается их право повелевать.

В Америке, в отличие от других стран, принцип народовластия претворяется в жизнь открыто и плодотворно. Он признается обычаями страны, провозглашается в ее законах, он свободно эволюционирует и беспрепятственно достигает своих конечных целей.

Если на свете существует такая страна, в которой можно по достоинству оценить принцип народовластия, где можно изучить его в применении к общественной деятельности и судить как о его преимуществах, так и о его недостатках, то этой страной, бесспорно, является Америка.

К тому времени, когда воздействие законов и результаты революции стали мало-помалу очевидными для всего общества, демократия уже одержала безоговорочную победу. Демократия восторжествовала на деле, захватив власть в свои руки. Против нее не дозволялось даже вести борьбу. Высшие сословия подчинились ей безропотно и без сопротивления, как злу, сделавшемуся отныне неизбежным. С ними произошло то, что случается обычно с теми, кто теряет свое могущество: на первый план выходят чисто эгоистические интересы каждого в отдельности, а поскольку власть уже невозможно вырвать из рук народа и поскольку массы не вызывают у них столь глубокой ненависти, чтобы не подчиняться им, постольку они решают добиваться во что бы то ни стало благосклонности народа. В результате самые демократические законы один за другим были поставлены на голосование и одобрены теми самыми людьми, чьи интересы страдали от этих законов в наибольшей степени. Действуя таким образом, высшие сословия не возбудили против себя народного гнева; напротив, они сами ускорили торжество нового строя. И - странное дело! - демократический порыв всего неудержимее проявлялся в тех штатах, где аристократия пустила наиболее глубокие корни.

Штат Мэриленд, основанный в свое время знатными дворянами, первый провозгласил всеобщее избирательное право и ввел в систему управления штатом демократические формы.

Когда какой-либо народ пытается изменить действующий в стране избирательный ценз, можно предположить, что рано или поздно он отменит его полностью. Таково одно из неизменных правил жизни любого общества. Чем больше расширяются избирательные права граждан, тем больше потребность в их дальнейшем расширении, поскольку после каждой новой уступки силы демократии нарастают и одновременно с упрочением новой власти возрастают и ее требования. Чем больше людей получает право избирать, тем сильнее становится желание тех, кто еще ограничен избирательным цензом, получить это право. Исключение становится, наконец, правилом, уступки следуют одна за другой, и процесс развивается до тех пор, пока не вводится всеобщее избирательное право.

В наши дни принцип народовластия настолько полно воплощается в жизнь в Соединенных Штатах, насколько это только можно себе представить. Он был очищен от всевозможных вымыслов, которые старались создать вокруг него в других странах; постепенно, в зависимости от обстоятельств, он начинает проявляться в самых разнообразных формах: то народ в полном составе, как это было в Афинах, сам устанавливает законы; то депутаты, избранные на основе всеобщего избирательного права, представляют этот народ и действуют от его имени и под его непосредственным контролем.

Существуют такие страны, в которых власть, находясь как бы вне общественного организма, воздействует на него и вынуждает его следовать по тому или иному пути развития.

Существуют также и другие страны, где власть поделена и находится частично в руках общества, а частично - вне его. Ничего похожего в Соединенных Штатах вы не увидите; общество здесь действует вполне самостоятельно, управляя собой само. Власть исходит исключительно от него; практически невозможно встретить человека, который осмелился бы вообразить и в особенности высказать соображение о том, чтобы искать ее в ином месте. Народ участвует в составлении законов, выбирая законодателей; участвует он и в претворении этих законов в жизнь - путем избрания представителей исполнительной власти. Можно сказать, что народ сам управляет страной, ибо права, предоставленные правительству, весьма незначительны и ограниченны; правительство постоянно чувствует свою изначальную связь с народом и повинуется той силе, которая создала его. Народ властвует в мире американской политики словно Господь Бог во Вселенной. Он - начало и конец всему сущему; все исходит от него и все возвращается к нему.

Часть вторая

НА ЧЕМ ОСНОВЫВАЕТСЯ УТВЕРЖДЕНИЕ,

ЧТО В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ СТРАНОЙ УПРАВЛЯЕТ НАРОД

В Америке народ сам выбирает тех, кто создает законы, и тех, кто их исполняет; он же избирает суд присяжных, который наказывает нарушителей закона. Все государственные институты не только формируются, но и функционируют на демократических принципах. Так, народ прямым голосованием избирает своих представителей в органы власти и делает это, как правило, ежегодно, чтобы его избранники находились в более полной зависимости от народа. Все это подтверждает, что именно народ управляет страной. И хотя государственное правление имеет представительную форму, нет сомнения, что в повседневном управлении обществом беспрепятственно проявляются мнения, предрассудки, интересы и даже страсти народа.

В Соединенных Штатах, как во всякой стране, где существует народовластие, страной от имени народа управляет большинство.

Это большинство состоит главным образом из добропорядочных граждан, которые либо по природе своей, либо в силу своих интересов искренне желают блага стране. Именно они постоянно привлекают к себе внимание существующих в стране партий, которые стремятся или вовлечь их в свои ряды, или же опереться на них.

О ВЛИЯНИИ АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ НА ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ

Если выборы в стране бывают редко, государство может подвергаться серьезным кризисам. - Если же они часты, оно находится все время в состоянии лихорадочного возбуждения. - Из этих двух зол американцы выбрали второе. - Непостоянство закона. - Мнение Гамильтона, Мэдисона и Джефферсона по данному вопросу.

Если избирательная кампания в стране назначается редко, государство всякий раз подвергается риску больших потрясений.

Все партии делают мощные усилия, чтобы завладеть фортуной, которая так редко дается им в руки. Боль, которую испытывают провалившиеся кандидаты, нечем излечить, и следует опасаться с их стороны действий, вызванных амбициями, перешедшими в отчаяние. Если, напротив, известно, что скоро можно будет снова вступить в равноправную борьбу, побежденные ведут себя терпеливо.

Когда выборы назначаются часто, это сохраняет в обществе лихорадочное возбуждение и неустойчивость в общественных делах.

Итак, с одной стороны, государство может испытывать трудности, с другой - ему может грозить революция. Первая система мешает государству проявить добрые начала, а вторая грозит самому существованию государства.

Американцы предпочли первое зло второму. И в этом случае они положились на природный инстинкт, а не на разум, вкус к переменам демократия довела до страсти. Результатом этого явилась та особая неустойчивость, которую мы встречаем в законодательстве.

Многие американцы смотрят на нестабильность государственных законов как на неизбежные издержки существующей системы, которая, в сущности, полезна для общества. И никто в Соединенных Штатах, я думаю, не станет отрицать существование этой нестабильности и считать ее большим злом.

Гамильтон, признав полезной ту власть, которая могла бы помешать принятию плохих законов или по крайней мере задержать их проведение в жизнь, добавляет: "Возможно, мне возразят, сказав, что та власть, которая сможет предупредить появление плохих законов, сможет помешать и появлению хороших законов. Это возражение не удовлетворило бы тех, кто способен изучить все наши бедствия, проистекающие от непостоянства и изменчивости закона. Нестабильность законов - это самый большой недостаток, в котором можно было бы упрекнуть наши органы власти".

"Легкость, с которой изменяются законы, - говорит Мэдисон, - и превышение законодательной власти мне представляются самыми опасными болезнями, которым может оказаться подвержено наше правительство".

Сам Джефферсон, самый демократичный из всех демократов, вышедших из лона американской демократии, обратил внимание на те же опасности. "Нестабильность наших законов - это действительно очень серьезное неудобство, - сказал он. - Я думаю, что мы должны были бы принять соответствующие меры и вынести решение, что между представлением закона и окончательным голосованием по этому закону должен пройти год. Затем его следует обсудить, а далее проголосовать его принятие, после чего в нем уже нельзя будет изменить ни одного слова, а если обстоятельства потребуют более быстрого решения, то внесенное предложение не сможет быть принято простым большинством, а только двумя третями голосов одной и другой палат".

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ЧИНОВНИКИ

ПРИ АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

Американские государственные чиновники ничем не отличаются от других граждан страны. - Они не носят особой одежды. -

Все государственные чиновники получают зарплату. - Вытекающие отсюда политические последствия. - В Америке не существует карьеры, связанной с государственной деятельностью как таковой. -

Что из этого следует.

В Соединенных Штатах государственные чиновники ничем не выделяются среди других граждан страны; у них нет ни дворцов, ни охраны, ни особой парадной одежды. Такую простоту тех, кто связан с управлением государством, нельзя объяснить только особым американским образом мышления, она находится в прямой зависимости от тех принципов, которые лежат в основе общественного устройства этой страны.

В глазах демократии правительство - это не благо, это - неизбежное зло. Государственным чиновникам надо предоставить некоторую власть, без этой власти какой в них прок? Однако нет ни малейшей нужды во внешних признаках власти, делу это не способствует. Напротив, знаки власти, бросающиеся в глаза, раздражают людей.

