Мысли хульные. Навязчивые идеи Как называется навязчивая мысль

Все мы испытывали наплывы внезапного страха или тревоги: «А выключил ли я утюг? А запер ли я дверь?». Иногда, в общественном месте вынужденно взявшись за ручку или поручень, вы стараетесь как можно быстрее помыть, очистить руки, ни на минуту не забывая, что они «грязные». Или, поразившись чьей-то внезапной смерти от болезни, прислушиваетесь какое-то время к собственному состоянию. Это нормально, к тому же такие мысли не становятся постоянными и мешающими жить. В случае же,

когда происходит обратное, и вы практически каждый день возвращаетесь к одной и той же пугающей вас теме, мало того, придумываете «ритуал», который должен помочь снять напряжение от преследующих вас страхов, речь идет уже о психическом расстройстве, которое носит название обсессивно-компульсивный невроз.

Как понять, что у вас психическое расстройство

Навязчивые идеи (обсессии) и вынужденные в результате этого действия (компульсии) сами по себе не являются явным признаком болезни. Они периодически появляются и у здоровых людей.

К болезненным проявлениям навязчивые идеи относят в случае непроизвольного возникновения, устойчиво повторяющегося и вызывающего страдания и беспокойство. Больной, как правило, осознает нелепость обуявшей его идеи, стараясь избавиться от нее. Но все его старания бесполезны, и идея возвращается вновь и вновь. Чтобы уменьшить вероятность того, что его так беспокоит, больной придумывает защитные действия, повторяя их с педантичной точностью, и получает в результате временное облегчение.

Например, человек боится заразиться инфекцией и потому после каждого выхода из
дома подолгу моет руки, намыливая их по десять раз. Это он обязательно считает, и если собьется, начинает мытье сначала. Или, страшась, что дверь закрыта плохо, двенадцать раз дергает ручку. Но, отойдя недалеко, снова беспокоится о том, закрыта ли она.

Кто подвержен синдрому навязчивых идей

Навязчивые идеи - это постоянно повторяющиеся, сопровождающиеся чувством страха, состояния с кратковременным удовлетворением после выполнения «ритуала» (зачастую имеющего абсурдный характер). Кроме того, их сопровождает утомляемость, сложность в концентрации внимания, раздражительность и перепады настроения.

К данному виду невроза одинаково предрасположены и взрослые, и дети, независимо от пола, социального статуса и национальной принадлежности. К нему могут привести длительные стрессы, переутомление, Но иногда синдром возникает и как следствие травм головного мозга или его органического поражения. Детские психические травмы, жестокость со стороны родителей, и попустительство, и гиперопека - все это может привести к возникновению невроза

Как лечить невроз

Главное, и самим больным, и их близким нельзя обольщаться мыслью, что данное расстройство можно победить отдав приказ не волноваться. Кроме того, чем активнее вы попытаетесь контролировать данный процесс, тем глубже он укоренится. Лечатся навязчивые идеи только специалистами!

У детей и взрослых - это довольно непростой процесс. Необходимо учитывать все индивидуальные особенности заболевшего, подбирая и психотерапевтическое, и медикаментозное лечение. Лишь поняв, что стало причиной данного заболевания, как именно оно проявляется, и разобравшись в особенностях характера данного человека, можно подобрать безопасные и эффективные методы помощи.

Василий Каледа

Пастырская психиатрия: разграничение духовных и психических расстройств

Соотношение духовных недугов и психических заболеваний — одна из проблем, с которой постоянно приходится сталкиваться в церковной жизни как духовенству, так и мирским представителям клира. Но чаще всего именно священник оказывается первым, к кому обращается за помощью человек с психическими расстройствами.