Сами должностные лица государственного управления отлично чувствуют, что права возвыситься над другими с помощью полученной власти они добились, лишь переняв манеры этих других и таким образом сравнявшись с ними.

Не могу себе представить никого, кто бы действовал так спокойно, был бы так для всех доступен, так внимателен к просьбам и так учтиво отвечал бы на ваши вопросы, как американские государственные чиновники.

Мне очень нравится такое естественное поведение демократического правительства. В его внутренней силе, источник которой не должность чиновника, а функция, которую он выполняет в государстве, не внешние признаки его принадлежности к власти, а сам человек, я вижу истинное мужество, зрелость, и это меня восхищает.

Что же касается воздействия, которое может оказывать одежда государственного служащего, его костюм, то я думаю, что значимость этих внешних атрибутов в такой век, как наш, сильно преувеличена. В Америке я не раз был свидетелем того, как по отношению к государственному служащему выражалось столько внимания и уважения, сколько заслуживала его деятельность и его личные качества.

Кроме этого, я очень сомневаюсь, чтобы особая одежда могла способствовать самоуважению этих людей или уважению их друг к другу, если они к тому не расположены, так как невозможно поверить, что эти люди относятся с большим уважением к своей одежде, нежели к себе самим.

Когда мне приходится видеть у нас некоторых блюстителей закона, грубо разговаривающих со сторонами, участвующими в судебном процессе, либо упражняющихся в остроумии в их адрес, пожимающих плечами в ответ на меры, предпринимаемые защитой, и снисходительно улыбающихся при перечислении обвинений, мне хочется, чтобы с них сняли положенное им по должности облачение, дабы посмотреть, не вспомнят ли они, оказавшись одетыми, как простые граждане, о природном достоинстве рода человеческого.

Никакие государственные службы в Соединенных Штатах не имеют специальной формы, но все государственные служащие получают жалованье.

И это является следствием демократических принципов в еще большей степени, чем то, о чем шла речь выше. Демократический режим может окружить пышностью своих представителей власти, блюстителей закона, одеть их в шелк и золото, не посягая прямо на принцип их существования. Такого рода привилегии преходящи, они связаны с местом, а не с человеком. А вот установить бесплатные, неоплачиваемые должности - это уже способствовать появлению класса богатых и независимых государственных служащих, это создавать ядро аристократии. Если народ еще сохраняет право выбора, осуществление этого права непременно ограничено.

Когда мы видим, что какая-либо демократическая республика объявляет неоплачиваемыми те государственные должности, за которые раньше полагалась плата, можно с уверенностью заключить, что она движется к монархии. А когда монархия начинает оплачивать должности, ранее неоплачиваемые, это верный знак того, что монархия движется к деспотическому режиму или к республике.

Отмена вознаграждения за должности, ранее оплачиваемые, на мой взгляд, уже сама по себе представляет истинную революцию.

Полное отсутствие неоплачиваемых государственных должностей в Америке я рассматриваю как один из наиболее очевидных признаков полной власти демократии. Услуги, оказываемые обществу, какими бы они ни были, оплачиваются, таким образом - каждый имеет не только право, но и возможность их оказывать.

Если в демократическом государстве все граждане имеют право добиваться должности, места для служения обществу, это не означает, что все станут к тому стремиться. И не звание выдвигаемого кандидата, а количество и качество выдвигаемых кандидатур часто ограничивают выбор избирателей.

У тех народов, у которых принцип выборности распространяется на все, не существует политической карьеры в чистом виде. Люди попадают на государственные посты в каком-то смысле случайно, и у них нет никакой уверенности в том, что они там удержатся. Особенно если выборы проходят ежегодно. А отсюда, когда в стране спокойно, государственные должности малопривлекательны для честолюбивых людей. В Соединенных Штатах на извилистые пути политической карьеры устремляются люди умеренных взглядов и желаний. Люди большого таланта и сильных страстей, как правило, отстраняются от власти, чтобы направить свои силы на достижение богатства. Часто бывает так: когда человек чувствует себя неспособным успешно вести свои собственные дела, он берет на себя смелость решать судьбу государства.

Эти причины, а также плохой выбор, сделанный демократией, объясняют тот факт, что на государственных постах часто сидят люди заурядные, обыватели. Не знаю, избрал бы американский народ на государственные посты людей из высших слоев общества, тех, что стали бы добиваться его симпатий; очевидно одно - они этого не добиваются.

О ПРАВАХ БЛЮСТИТЕЛЕЙ ЗАКОНА

ПРИ ПОЛНОВЛАСТИИ ДЕМОКРАТИИ В АМЕРИКЕ

Почему блюстители закона обладают большей властью при абсолютной монархии и в демократических республиках, чем при ограниченной монархии. - Власть блюстителя закона в Новой Англии.

Есть два типа государственного устройства, при которых в деятельности блюстителей закона обнаруживается много произвола: при единоличном правлении, абсолютной; монархии, и при всевластии демократии.

Это происходит вследствие определенного сходства между этими режимами. В деспотических государствах судьба отдельной личности не гарантирована, будь это государственный чиновник или частное лицо. Монарх, в руках которого находятся жизнь, благополучие, а нередко и честь людей, которых он держит у себя на службе, полагает, что ему нечего их бояться. А потому он им предоставляет большую свободу действий, будучи уверенным в том, что они никогда не используют этого против него.

В деспотических государствах монарх так увлечен своей властью, что опасается, как бы его же собственные правила не ущемили этой власти. И он предпочитает видеть, что его подчиненные действуют в определенном смысле, как им заблагорассудится, это дает ему уверенность, что он никогда не встретит в них противодействия своим желаниям.

В демократических государствах большинство, которое имеет возможность ежегодно отбирать власть у тех, кому оно ее доверило, тоже не боится, что это может быть использовано против него самого. Имея право в любой момент заявить о своей воле правительству, оно тем не менее считает для себя лучшим предоставить правителей самим себе и не связывать их деятельность жесткими правилами, ибо, ограничивая их, оно в определенной степени ограничивает и себя.

Более пристальное изучение этих двух режимов приводит даже к такому открытию: при полновластии демократии произвол блюстителей закона еще больший, чем в деспотических государствах.

В этих государствах монарх в какой-то момент может наказать всех, допустивших нарушения закона, если он это обнаружит; правда, ему не придется поздравить себя с тем, что он обнаружил все преступления, которые подлежат наказанию. В демократических государствах, напротив, глава государства и всемогущ, и как бы всюду присутствует одновременно. Поэтому мы видим, что американские государственные деятели значительно свободнее действуют в пределах, очерченных законом, чем государственные деятели в Европе. Нередко им только указывается цель, к которой они должны двигаться, право выбора средств остается за ними.

В Новой Англии, например, выборным лицам от каждой общины предоставляется право составить список присяжных заседателей, и единственное требование, которое им предъявляется, следующее: они должны выбрать присяжных из числа граждан, имеющих право голоса и пользующихся хорошей репутацией.

Во Франции мы бы сочли, что жизнь и свобода человека находятся в опасности, если мы доверим какому-то государственному чиновнику, каким бы он ни был, реализовывать столь опасное право.

А в Новой Англии те же блюстители закона могут вывесить в кабаре списки пьяниц и запретить продавать им вино, а в случае нарушения облагать лиц, продавших вино, штрафом.

Подобное публичное осуждение возмутило бы народ в стране самой что ни на есть абсолютной монархии; здесь же народ без труда этому подчиняется.

Ни при одном режиме закон не предоставляет такой свободы беззаконию, как при полновластной демократии, потому что в демократических республиках беззаконие, кажется, не вызывает страха. Можно даже сказать, что блюститель закона там становится свободнее, по мере того как избирательное право все чаще дает возможность попасть на этот пост представителям самых низших слоев общества, а срок пребывания в должности становится все ограниченнее.

Отсюда следует, что демократической республике перерасти в монархическое государство чрезвычайно трудно. Блюститель закона, переставая быть выборным, сохраняет обычно все права и привычки избираемого лица. Таким образом, наступает деспотический режим.

Только при ограниченной монархии закон, с одной стороны, очерчивает круг деятельности государственных чиновников, с другой - берет на себя заботу руководить каждым их шагом в этих пределах. Причину этого легко объяснить.

В ограниченных монархиях власть разделена между народом и монархом. И тот и другой заинтересованы в том, чтобы положение блюстителей закона было стабильным.

Монарх не хочет вручать судьбу своих чиновников народу из опасения, что те нанесут ущерб его власти, народ же со своей стороны боится, что если блюстители закона будут в абсолютной зависимости от монарха, то они станут ущемлять свободу; таким образом, блюстителей закона не ставят в полную зависимость ни от одного, ни от другого.

Одна и та же причина приводит монарха и народ к мысли о независимости государственных чиновников и к поиску гарантий, обеспечивающих невозможность злоупотребления этой независимостью - дабы не обернулась она против власти монарха или против свободы народа. Обе стороны приходят к соглашению, что необходимо заранее определить круг деятельности и линию поведения государственных чиновников, и в соответствии с интересами обеих сторон вырабатываются правила, от которых чиновники не должны отступать.

РЕАЛЬНЫЕ ПРЕИМУЩЕСТВА ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФОРМЫ ПРАВЛЕНИЯ ДЛЯ АМЕРИКАНСКОГО ОБЩЕСТВА

В начале данной главы я считаю необходимым напомнить читателю то, о чем я уж неоднократно говорил в этой книге.

Политическое устройство Соединенных Штатов представляет собой демократическую форму правления; однако, по моему мнению, американские учреждения не являются ни лучшими, ни единственно возможными для народа, живущего в демократическом обществе.

Знакомя читателя с преимуществами американской демократии, я далек от мысли о том, что подобные преимущества могут возникнуть лишь в результате действия каких-то одних определенных законов.

ОБЩАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ ЗАКОНОВ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ

ВЛАСТИ В АМЕРИКЕ И СВОЙСТВА ТЕХ, КТО ПРОВОДИТ ИХ В ЖИЗНЬ

Пороки демократии бросаются в глаза. - Ее преимущества становятся заметны лишь со временем. - Американская демократия не всегда действует удачно, но общая направленность ее законов полезна для общества. - Государственные служащие в американском демократическом обществе не имеют интересов, стабильно отличающихся от интересов большинства. - К чему это приводит.

Пороки и слабости демократической формы правления лежат на поверхности, для их доказательства можно привести очевидные факты. В то же время благотворное воздействие такой формы правления осуществляется незаметно, можно даже сказать, подспудно. Ее недостатки поражают с первого взгляда, а достоинства открываются лишь со временем.

Американские законы нередко бывают небрежно сформулированными и неполными. Случается, что они не учитывают существующих прав или поощряют те, которые могут представлять опасность. Когда они хороши сами по себе, их большим недостатком является частая их смена. Все это видно невооруженным глазом.

Почему же в таком случае американские республики живут и процветают? Говоря о законах, нужно тщательно различать, с одной стороны, цель, которую они преследуют, а с другой - средства достижения этой цели, то есть их абсолютную и относительную доброкачественность.

Предположим, что законодатель стремится оградить интересы небольшого числа людей в ущерб большинству. Он составляет положения закона так, чтобы достичь искомого результата в максимально сжатые сроки и с наименьшими усилиями. Закон получится хорошим, но цель - дурная. При этом чем лучше ее удастся воплотить в жизнь, тем большую опасность она будет представлять.

Демократические законы обычно стремятся обеспечить благо большинства. Ведь они исходят от большинства граждан, которые могут ошибаться, но не могут выражать интересов, противоположных своим собственным.

Аристократические законы, напротив, тяготеют к сосредоточению власти и богатства в руках небольшой группы людей, поскольку аристократия по своей природе всегда является меньшинством.

В целом можно сказать, что демократическое законотворчество несет больше блага человечеству, чем аристократическое.

Однако это его единственное преимущество.

Аристократия значительно более умело пользуется законодательством, чем демократия. Она хорошо владеет собой, ей незнакомы мимолетные увлечения, она тщательно вынашивает свои замыслы и умеет дождаться благоприятного случая для их воплощения. Она действует со знанием дела и умеет в определенный момент мастерски направить совокупную силу своих законов на единую цель.

О демократии этого сказать нельзя: ее законы почти всегда несовершенны или несвоевременны.

Следовательно, средства, используемые демократией, менее совершенны, чем те, которые использует аристократия, и она часто против своей воли действует себе во вред, но ее цели благородны.

Представьте себе общество, природа и структура которого таковы, что позволяют ему переносить временное действие неудачных законов, общество, которое может без опасности для себя ждать благотворных результатов общей направленности законов, и вы согласитесь, что, процветанию такого общества в наибольшей степени способствует демократическая форма правления, несмотря на все ее пороки.

Именно так обстоит дело в Соединенных Штатах. Я повторю здесь то, что уже говорил выше: огромное преимущество американцев состоит в том, что они могут себе позволить совершать поправимые ошибки.

Почти то же самое можно сказать и о государственных служащих.

Легко увидеть, что американская демократия часто ошибается в выборе людей, которым она доверяет власть. Однако совсем не легко ответить на вопрос, почему управляемое этими людьми государство процветает.

Следует отметить, что, хотя правители демократического государства не всегда достаточно честны и разумны, его граждане просвещенны и сознательны.

Народы демократических государств, постоянно занятые своими делами и ревниво оберегающие свои права, не позволяют своим представителям отклоняться от определенной общей линии, диктуемой их интересами.

Не следует также забывать о том, что в демократических государствах чиновники, выполняющие свои обязанности хуже, чем чиновники других государств, остаются у власти не слишком долго.

Но есть и еще одна причина, более общего характера и более глубокая. Конечно, народное благо требует от правителей добродетелей и талантов. Но еще в большей степени оно требует общности интересов граждан и правителей. В противном случае добродетели могут стать бесполезными, а таланты - опасными.

Важно, чтобы правители и массы граждан не были разделены противоположными или различными интересами. Но это отнюдь не значит, что интересы всех должны полностью совпадать. Такого не бывает никогда.

Еще не найдено политическое устройство, которое бы в одинаковой степени благоприятствовало развитию и процветанию всех классов, составляющих общество. Классы представляют собой нечто вроде отдельных наций внутри одного народа, и опыт показывает, что отдавать какой-либо из них в руки другого так же опасно, как позволять одному народу распоряжаться судьбой другого. Когда у власти стоят одни богатые, интересы бедных всегда в опасности. Если бедные диктуют свою волю, под удар ставятся интересы богатых. В чем же заключаются преимущества демократии? Реально они заключаются не в том, что демократия, как говорят некоторые, гарантирует процветание всем, а в том, что она способствует благосостоянию большинства.

Люди, которые в Соединенных Штатах руководят делами общества, часто не обладают такими же талантами и моральными качествами, как те, кого к власти приводит аристократия. Но их интересы смешиваются и сливаются с интересами большей части их сограждан. Они могут совершать нечестные поступки или серьезные промахи, но они никогда не будут систематически проводить политику, враждебную большинству, их правление никогда не будет отличаться опасной нетерпимостью.

В демократическом обществе плохая работа чиновника - это всего лишь отдельный факт, оказывающий влияние только во время исполнения им своих обязанностей. Коррупция и некомпетентность не являются теми общими интересами, которые могли бы надолго объединить людей.

Продажный и неспособный чиновник не станет действовать сообща с другим чиновинком только потому, что тот тоже туп и продажен. Они не будут совместно трудиться для процветания коррупции и некомпетентности. Ведь властолюбие и махинации одного могут привести к разоблачению другого. В демократических государствах пороки чиновников обычно индивидуальны.

В государстве, управляемом аристократией, общественным деятелям присущи классовые интересы. Иногда, правда, они могут сближаться с интересами большинства, но чаще отличаются от них. Из них вырастают длительные связи, сплачивающие всех общественных деятелей, побуждающие их объединять и согласовывать действия, целью которых не всегда является благо большинства. При этом правители связаны не только друг с другом, но и с немалым количеством граждан, тех представителей аристократического сословия, которые не занимают никаких государственных должностей.

Таким образом чиновник в аристократическом государстве постоянно ощущает поддержку как со стороны общества, так и со стороны правительства.

Мало того, что в аристократическом государстве чиновники имеют общие интересы и цели с определенной частью своих современников, им также близки интересы грядущих поколений, которым они, можно сказать, служат. Они трудятся не только для настоящего, но и для будущего. Все ведет этих чиновников к единой цели: и страсти граждан, и их собственные страсти, и даже интересы потомков.

Возможно ли противостоять такому напору? Поэтому нередко в аристократических обществах классовые интересы порабощают даже честных людей, и они, сами того не замечая, постепенно изменяют общество, сообразуясь только со своими интересами, а также делают все для того, чтобы обеспечить надежное будущее своим потомкам.

Не знаю, есть ли на свете другая такая же либеральная аристократия, как английская, которая постоянно давала бы столько достойных и просвещенных людей для управления страной.

Однако нельзя не признать, что английские законы часто жертвуют благом бедного ради блага богатого и правами большинства ради привилегий некоторых. Вот почему сегодняшняя Англия - это страна крайностей, в которой бед не меньше, чем могущества и славы.

В Соединенных Штатах, где государственные служащие не защищают классовых интересов, непрерывный процесс управления в целом приносит пользу, хотя правители нередко бывают некомпетентны и даже достойны презрения.