Три жизни

В начале года в СМИ прошла волна публикаций о серии суицидов среди подростков. Примерно в это же время ко мне обратился священник с просьбой проконсультировать его духовную дочь, девушку-подростка, которая не раз в беседах с духовником упоминала о самоубийстве. На прием Маша (имя изменено) пришла вместе с мамой, прибывающей в недоумении, зачем священник направил ее дочь к психиатру. Никаких изменений в состоянии дочери члены семьи не замечали. Маша успешно оканчивала школу и готовилась к поступлению в вуз. Во время нашей беседы она не только подтвердила наличие суицидальных мыслей, но и рассказала, что несколько раз открывала окно, чтобы выброситься из него. Свое состояние Маша умело скрывала от родных и близких и только духовному отцу говорила о личных переживаниях. Батюшка приложил много усилий, чтобы уговорить девушку пойти к психиатру. У Маши была тяжелая депрессия, требовавшая госпитализации. Если бы не усилия священника, она наверняка пополнила бы список подростков, покончивших с собой и оставивших в растерянности и отчаянии своих родных и близких.

Примерно тогда же в «скорую помощь» поступил вызов из одного московского храма. «Неотложку» к юноше вызвал священник. Молодой человек с целью «духовного совершенствования» полностью отказался от еды и пил только воду. В состоянии крайнего истощения он был доставлен в больницу, где в течение десяти дней находился в реанимации. Примечательно, что родители видели его состояние, но никаких мер не принимали. В обоих случаях девушка и юноша остались живы только благодаря тому, что священники распознали у них психическое расстройство.

Третий, трагический, случай также был в Москве. Священник по некомпетентности запретил обратившемуся к нему за помощью юноше принимать лекарства, хотя тот несколько лет назад перенес шизофренический приступ. Через две недели больной покончил жизнь самоубийством.

Распространенность психических заболеваний и расстройств в нашем обществе довольно высока. Так, около 15,5% населения страдает психическими расстройствами, при этом около 7,5% нуждаются в психиатрической помощи. В немалой степени на эту статистику влияют алкоголизм и наркомания. По самоубийствам наша страна занимает второе место в мире (23,5 случая на 100 000 населения). По официальным данным, с 1980 по 2010 год покончили с собой около миллиона российских граждан, что свидетельствует о глубоком духовном кризисе нашего общества.

Неудивительно, что люди, страдающие психическими расстройствами, обращаются за помощью в Церковь чаще, чем куда-либо еще. С одной стороны, большинство из них только в храме обретает духовную поддержку, смысл и цель в жизни. А с другой, что не менее важно, многие душевные расстройства в период обострения имеют религиозную окраску. Кроме того, как отмечает доктор медицинских наук прот. Сергий Филимонов, «сегодня в Церковь приходят не по доброй воле познания Бога, а в основном для решения вопроса выхода из кризисных жизненных ситуаций, в том числе связанных с развитием психического заболевания у себя или близких родственников».

Новый предмет в подготовке священнослужителей

Сегодня во многих епархиях наработан серьезный опыт сотрудничества врачей-психиатров и священников, которое началось в начале 90-х годов. Тогда по благословению духовника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Кирилла (Павлова) в Московской духовной семинарии начались занятия по пастырской психиатрии под руководством наместника лавры архимандрита Феогноста (ныне архиепископ Сергиево-Посадский). Отец Феогност преподает пастырское богословие, в структуру которого был включен цикл по пастырской психиатрии. В дальнейшем курс «Пастырская психиатрия» на кафедре пастырского богословия (с 2010 года — кафедра практического богословия) появился в ПСТГУ по инициативе протоиерея Владимира Воробьева и в Сретенской духовной семинарии по инициативе архимандрита Тихона (Шевкунова).

Первый больничный храм при психиатрической клинике освятил 30 октября 1992 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в честь иконы Божией Матери Целительницы при Научном центре психического здоровья РАМН. Тогда, выступая перед психиатрами, Святейший Патриарх сказал: «На врачей-психиатров и ученых возложена трудная и ответственная миссия служения делу духовного здоровья вверенных в их попечение человеческих душ. Служение врача-психиатра является в подлинном смысле искусством и подвигом по образу служения Самого Христа Спасителя, Который пришел в мир отравленного человеческим грехом бытия для того, чтобы помогать тем, кто нуждается в помощи, поддержке и утешении».