Можно сделать вывод о том, что демократические учреждения таят в себе силу, благодаря которой отдельные люди, несмотря на свои пороки и заблуждения, содействуют общему процветанию, тогда как в аристократических учреждениях есть нечто такое, в силу чего деятельность талантливых и добродетельных людей приводит к страданиям их сограждан. Так, случается, что в аристократических государствах общественные деятели творят зло, не желая этого, а в демократических - благо, не замечая этого.

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАСТРОЕНИЯ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

Врожденная любовь к родине. - Рассудочный патриотизм. - Различие между ними. - Если первая исчезает, народам следует делать все, чтобы приобрести второй. - Какие усилия приложили для этого американцы. - Тесная связь интересов страны и отдельных граждан.

Существует любовь к родине, которую питают неосознанные, бескорыстные и неуловимые чувства, любовь, которая наполняет душу человека привязанностью к месту его рождения. К такой инстинктивной любви примешивается еще приверженность к древним обычаям, уважение к предкам, память о прошлом, и люди любят свою страну так же, как отцовский дом. Им дороги царящее в ней спокойствие, приобретенные там мирные привычки, воспоминания, которые она им навевает. Им даже бывает сладко жить там в неволе. Такая любовь к родине нередко подогревается еще и религиозными чувствами, и тогда она способна творить чудеса. Впрочем, она сама походит на религию: испытывающий ее человек не рассуждает, он верит, чувствует и действует. Известны народы, которые, можно сказать, персонифицировали свою родину, отождествляя ее с государем. Они переносили на него часть своих патриотических чувств, гордились его победами и его всесилием. До Французской революции было время, когда французы с какой-то радостью принимали безграничный произвол монарха и гордо говорили: "У нас самый могущественный король на земле".

Как всякое неосознанное чувство, такая любовь к родине может скорее подвигнуть на крупные, но кратковременные дела, чем на постоянные усилия. Она спасет государство в минуту опасности и может оставить его на произвол судьбы в мирное время.

Эта инстинктивная любовь к родине царит тогда, когда нравы просты, а вера крепка, когда безраздельно властвует давний общественный порядок, справедливость которого никто не оспаривает.

Есть и другая любовь к родине, более рациональная. Она, быть может, менее великодушна и пылка, но более плодотворна и устойчива. Эта любовь возникает в результате просвещения, развивается с помощью законов, растет по мере пользования правами и в конце концов сливается с личными интересами человека. Люди начинают видеть связь благосостояния страны и их собственного благосостояния, осознают, что закон позволяет им его создавать. У них пробуждается интерес к процветанию страны сначала как к чему-то, приносящему им пользу, а затем как к собственному творению.

Однако в жизни народов иногда наступают периоды, когда древние нравы и обычаи разрушены, вера поколеблена, уважение к прошлому забыто, и в то же время просвещение еще не получило распространения, а политические права еще ограничены и ненадежны. В такие моменты родина представляется людям как нечто смутное и неверное. Они не связывают представление о ней ни с территорией, которая превращается в их глазах в бездушную землю, ни с обычаями предков, на которые они уже привыкли смотреть как на ярмо, ни с религией, в которой они сомневаются, ни с законами, к созданию которых их не подпускают, ни с законодателями, которых они боятся и презирают. Утратив и образ родины, и все то, что ее олицетворяло, они замыкаются в узком и невежественном эгоизме. В такие моменты люди лишены предрассудков, но они не признают и власти разума. У них нет ни инстинктивного патриотизма, свойственного монархии, ни рассудочного, присущего республике, они остановились посредине между тем и другим и живут в смуте и беспомощности.

Что делать в таких случаях? Надо бы вернуться назад. Но как люди не могут вернуться к невинным радостям юности, так и народы не могут вновь обрести утраченные чувства своей молодости. Даже если они сожалеют о них, они не в силах их возродить. Поскольку бескорыстная любовь к родине безвозвратно уходит, надо идти вперед и делать все для того, чтобы объединить в представлениях народа личные интересы и интересы страны.

Я совсем не хочу сказать, что для того, чтобы добиться этой цели, нужно сразу предоставить всем гражданам политические права. Тем не менее у нас есть только одно мощное средство, способное заинтересовать людей судьбой своей страны: надо привлечь их к управлению ею. В наши дни гражданские чувства неотделимы от политических прав, и в будущем число истинных граждан будет зависеть от расширения или сужения предоставляемых им политических прав.

Биография

Оценка деятельности

Стоит отметить, что взгляд Алексиса Токвиля на демократию в Америке несколько идеализирован. Он, в частности, пишет о том, что «поскольку в Соединенных Штатах нет общего центра, в котором все должно неизбежно сводиться воедино, то здесь не возникает ни огромных столичных городов, ни громадных состояний, ни глубокой нищеты, ни внезапных революций». Если следовать логике французского мыслителя, то американское государство в определенной степени было застраховано от подобных потрясений. В 1831 г., когда Токвиль посетил Америку, так действительно могло показаться. Однако в процессе своего исторического развития Соединенным Штатам было суждено пройти и через ужасы Гражданской войны 1861-1865 гг. , и в полной мере ощутить последствия громадной пропасти, отделяющей наиболее зажиточных представителей так называемых WASP ’ов (White Anglo-Saxon Protestant) от рядовых обитателей Гарлема , и пережить ряд социальных потрясений (достаточно упомянуть серию «сытых» бунтов, начало которым в 1960-х гг. положили хиппи). С другой стороны, остается только дивиться прозорливости Токвиля, его способности видеть историческую перспективу, подтверждением чему, в частности, служит такое его суждение:

«Никто не способен больше меня оценить все преимущества системы федеративного устройства государства. Я вижу в ней самый верный залог процветания и свободы человечества. Я завидую судьбе тех стран, которые смогли ввести у себя эту систему. Но в то же время я отказываюсь верить в то, что живущие в федерации народы смогли бы длительное время вести борьбу, при условии равных сил с обеих сторон, против государства, правительственная власть которого централизована» (Токвиль А. Демократия в Америке. М., 2000. С. 142).

Это лишний раз свидетельствует о том, что Токвиль - прежде всего реалист, практик, строящий свои гипотезы на основе богатого исторического материала и фактов современной действительности. И именно это его качество в сочетании с глубоким и всесторонним анализом исследуемых явлений принесли ему мировое признание.

Память

Именем Токвиля назван ряд научных и общественных наград, включая Премию Алексиса де Токвиля за гуманизм (Франция) и Премию Алексиса де Токвиля в области государственного управления (Нидерланды).

См. также

• Американская исключительность

Ссылки

Категории:

• Персоналии по алфавиту
• Родившиеся 29 июля
• Родившиеся в 1805 году
• Умершие 16 апреля
• Умершие в 1859 году
• Министры иностранных дел Франции
• Историки Франции
• Члены Французской академии
• Историки по алфавиту

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Чкаловская (станция метро, Санкт-Петербург)
• Левин, Курт

Смотреть что такое "Токвиль, Алексис" в других словарях:

Токвиль, Алексис де - Алексис де Токвиль Alexis Charles Henri Clérel de Tocqueville Алексис де Токвиль Род деятельности: историк, политик Дата рож … Википедия

ТОКВИЛЬ АЛЕКСИС ДЕ - (Tocqueville, Alexis de) (1805–59) Французский социолог и видный политический деятель, один из первых исследователей общественно политической жизни в США. Его книги и по сей день остаются одними из самых богатых эмпирическим материалом и… … Политология. Словарь.

Токвиль Алексис - (Tocqueville) Токвиль, Алексис Шарль Анри Клерел де (Alexis Charles Henry Clerel de Tocqueville) (1805 1859) Французский историк, социолог, политический деятель. Являлся лидером консервативной Партии порядка. 1849 министр иностранных дел. Среди… … Сводная энциклопедия афоризмов

ТОКВИЛЬ Алексис - ТОКВИЛЬ (Tocqueville) Алексис (Алекси) (1805 59), французский историк, социолог и политический деятель, лидер консервативной (см. КОНСЕРВАТИЗМ) Партии порядка, министр иностранных дел (1849). В сочинениях «О демократии в Америке» (1835), «Старый… … Энциклопедический словарь

Токвиль Алексис - Токвиль (Tocqueville) Алексис (29.7.1805, Вернёй, ныне Вернёй сюр Сен, департамент Ивелин, 16.4.1859, Канн), французский социолог, историк и политический деятель. Родился в аристократической семье. В 1831 1832 в США изучал пенитенциарную (тюремно … Большая советская энциклопедия

Токвиль, Алексис - ТОКВИЛЬ (Tocqueville) Алексис (Алекси) (1805 59), французский историк, социолог и политический деятель, лидер консервативной Партии порядка, министр иностранных дел (1849). В сочинениях “О демократии в Америке” (1835), “Старый порядок и… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

ТОКВИЛЬ Алексис де - (TOCQUEVILLE, Alexis de) (1805 1859) Французский аристократ, занимался сравнительным анализом политических систем. В 1831 1832 гг. Токвиль посетил Соединенные Штаты с целью изучения тюремной системы в этой стране. Взгляды Токвиля на отрицательные … Социологический словарь

ТОКВИЛЬ

(Tocqueville) Алексис де (1805-1859) - фр. социолог, историк и политический деятель. Происходил из древнего нормандского аристократического рода, в котором преобладали ультрароялистские взгляды. Сам Т., однако, стал теоретиком демократии, хотя и относился к ней достаточно критически.
В своей концепции демократии Т. опирается на традиционную философию истории, согласно которой Провидение направляет исторический процесс в сторону увеличения «равенства условий». Речь идет не о равенстве в обладании материальными благами, но о стирании различий в отношении закона. Упразднение такого рода различий ведет к равенству в социальном представительстве, что, в свою очередь, ускоряет социальную мобильность и циркуляцию общественного богатства. Политическая система, где осуществляется подобный вид равенства, называется демократией. Наиболее законченным ее воплощением является, по мнению Т., амер. демократия. Движущая сила демократии - стремление к материальным благам. В основе ее лежит не добродетель (как считал Ш.Л. Монтескье), но интерес, который так направляет индивидуальный эгоизм, что он обусловливает всеобщее процветание. Соперничество в достижении богатства обеспечивает социальную стабильность, что делает демократическое общество менее уязвимым для социальных катаклизмов. Т., однако, предостерегал против появления нового деспотизма, находящего себе почву в обществе, где резко возрастает сфера частной жизни. В условиях равенства роль гос-ва резко возрастает. Оно монополизирует всякую власть, пользуясь «любовью к порядку», присущей демократии. Мягкое давление нового абсолютизма ведет к деградации человека, протекающей, тем не менее, вполне безболезненно. Особую роль в этом процессе Т. отводит общественному мнению. Будучи защитой против своеволия гос-ва, оно превращается в инструмент принуждения индивида. «Тирания большинства» оказывается более эффективной, чем прошлые формы абсолютизма.
Оценивая специфику Французской революции, Т. отмечает, что подлинная социальная революция началась в 11 в., когда абсолютизм начал подавлять феодальную вольницу. При старом порядке аристократия была оттеснена от управления новой бюрократией, задушившей муниципальную свободу. Централизованная власть подавляла всякую ячейку самостоятельности. В этом заключается парадокс - внешний разрыв с абсолютизмом тех, кто делал революцию, лишь маскировал преемственность тенденции. Революция только ускорила процесс централизации власти. Рецептом против этого победного шествия гос-ва Т. считает создание гражданских и политических объединений, которые должны ограничить представительство центра в местном управлении. Однако одни эти ин-ты недостаточны в борьбе с эксцессами «мажоритарных страстей». Только мораль и религия - последние оплоты демократии - могут еще противостоять «материалистическому головокружению».
У себя на родине Т. долгое время находился в тени Монтескье. Этого нельзя сказать об амер. социологии, на которую его идеи оказали существенное воздействие (Р.А. Нисбет, Д. Рисмен). Значительно было его влияние и в Германии (Ф. Теннис, Г. Зиммель, М. Вебер), Oeuvres completes. Т. 1 - 12, Paris, 1951 - 1964; в рус. пер. - Демократия в Америке. М., 1994; Старый порядок и революция. М., 1997.

• - Алексис - французский политический мыслитель, историк, социолог, государственный деятель, министр иностранных дел Франции в 1848...

  Новейший философский словарь

• - Токвиль Алексис - франц...

  Энциклопедия социологии

• - Французский социолог и видный политический деятель, один из первых исследователей общественно-политической жизни в США. Его книги и по сей день остаются одними из самых богатых эмпирическим...

  Политология. Словарь.

• - французский историк, социолог и политический деятель, лидер консервативной Партии порядка, министр иностранных дел...

  Политология. Словарь.

• - Алексис де, граф, - франц. гос. деятель, историк. В 1827 был назначен на судейскую должность в Версале. В 1831-32 находился в США, куда был направлен для изучения пенитенциарной системы. Одновременно изучал политич...

  Советская историческая энциклопедия

• - знаменитый франц. писатель и государственный деятель. Изучал право в Париже...
• - французский писатель, отец А. Токвиля. В 1793 г., как аристократ, был заключен в тюрьму и провел в ней 9 месяцев; переворот 9 термидора спас ему жизнь...

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - Алексис, французский социолог, историк и политический деятель. Родился в аристократической семье. В 1831-1832 в США изучал пенитенциарную систему...
• - Токвиль Алексис, французский социолог, историк и политический деятель. Родился в аристократической семье. В 1831-1832 в США изучал пенитенциарную систему...

  Большая Советская энциклопедия

• - Алексис, французский историк, социолог и политический деятель, лидер консервативной Партии порядка, министр иностранных дел...

  Современная энциклопедия

• - политический деятель, историк, социолог, публицист Если бы меня попросили назвать ту единственную вещь, которой этот народ обязан своим процветанием и развитием, я ответил бы: «Превосходство женщин»...
• - Токвиль, Алексис Шарль Анри Клерел де Французский историк, социолог, политический деятель. Являлся лидером консервативной Партии порядка...

  Сводная энциклопедия афоризмов

"ТОКВИЛЬ" в книгах

ТОКВИЛЬ АЛЕКСИС ДЕ ДЕМОКРАТИЯ В АМЕРИКЕ

Из книги Демократия в Америке автора де Токвиль Алексис

ТОКВИЛЬ АЛЕКСИС ДЕ ДЕМОКРАТИЯ В АМЕРИКЕ

Токвиль

Из книги Законы успеха автора

Токвиль Алексис де Токвиль (1805–1859) – французский политический мыслитель и историк. Мы добиваемся успеха в предприятиях, требующих положительных качеств, которыми мы обладаем; но мы превосходим самих себя в тех начинаниях, пользу в которых приносят и наши

Алексис де Токвиль

Из книги 1000 мудрых мыслей на каждый день автора Колесник Андрей Александрович

Алексис де Токвиль (1805–1859) политик, социолог... Жизнь – не страдание и не наслаждение, а дело, которое мы обязаны делать и честно довести его до конца. ... Равнодушие – тяжкая болезнь души. ... Если в государстве, называющем себя республикой, все спокойно, можно быть уверенным,

Токвиль - американская демократия

Из книги История философии автора Скирбекк Гуннар

Токвиль - американская демократия Французский философ Алексис Токвиль (Alexis de Tocqueville, 1805–1859) особенно известен четырехтомной работой о современной ему американской демократии (Демократия в Америке, De la Democratic en Amerique, 1835–1840).Токвиль полагал, что существует непреодолимая

2. Иная свобода: Пушкин и Токвиль

Из книги Толкование путешествий [Россия и Америка в травелогах и интертекстах] автора Эткинд Александр Маркович

2. Иная свобода: Пушкин и Токвиль В 1831 году Алексис де Токвиль открыл демократию в Америке. Французский судебный чиновник, он обследовал американские тюрьмы, надеясь использовать их опыт на родине. Так что если Америка была открыта благодаря путешествию в Индию, то автора

ТОКВИЛЬ, Алексис де (Tocqueville, Alexis de, 1805–1859), французский историк и политик 164 В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России – рабство. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины

ТОКВИЛЬ, Алексис де

Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин Васильевич

ТОКВИЛЬ, Алексис де (Tocqueville, Alexis de, 1805–1859),французский историк и политик54В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России – рабство. У них разные истоки и разные пути, но очень возможно, что Провидение втайне уготовило каждой из них стать хозяйкой половины

ТОКВИЛЬ

Из книги Формула успеха. Настольная книга лидера для достижения вершины автора Кондрашов Анатолий Павлович

ТОКВИЛЬ Алексис де Токвиль (1805–1859) – французский политический мыслитель и историк.* * * Мы добиваемся успеха в предприятиях, требующих положительных качеств, которыми мы обладаем; но мы превосходим самих себя в тех начинаниях, пользу в которых приносят и наши

Французский мыслитель Алексис де Токвиль родился 29 июля 1805 года в Париже в знатной семье. Его прадед был видным монархистом, защищавшим перед Конвентом и погибшим во время Великой революции. Семья сделала все для того, чтобы Алексис получил качественное гуманитарное образование. В молодости имея в Версале судебную должность, он недолго занимался юридической практикой. Однако гораздо больше Токвиля интересовала общественно-политическая сфера, куда он и подался при первой возникшей возможности.

Взгляды мыслителя

В отличие от деда и отца, Алексис де Токвиль, биография которого представляет собой пример человека, всю жизнь уверенно отставившего демократические идеалы, был далеко не монархистом. Его понятие об идеальном государстве сложилось благодаря близкому знакомству с тогда мало понятными для европейцев США.

В Америке Токвиль оказался в 1831 году. За океан он отправился в рамках командировки, в которой должен был изучить Соединенных Штатов. Также Алексис де Токвиль, эпоха которого в Европе сложилась бы иначе, если бы не пример светолюбивых американцев, хотел поближе познакомиться с истинной демократией бывших английских колоний.