Впервые специальное руководство для священников по психиатрии на основе концепции целостного христианского понимания человеческой личности разработал один из признанных авторитетов отечественной психиатрии, сын священника Рязанской губернии профессор Дмитрий Евгеньевич Мелехов (1899-1979). Свою концепцию курса «Пастырская психиатрия» для студентов духовных академий и семинарий он написал в советское время. И хотя ему не удалось завершить книгу «Психиатрия и вопросы духовной жизни», Мелехов сформулировал основные принципы соработничества врача-психиатра и священника в лечении и окормлении страдающих душевными недугами. Эта работа вышла в машинописном издании вскоре после смерти автора. В дальнейшем она вошла в Настольную книгу священнослужителя, а позже в состав многочисленных сборников.

Одна из центральных проблем этой книги — проблема соотношения в человеке телесного, душевного и духовного и, соответственно, соотношение душевных и духовных болезней. Известный в годы молодости Мелехова cвященноисповедник Георгий (Лавров), подвизавшийся в Даниловском монастыре, четко различал две группы этих болезней. Одним он говорил: «Ты, деточка, иди к врачу», а другим: «Тебе у врачей делать нечего». Бывали случаи, когда старец, помогая человеку настроить свою духовную жизнь, рекомендовал ему сходить к психиатру. Или, наоборот, брал от психиатра людей к себе на духовное лечение.

В книге «Психиатрия и вопросы духовной жизни» Мелехов исходил из святоотеческого трихотомического понимания человеческой личности с разделением ее на три сферы: телесную, душевную и духовную. В соответствии с этим болезнь духовной сферы лечит священник, душевной — врач-психиатр, телесной — врач-соматолог (терапевт, невролог и др.). При этом, как отмечал митрополит Антоний (Блюм), «нельзя сказать, что где-то кончается душевное и начинается духовное: есть какая-то область, где самым нормальным образом совершается взаимное проникновение».

Все три сферы человеческой личности тесно взаимосвязаны друг с другом. Телесное заболевание часто сказывается на душевной и духовной жизни. Об этом еще в IV веке писал святитель Иоанн Златоуст: «И тело Бог создал сообразным с благородством души и способным выполнять ее веления; создал не просто каким-нибудь, но таким, каким ему нужно быть для служения разумной душе, так что если бы оно не было таким, действия души встретили бы сильные препятствия. Это и видно во время болезней: когда состояние тела хоть немного уклонится от надлежащего своего устройства, например если мозг сделается горячее или холоднее, то многие из душевных действий останавливаются».

При этом возникают некоторые принципиальные вопросы: может ли человек, страдающий тяжелым физическим заболеванием, быть психически и духовно здоровым? Ответ здесь однозначный. Такие примеры мы знаем не только из житий святых и из подвигов новомучеников, но и среди наших современников. Второй вопрос: может ли человек духовно больной быть формально психически и физически здоровым? Да, может.

Третий вопрос: может ли человек, страдающий серьезным психическим заболеванием, включая тяжелые формы депрессии и шизофрению, иметь нормальную духовную жизнь и достичь святости? Да, может. Ректор ПСТГУ прот. Владимир Воробьев пишет, что «священник должен объяснить человеку, что болезнь душевная — это не позор, это вовсе не какое-то вычеркнутое из жизни состояние. Это крест. Для него не закрыто ни Царство Божие, ни благодатная жизнь». Свт. Игнатий (Брянчанинов) приводил конкретные примеры, «св. Нифонт Епископ четыре года страдал умоисступлением, свв. Исаакий и Никита долго страдали умоповреждением. Некоторый св. пустынножитель, заметивший возникшую в себе гордость, молил Бога, чтоб попущено было ему умоповреждение и явное беснование, которые и попустил Господь смиренномудрому рабу Своему».