Поездка в США

В Америку француз отправился вместе со своим другом Гюставом де Бомоном. За океаном они провели девять месяцев. Все это время товарищи путешествовали по самым разным городам, общались с местной интеллигенцией, набирались впечатлений о быте и устройстве незнакомого общества.

В тот 1831 год президентом США был демократ Эндрю Джексон. Токвилю повезло - он попал в страну, переживавшую важные для себя системные перемены. К федеральному союзу тринадцати штатов присоединились еще одиннадцать. Два из них (Миссури и Луизиана) располагались уже за великой рекой Миссисипи. Французский гость смог воочию увидеть массовую колонизацию западных земель, куда стремились искатели приключений и новой родины.

В 1831 году население США составляло 13 миллионов и продолжало быстро расти. Все больше людей покидало восточные штаты и перебиралось в западные. Причиной тому послужило развитие капитализма. Восточные промышленные районы отличались плохими условиями труда на заводах, частой безработицей и проблемами жильем. Больше всего времени Алексис де Токвиль провел в Новой Англии. Также он посетил Великие озера, заглянул в Канаду, Теннесси, Огайо, Француз побывал в Вашингтоне, где смог подробно ознакомиться с принципами работы федерального правительства.

Токвиль встретился и познакомился со многими влиятельными и известными американцами: Эндрю Джексоном, Альбертом Галлатеном, Джоном Куинси Адамсом, Джеридом Спарксом и Фрэнсисом Либером. Короткие же разговоры у путешественника были с представителями всех слоев населения. Токвиль и Бомон задавали американцам бесчисленное число вопросов. Их письма друзьям и родственникам свидетельствуют о тщательной подготовке этих бесед.

«Демократия в Америке»

Путешествие Токвиля в США принесло свои плоды - книгу «Демократия в Америке». Сочинение имело успех не только во Франции, но и во всей Европе. Вскоре его перевели на дюжину иностранных языков. Главными выдающимися чертами книги стали беспристрастное отношение автора к своему предмету, его проницательность и глубина знания темы, а также обилие собранного уникального материала. Алексис де Токвиль, «Демократия в Америке» которого не потеряла своей актуальности и сегодня, благодаря ей был заслуженно причислен к сонму лучших политических теоретиков XIX столетия.

В своей книге писатель сопоставил политическую систему США и Франции. Как общественный деятель и будущий член парламента он хотел перенести в свою родную страну все самое лучшее из американского опыта. Основу демократии Токвиль видел в традициях пуритан, стоявших у истоков колоний в Новом Свете. Главным преимуществом американского общества он считал равенство возможностей для всех жителей страны.

Понятие об идеальном государстве

Исследователь противопоставлял французскую чрезмерную централизацию заокеанской децентрализации (являясь последовательным сторонником последней). Именно благодаря ей, считал мыслитель, в Соединенных Штатах не возникло огромных городов, чрезмерных состояний и бросающейся в глаза нищеты. Равные возможности сглаживали социальные конфликты и помогали избежать революции. Интересно, что Токвиль противопоставлял Америке не только Францию, но и Россию, которую он считал оплотом пагубного единовластия.

Федерализм был еще одним признаком идеального государства, считал Алексис де Токвиль. «Демократия в Америке», однако, не только хвалила демократию, но и подчеркивала ее недостатки. Именно Токвиль стал автором знаменитого высказывания «тирания большинства». Этой фразой автор определял порядок, при котором обладавшие властью массы могли неэффективно ею воспользоваться или вовсе делегировать свои полномочия тирану.

Французский мыслитель пришел к выводу, что залогом всех свобод является свобода выбора, а конституционный строй необходим в первую очередь для ограничения и сдерживания государства. Были у него и противоречивые высказывания. Так, Токвиль считал, что в обществе победившего равенства нет места искусству. "Демократию в Америке" читал Александр Пушкин. Русский поэт был ею глубоко впечатлен, о чем он сказал в одном из своих писем Чаадаеву.

Начало политической карьеры

После издания «Демократии в Америке» Алексис де Токвиль отправился в Англию, где его книга пользовалась особенной популярностью. Писателя ждал самый теплый прием читающей публики. В 1841 году мыслитель стал членом Французской академии наук. Также он был избран депутатом, хотя его положение в палате не отличалось чем-то выдающимся.

Не став вопреки своему редкому политическому уму парламентским лидером, Алексис де Токвиль почти не выходил на трибуну, а в основном работал в разных комиссиях. Он не принадлежал к какой-либо партии, хотя в основном голосовал с левых позиций и часто выступал против консервативного премьер-министра Франсуа Гизо.

Алексис де Токвиль регулярно критиковал правительство за свою политику, не учитывавшую интересов всех слоев общества. В своих редких выступлениях политик говорил о неизбежности революции. Она действительно произошла в 1848 году. Хотя Токвиль был сторонником конституционной монархии, он признал новую республику, считая ее в сложившихся обстоятельствах единственным способом сохранить гражданские свободы.

Министр иностранных дел Франции

После революции 1848 года Алексис де Токвиль был избран в Учредительное собрание. В нем он примкнул к правым и начал бороться с социалистами. Особенно упорно мыслитель защищал право собственности. Нападки на него социалистов, считал Токвиль, могли привести к посягательству на свободы жителей страны и чрезмерному расширению государственных функций. Опасаясь деспотизма, он выступал за ограничение президентской власти, учреждение двухпалатного парламента и т. д. Ни одно из этих предложений не было реализовано на практике.

В 1849 году Алексис де Токвиль, биография которого, как политика, отличалась скоротечностью, был назначен министром иностранных дел в правительстве Одилона Барро. Главной своей задачей руководитель дипломатического ведомства видел в сохранении французского влияния в соседней Италии. Как раз тогда на Апениннском полуострове заканчивался длительный процесс создания единого государства. В связи с этим разгорелся конфликт между католической церковью и светскими властями новой Италии.

Алексис де Токвиль, основные идеи которого заключались в сохранении независимой власти папы римского, старался добиться плавных внутренних реформ в Папской области. Достичь этого ему не удалось, так как всего через несколько месяцев после начала работы министра иностранных дел весь кабинет Барро подал в отставку из-за очередного политического скандала, связанного с письмом президента к Нею.

Прекращение общественной деятельности

2 декабря 1851 года во Франции произошел очередной государственный переворот. Президент Луи Наполеон распустил парламент и получил почти монархические полномочия. Через год республика была отменена, а вместо нее было объявлено о создании Второй империи. Алексис де Токвиль, доклады и публикации которого как раз предупреждали об опасности подобного поворота событий, оказался в рядах последних сопротивлявшихся новому государственному строю. За неподчинение властям он был посажен Венсенскую тюрьму. Уже скоро Токвиля выпустили на свободу, однако его окончательно оторвали от политической деятельности.

Писатель воспользовался свалившимся на него свободным временем и занялся историческим исследованием событий великой революции конца XVIII столетия. Переворот 2 декабря напоминал ему переворот 18 брюмера, в результате которого когда-то неограниченную власть получил Наполеон. В сложившейся ситуации мыслитель винил неправильную политическую систему, при которой непривыкший пользоваться политическими свободами народ получал равные права, в том числе и избирательные.

«Старый порядок и революция»

После нескольких лет работы в 1856 году Токвиль издал первый том книги «Старый порядок и революция», ставшей в итоге вторым по важности его трудом (после «Демократии в Америке»). Книга должна была состоять из трех частей, однако смерть остановила писателя во время его работы над второй из них.

Главным объектом исследования Токвиля была свобода личности. Он считал спасительным и правильным принцип невмешательства государства в экономику. Мыслитель не видел народной свободы без векового просвещения и воспитания людей. Без него никакие конституционные учреждения не сработают, считал автор. Он наглядно для читателя проследил действительность этого принципа на примере той самой Великой конца XVIII столетия.

Алексис де Токвиль, умные фразы которого и сейчас используются в публицистике, журналистике или учебниках, считал основой демократии свободу и равенство. При этом народы больше стремятся ко второму, чем к первому. Многие люди, отмечал Токвиль, готовы даже жертвовать свободой ради равенства. При таких настроениях возникают условия для установления деспотии. Равенство может обособить людей, развить в них эгоизм и партикуляризм. Все это отмечал в своей книге Алексис де Токвиль.

Труд «Старый порядок и революция» также включал в себя соображения о страсти общества к наживе. Привыкшие потреблять люди готовы предоставлять правительству все новые полномочия только ради того, чтобы оно сохраняло их спокойствие, порядок и привычный образ жизни. Так власть государства все глубже проникает в общественную жизнь, делая личность менее самостоятельной. Средством этому служит административная централизация, которая искореняет местное самоуправление.