Отношение Церкви к проблеме соотношения духовных и душевных болезней четко сформулировано в Основах социальной концепции (ХI.5.): «Выделяя в личностной структуре духовный, душевный и телесный уровни ее организации, святые отцы различали болезни, развившиеся “от естества”, и недуги, вызванные бесовским воздействием либо ставшие следствиями поработивших человека страстей. В соответствии с этим различением представляется одинаково неоправданным как сведение всех психических заболеваний к проявлениям одержимости, что влечет за собой необоснованное совершение чина изгнания злых духов, так и попытка лечения любых духовных расстройств исключительно клиническими методами. В области психотерапии оказывается наиболее плодотворным сочетание пастырской и врачебной помощи душевнобольным при надлежащем разграничении сфер компетенции врача и священника».

О соотношении духовных и душевных состояний

К сожалению, обращает на себя внимание высокая распространенность совершения чина «изгнания злых духов» в современной церковной практике. Некоторые священники, не проводя дифференциацию между духовными недугами и психическими заболеваниями, направляют на совершения «отчиток» больных с тяжелыми генетически обусловленными психическими заболеваниями. Еще в 1997 году Патриарх Алексий II на епархиальном собрании духовенства Москвы осудил практику «отчиток».

Существует целый ряд состояний, которые внешне имеют сходные проявления, но относятся к духовной или душевной жизни и имеют, соответственно, принципиально различную природу. Остановимся на соотношениях некоторых из них: печаль, уныние и депрессия; одержимость и бред «бесоодержимости»; «прелесть», маниакальные и депрессивно-бредовые состояния.

Среди духовных состояний выделяют печаль и уныние. При печали отмечаются упадок духа, бессилие, психическая тяжесть и боль, изнеможение, скорбь, стесненность, отчаяние. В качестве ее основной причины святые отцы отмечают лишение желаемого (в широком смысле этого слова), а также гнев, воздействие бесов. Необходимо отметить, что преподобный Иоанн Кассиан Римлянин наряду с этим особо выделяет «беспричинную печаль» — «неразумную скорбь сердца».

Депрессия (от латинского depressio — подавление, угнетение) — это уже не духовное, а душевное расстройство. В соответствии с современными классификациями оно представляет собой состояние, основными проявлениями которого является устойчивое (не менее двух недель) грустное, печальное, подавленное настроение. С тоской, унынием, утратой интересов, снижением работоспособности, повышенной утомляемостью, сниженной самооценкой, пессимистическим восприятием будущего. А также с утратой потребности в общении и нарушением сна, снижением аппетита вплоть до его полного отсутствия, трудностями сосредоточения и осмысления. Кроме этого при депрессии нередко возникает беспричинное самоосуждение или чрезмерное чувство вины, повторяющиеся мысли о смерти.

Люди верующие в состоянии депрессии будут испытывать ощущение богооставленности, утраты веры, появление «окамененного бесчувствия», «холода на сердце», говорить о своей исключительной греховности, духовной гибели, жаловаться, что не могут молиться, читать духовную литературу. При тяжелой депрессии нередко отмечаются суицидальные мысли. Люди верующие обычно говорят, что совершить самоубийство они не могут, ведь за это их ожидает ад. Но, как показывает практика — и на это нужно обращать внимание, — они также совершают самоубийства, хотя немного реже, так как душевные страдания являются самыми тяжелыми и не все способны их вынести.