Тирания масс

В тезисах «Старого порядка и революции» была развита уже начатая в первой книге автора теория о демократии. Алексис де Токвиль кратко, но емко излагал идеи, многие из которых легли в основу современной политологической науки. В новом труде писатель продолжил исследование феномена тирании народного большинства. Она становится все отчетливее в том случае, если государству приходится вести войну.

В периоды длительного кровопролития возникает опасность появления полководца, решившего взять власть в стране в свои руки. Таким, к примеру, был Наполеон. При этом уставший от войны народ с радостью отдаст кандидату на статус национального лидера все свои свободы в обмен на обещание стабильности и будущего всеобщего обогащения. Поэтому популистские лозунги всегда пользовались популярностью, даже несмотря на свою объективную несбыточность.

Единственный способ предотвратить деспотизм - это сама свобода. Именно она сближает людей, ослабляя эгоизм и отрывая от материальных интересов. Одного лишь конституционного демократического устройства здесь недостаточно. Идеальное государство должно основываться на широкой децентрализации власти. Поэтому для большой страны наилучшим способом организации является федерация. Так считал Алексис де Токвиль. Понятие об идеальном государстве он выводил исходя из тех исторических ошибок, которые допустила в том числе и его родная Франция, и многие другие страны со всего мира.

Польза децентрализации

Только местное самоуправление способно избавить людей от бюрократической опеки и заставить их заняться собственным политическим воспитанием. Идеальное государство не может обойтись без полностью независимых судов и подсудности администрации в случае ее злоупотреблений. Именно этот институт должен получить право отвергать законы, противоречащие конституции и правам граждан.

Алексис де Токвиль, цитаты которого быстро разбрелись по книгам современников и потомков, также ратовал за полную свободу ассоциаций и печати. При этом гарантией того что государство не покусится на них являются не институты, а нравы и привычки людей. Если у населения будет запрос на свободу, она сохранится. В случае добровольного отказа граждан от своих прав им не поможет ни одна конституция. При этом не стоит забывать, что данная закономерность имеет и обратный конец. Институты влияют на постепенное формирование обычаев и нравов.

Важность творчества Токвиля

Пытаясь понять, как написать книгу и как сделать доклад, Алексис де Токвиль пришел к следующему решению. В произведении об Америке он подробно описал как за океаном стала возможной демократия и что тому поспособствовало. В труде о Франции исследователь остановился на причинах провала попыток установить и упрочить гражданскую свободу.

Старым порядком Алексис де Токвиль фотографически назвал ту систему, которая сложилась в его стране в XVIII веке при слиянии сословного феодального общества и королевского абсолютизма. Правительство сохраняло разделение общества на классы, видя в нем залог собственной сохранности. Население было разграничено на страты, члены которых, как правило, старательно обосабливались от других прослоек. Крестьянин никак не походил на горожанина, а купец на дворянина-помещика. Постепенная демократизация и экономический рост положили этому конец. Революция разрушила старый порядок, основав новый - построенный на равенстве людей между собой.

Интересно, что труд Токвиля был признан современниками первой нейтральной книгой о событиях конца XVIII века во Франции. До него историки издавали исследования, защищавшие ту или иную сторону революционного конфликта.

Именно в силу этой разницы произведение Алексиса де Токвиля, да и вообще все его публикации заслужили признание потомков и сохранились в исторической памяти. Он не пытался оправдать действия монархистов или сторонников республики - он хотел найти истину, опирающуюся на факты. Токвиль скончался 16 апреля 1859 года в Каннах. Его заслуги перед наукой и обществом были оценены изданием полного собрания сочинений, множество раз выдержавшего дополнительные переиздания.

Алексис де Токвиль

Род. 29.7.1805, Париж, сын Эрве-Бонавентюра Клереля де Токвиля (нормандский род), луизы Ле Пелетье де Розанбо, внучка Малерба, свояченица Шатобриана. Братья (старшие) Ипполит и Эдуард. Ум. 16.4.1859 в Каннах. Похоронен в Токвиле в Нормандии. Учился в Меце, право в Париже, помощник судьи (стажер, без оклада) в Версале. Жил на ул. Анжу. В декабре 1826 посетил Италию с братом Эдуардом (Рим, Неаполь, Сицилия, написал "Путешествие на Сицилию"). 1835 женился на англичане Мэри Мотли (Mary Motley). Познакомился с ней в Версале. Детей не было. Демократия в Америке - 1840, Старый порядок - 1856, Реколлекции - 1893. В 1994 г. умерла пра-пра-правнучатая племянница Токвиля Мари-Анриэтта Токвиль. Ее муж жив, это граф Ги д"Эруэль (Guy d" Herouville), у него двое сыновей, из которых один Алексис.

Приятель Токвиля с версальских времен, его соавтор, Бомон, женился в 1836 г. да Клементине де Лафайет, внучке маркиза.

23 июля 1839 г. Токвиль в качестве докладчика комитета по рабовладению выступил за немедленно освобождение рабов во всех французских владениях. Доклад выпущен брошюрой Обществом за отмену рабства.

Есть его портрет кисти Theodore Chasseriau.

С марта 1850 болен туберкулезом.

К "Демократии...", по наблюдениям американцев, всплеск интереса пришелся именно на конец 20 в. в университетах и колледжах.

Статья В.Бутенко из словаря Брокгауза и Ефрона, 19 в.