Среди депрессий выделяют реактивные, возникающие после психотравмирующих ситуаций (например, после смерти близкого человека), и эндогенные («беспричинная печаль»), которые обусловлены генетически. Особо часто депрессии встречается у людей преклонного возраста, среди которых они отмечаются более чем в половине случаев. Нередко депрессии приобретают затяжное и хроническое течение (более двух лет). По данным ВОЗ, к 2020 году депрессия выйдет на первое место в структуре заболеваемости и будет отмечаться у 60% населения, а смертность от тяжелых депрессий, зачастую приводящих к суицидам, выйдет на второе место среди других причин. Причина этого — утрата традиционных религиозных и семейных ценностей.

Среди духовных состояний выделяется бесоодержимость. Вот два примера, иллюстрирующие это состояние. Первый из них связан с епископом Стефаном (Никитиным; †1963), который еще до рукоположения в священный сан в лагере, будучи врачом, носил на себе Святые Дары. Однажды его как врача попросили проконсультировать дочь начальника лагеря. Когда он к ней пришел, она неожиданно стала метаться по комнате и кричать, чтобы убрали святыню, доктора попросили уйти. Другой пример из жизни архиепископа Мелитона (Соловьева; †1986). Он относится к концу 1920-х годов. Однажды он поздно вечером, почти ночью, переносил с одной квартиры на другую портрет св. Иоанна Кронштадтского. Навстречу ему шел мужчина, который стал неожиданно кричать и называть имя Иоанна Кронштадтского. То есть ведущий критерий определения бесоодержимости, как отмечают многие пастыри, — это реакция на святыню.

В то же время к душевным болезням относятся шизофренические психозы, когда нередко наряду с разнообразной бредовой тематикой больной считает себя владыкой мира или Вселенной, мессией, призванным спасти Россию или всё человечество от мирового зла, экономического кризиса и т.п. Существуют также бредовые расстройства, когда больной убежден, что в него вселились бесы, шайтаны (в зависимости от того, к какой культуре он принадлежит). В данных случаях идеи бесоодержимости, так же как идеи мессианского содержания, являются только тематикой бредовых переживаний больного при тяжелом психическом заболевании.

Например, один из пациентов в первом психотическом приступе считал себя Чебурашкой и слышал в голове голос крокодила Гены (слуховые галлюцинации), а в следующем приступе он говорил, что в него вселились темные силы (бред бесоодержимости) и им же принадлежат голоса. То есть в одном случае тематика бредовых переживаний была связана с детским мультфильмом, в другом имела религиозный подтекст. Оба приступа одинаково успешно лечились антипсихотическими препаратами.

Нам приходилось сталкиваться с ситуациями, когда священники квалифицировали слуховые галлюцинации как воздействие демонических сил и не рекомендовали больным обращаться к врачам. Хотя эти больные регулярно причащались, никаких изменений в их психическом статусе не происходило, что должно было отмечаться при бесоодержимости.

К духовным состояниям относится и состояние «прелести», важнейшим проявлением которой является переоценка человеком своей личности и интенсивный поиск различных «духовных даров». Однако данный симптом, наряду с ощущением больным прилива сил, энергии, особого духовного состояния, психомоторным возбуждением, расстройством влечений, сокращением длительности ночного сна, является одним из проявлений маниакальных состояний. Бывают и другие состояния, когда человек начинает очень активно «заниматься своим духовным ростом» и перестает слушать своих духовников.

Некоторое время назад ко мне обратились родители одной девушки, которая примерно за год до этого пришла к вере, но последние два месяца ее духовная жизнь стала очень интенсивной. Она похудела настолько, что возникла реальная угроза ее жизни в связи с дистрофией внутренних органов. Около двух часов она молилась утром, около трех вечером, днем около двух часов читала кафизмы и отдельные места из Евангелия и Послания апостолов. Она причащалась каждое воскресенье, а перед этим каждую субботу отстаивала многочасовую очередь на исповедь в одном из монастырей. На исповедь она приходила с многочисленными листами. В храме ей неоднократно становилось плохо и приходилось вызывать «скорую». Слова духовника о том, что она не монахиня-схимница, что ей не положено выполнять такие молитвенные правила, она не слышала. Также она не слышала и просьб своих пожилых родителей. Они просили хотя бы иногда ходить в храм рядом с домом, так как проводить с ней все выходные в монастыре им физически тяжело, а одну отпустить ее они не могут. Она перестала справляться с работой и общаться со своими коллегами. Больной она себя не считала, при этом негативно отзывалась о священниках, которые пытались ограничить ее молитвенные «подвиги». Под давлением родителей она пассивно согласилась принимать лекарства, на фоне которых у нее постепенно восстановился аппетит и трудоспособность. Молитвенное правило (на чем настаивал духовник) сократилось до чтения утренних и вечерних молитв и одной главы из Евангелия.