*********************************************************************

Токвиль (Alexis-Charles-Henri-Clerel de Tocqueville, 1805-1859) знаменитый франц. писатель и государственный деятель. Изучал право в Париже. После путешествия по Италии и Сицилии в 1827 г. был назначен на судебную должность (juge auditeur) в Версале здесь вступил в тесную дружбу с сослуживцем своим Гюставом-де-Бомоном. Воспитанный в эпоху увлечения политической свободой, Т. возмущался реакционной политикой Полиньяка, но Июльская революция тем не менее была ударом для его легитимистических симпатий. Июльскую монархию он, однако, признал, так как считал ее единственно возможной конституционной формой правления. В 1831 г. он получил, вместе с Бомоном, командировку в Соед. Штаты, для изучения принятой там пенитенциарной системы. Главной целью Т. при этом было изучить, на примере Соедин. Штатов, истинную демократию, осуществившую на практике принципы свободы и равенства. Итогом путешествия Т. и Бомона была книга: "Du systeme penitentiare aux Etats-Uais et de son application en France" (П., 1832), в которой авторы становились на сторону системы одиночного заключения. Возвратясь во Францию, Т. записался в адвокаты. В 1835 г. вышли в свет первые две части его "Democratie en Amerique". Успех книги был чрезвычайный как во Франции, так и во всей Европе; она скоро была переведена на несколько иностранных языков. Обилие собранного материала, беспристрастное отношение к предмету, глубина и проницательность автора, широта его горизонта - все это сразу поставило Т. в число выдающихся теоретиков политики. В том же году Т. отправился в Англию, где "Демократия" произвела особенно сильное впечатление, и встретил здесь самый восторженный прием. В 1840 г. вышли две последние части его книги, а в 1841 г. Т. был избран членом франц. академии. В 1837 г. он поставил свою кандидатуру в депутаты, но потерпел неудачу, отказавшись от поддержки правительства. На выборах 1839 г. он был избран. В палате он не занял выдающегося положения, несмотря на свой редкий политический ум. Он не годился в парламентские вожди, так как был человеком мысли, а не дела. Главным образом он работал в комиссиях и редко появлялся на трибуне. Вотировал он обыкновенно с конституционной левой против министерства Гизо, но в сущности не принадлежал ни к какой партии. Политическая дальновидность и аристократический склад характера отталкивали его от мелочных, будничных интересов тогдашних партий, представлявших только буржуазию и игнорировавших всю Францию, находившуюся вне "pays legal". Т. не раз указывал на неизбежность демократической революции, если правительство не изменит своей узко буржуазной политики (особенно замечательна в этом отношении его речь 27 янв. 1848 г.). Он считал конституционную монархию наилучшей формой правления для Франции, но после февральской революции признал республику, как последнее средство сохранения свободы. Избранный в учредительное собрание, он примкнул к правой и вступил в борьбу с социализмом. В нападках социалистов на право собственности он видел подрыв устоев общества, в общественной организации труда - ограничение свободы промышленности, расширение функций государства и, следовательно, посягательство на великий принцип индивидуальной свободы. Экономические отношения вообще были слабой стороной Т.; не понимая истинного смысла февральской революции, он защищал теперь ту самую буржуазию, с которой боролся до сих пор. Опасаясь, чтобы демократический поток не привел к деспотизму, Т. настаивал в комиссии, вырабатывавшей конституцию, на предохранительных мерах: двух палатах, ограничении власти президента и двухстепенном его избрании. Его предложения не были приняты. После июньских дней Т. был представителем Франции на съезде в Брюсселе для улажения итальян. дел; вернувшись, поддерживал кандидатуру Кавеньяка в президенты республики. В 1849 г. он был избран в законодательное собрание и вслед затем сделался министром иностр. дел в кабинете Одилона Барро. В этой должности Т. стремился поддержать французское влияние в Италии, не лишая папу независимости, и добиться для папской области необходимых внутренних реформ. Письмо президента к Нею (31 октября) вызвало отставку кабинета Барро. К 1850 г. относятся "Souvenirs" Т., служащие важным источником для изучения февральской революции; они напечатаны только недавно, так как автор не хотел их опубликовывать. "Souvenirs" представляют Т. в новом свете: из возвышенного политического мыслителя он превращается здесь в тонкого, наблюдательного сатирика. В палате он продолжал бороться с политикой президента и в 1851 г. представил доклад о пересмотре конституции; но пересмотр не состоялся. Последовавший затем переворот 2 декабря еще раз оправдал убеждение Т., что установление равенства среди народа, не привыкшего пользоваться политической свободой, ведет к военному деспотизму. Т. принимал участие в последней легальной попытке сопротивления в мэрии Х округа и был посажен в Венсеннскую тюрьму, но скоро получил свободу. Оторванный от политической деятельности, он предался исключительно изучению великой революции. Первую попытку в этой области он сделал еще в 1836 г. в оставшейся неоконченною статье: "Etat social et politique de la France avant et depuis 1789". Переворот 2 декабря, напоминавший 18-е брюмера, оживил в нем интерес к начатой работе. После нескольких лет архивных занятий в разных местах Франции и даже Германии, он издал в 1856 г. 1-й том "L"ancien regime et la revolution". Он замышлял этот труд в 3 томах, но смерть застигла его во время работы над вторым томом. - Основным пунктом миросозерцания Т. является свобода личности. Принадлежа, с этой стороны, к школе либералов и разделяя даже ее веру в спасительность принципа laissez faire, laissez passer в экономических отношениях, Т. видит, однако, другие ее недостатки и понимает, что в обеспечении свободы главную роль играет вековое воспитание народа, что одни конституционные учреждения по образцу английских еще недостаточны для этой цели. В своей первой книге он указал те средства, которые могут упрочить и обеспечить свободу в государственном строе. Со времени средних веков европейское общество переживает глубокую и беспрерывную демократическую революцию. Аристократия падает, сословные неравенства сглаживаются, классы уравниваются. Этот демократический поток идет неудержимо, все усиливаясь; низвергнув уже аристократию и короля, он, очевидно, не остановится пред буржуазией. Народы стремятся к свободе и равенству; полное осуществление обоих принципов - идеал демократии. Но, любя свободу, демократические народы лучше понимают и выше ценят прелести равенства. Поэтому они иногда согласны пожертвовать свободой для сохранения равенства. Между тем равенство, прямо не противореча свободе, развивает в обществе наклонности, грозящие установлением деспотизма. Обособляя людей друг от друга, равенство развивает в них партикуляризм и эгоизм. Увеличивается страсть к наживе, люди равнодушно относятся к общественным интересам и, устраняясь от общественной жизни, предоставляют все новые права правительству, лишь бы оно обеспечивало порядок и спокойствие. Государственная власть расширяется и проникает все глубже в жизнь общества; личность попадает все в большую зависимость. Местное самоуправление уничтожается и заменяется административной централизацией. Устанавливается всемогущая, абсолютная тирания народного большинства. Процесс этот идет еще скорее, если демократии приходится вести войны, которые особенно опасны для свободы, так как требуют сосредоточения всех сил государства. А от тирании большинства до единоличного деспотизма один только шаг. Талантливый полководец всегда может, при помощи армии, захватить власть, и народ, привыкший повиноваться центральному правительству, охотно откажется от участия в правлении, лишь бы его новый господин обеспечил порядок и покровительствовал обогащению. Таким путем равенство может привести к деспотизму. Единственное средство, которое может предотвратить такой исход - сама свобода: она отрывает людей от материальных интересов, соединяет и сближает их, ослабляет их эгоизм. Существенную помощь ей может оказать религия, действующая в том же направлении. Но одного конституционного устройства, соединенного, притом, с бюрократической централизацией, более чем недостаточно; это только "приделывание головы свободы к телу раба". Необходима широкая децентрализация власти, при сохранении за центральным правительством minimum"a необходимых прав. Для большого государства, поэтому, лучшая форма - федерация. Бюрократическая опека должна быть заменена местным самоуправлением, этой школой политического воспитания народа. Необходимы полная независимость судов и подсудность должностных лиц обыкновенным судам, как гарантия против произвола администрации. Гарантией против произвола законодательства служит право суда объявлять закон противоречащим конституции. Необходим также суд присяжных, развивающий в народе правосознание и чувство законности. Наконец, полная свобода печати и свобода ассоциаций является лучшим средством борьбы с тиранией большинства. Конечно, главным условием для поддержания свободы являются не учреждения, а привычки и нравы; но учреждения, в свою очередь, влияют на развитие соответственных нравов и обычаев, и применение указанных средств может парализовать вредные наклонности демократии и способствовать упрочению свободы. - "Старый порядок" по своей задаче тесно примыкает к "Демократии". Если там Т. хотел выяснить условия, при которых возможен демократический строй, основанный на свободе и равенстве, то здесь он старается ответить на вопрос, почему Франция, домогаясь во время великой революции и свободы, и равенства, сумела приобрести только последнее. Демократизация общества с средних веков привела Францию к крушению политической стороны феодализма и к усилению королевской власти. К XVIII в. установился "старый порядок" соединение королевского абсолютизма с феодальным сословным строем. Высшие сословия сохранили все свои прежние, тяжелые для крестьян привилегии и даже присоединили к ним новые. Общество было разделено на ряд сословных групп, которые ревниво оберегали свою обособленность; правительство помогало такому разобщению классов, видя в нем залог своей прочности. Но демократизация общества продолжалась. Высшие сословия беднели и падали, земельная собственность раздроблялась, буржуазия возвышалась и обогащалась, классы приближались друг к другу. Перед революцией французское общество представляло собой однородную массу и бессословный строй мог установиться легко и скоро. Между тем от политической свободы общество давно отвыкло, Генеральные штаты не собирались с начала XVII в. Разрушая феодальные учреждения, короли заменяли их бюрократической централизацией. Местное самоуправление было почти уничтожено, правительственные агенты изъяты из ведения обыкновенных судов. Религия возбуждала к себе ненависть, ввиду союза духовенства с королями. Правительство разобщало классы, заботливо заглушало всякий дух общественной самодеятельности и держало общество под стеснительной опекой. Если и сохранялся еще дух независимости, проявлявшийся, напр., в борьбе парламентов с королями, то он был достаточен разве для низвержения деспотизма, но не для мирного пользования свободой. В 1789 г. французы уничтожили "старый порядок" и, вдохновленные идеалами философии XVIII в., создали новый строй, основанный на гражданском равенстве и политической свободе. Но любовь к свободе, вспыхнувшая незадолго до революции, скоро остыла среди анархии и бурь революции. Партикуляризм, порождаемый равенством, страсть к обогащению, необходимость сосредоточения власти вследствие беспрерывных войн и страх пред восстановлением сословного строя привели к установлению деспотизма. Наполеон консолидировал бессословный строй, но, вместе с тем, восстановил бюрократическую централизацию "старого порядка". После падения Наполеона у французов несколько раз вспыхивала страсть к свободе, но дело свободы всегда в корне подрывалось сохранением наполеоновской централизации и бюрократической опеки. Организуя центральную власть в духе свободы, французы не применяли других средств, чтобы упрочить этот дух. Представляя, таким образом, завершение политического учения Т., "Старый порядок" имеет, кроме того, значение первой важности в историографии французской революции, где он начал новую эпоху. Т. первый перекинул мост чрез пропасть, отделявшую в представлении прежних историков послереволюционную Францию от дореволюционной. Он применил к изучению революции эволюционную точку зрения и доказал, что революция не была крутым разрывом с прошлым, что объяснения ее надо искать в "старом порядке", из которого она естественно вытекает. С другой стороны, "Старый порядок" - первый труд о французской революции, написанный в интересах строгой истины, а не для оправдания той или иной политической программы. Несмотря на небольшие размеры, "Старый порядок" отличается удивительным богатством содержания и является результатом кропотливого и тщательного анализа громадного количества архивных материалов. Трудом Т. определилось дальнейшее направление разработки этой эпохи; позднейшие сочинения о революции большей частью только развивают, дополняют и обосновывают высказанные Т. взгляды. Полное собрание сочинений Т. издано в Париже в 9 томах, в 1860-65 гг., и с тех пор выдержало несколько изданий. В I, II и III тт. заключается "De la democratie en Amerique" (есть два русск. перев.), в IV - "L"ancien regime et la revolution" (есть два рус. перев.), V, VI и VII т. заняты перепиской. Т., VIII и IX т. - мелкими статьями, докладами, речами, незаконченными трудами. Кроме того, в 1893 г. изданы его "Souvenirs" (есть рус. перев.).