Понятно, что ни в одном из монастырей ни одна игуменья, ни старец не благословят молодую послушницу на подобные «подвиги». Никто не отменял старого монашеского правила: когда видишь брата, резко поднимающегося наверх, сдерни его вниз. Когда человек воспринимает себя «великим специалистом» в духовной жизни и не слышит своего духовника, принято говорить о состоянии прелести. Но в данном случае была не прелесть, а психическое заболевание, которое приобрело религиозную окраску.

Навязчивые состояния и их формы

При обсуждении темы соотношения духовных и душевных болезней необходимо остановиться на проблеме навязчивых состояний (обсессий). Они характеризуются возникновением в сознании больного непроизвольных, обычно неприятных и тягостных мыслей, представлений, воспоминаний, страхов, влечений, по отношению к которым сохраняются критическое отношение и стремление им противостоять. Существуют двигательные навязчивости, когда человек повторяет какие-то движения. Например, несколько раз возвращается к запертой двери, проверяет, заперта она или нет. При психических заболеваниях бывает, что больной делает поклоны и стучит лбом об пол (такое бывало и с православными, и с мусульманами). Кроме этого выделяют так называемые контрастные навязчивости, когда у человека появляется неотвратимое желание сбросить кого-то под поезд в метро, у женщины возникает желание ударить ножом своего ребенка.

Для больного совершенно чужда такая мысль, он прекрасно понимает, что этого совершать нельзя, но эта мысль неотвязно существует. Также к контрастным навязчивостям относят так называемые хульные мысли, когда у человека появляется как бы хула на Духа Святого, на Божию Матерь, на святых угодников. Подобное состояние было у одного из моих пациентов на этапе депрессии после шизофренического приступа. Для него, православного человека, хульные мысли были особо мучительны. Он пошел к священнику на исповедь, но тот отказался его исповедовать, сказав, что всё простится человеку, кроме хулы на Духа Святого (ср.: Мф. 12, 31). Что ему оставалось делать? Он совершил попытку самоубийства. После проведенной психофармакотерапии указанные психопатологические расстройства купировались и в дальнейшем не повторялись.

Выводы

Отмеченные выше депрессивные состояния, состояния с бредом бесоодержимости, с навязчивостями, с маниакальными и депрессивно-бредовыми состояниями в целом успешно реагируют на психофармакотерапию, что свидетельствует о биологической основе этих состояний. Это отмечал и митрополит Антоний (Сурожский), который писал, что «психические состояния в значительной мере зависят от того, что происходит физиологически с точки зрения физики, химии в нашем мозгу и в нашей нервной системе. Поэтому каждый раз, когда человек заболевает психически, это нельзя приписывать злу, греху или бесу. Очень часто это бывает вызвано скорее каким-то повреждением в нервной системе, чем наваждением бесовским или результатом такого греха, который человека оторвал от всякой связи с Богом. И тут медицина входит в свои права и может очень многое сделать».

Многие классики психиатрии и современные исследователи отмечали, что христианское восприятие жизни делает человека устойчивым к различным стрессовым ситуациям. Очень четко эту мысль сформулировал Виктор Франкл, основатель теории логотерапии и экзистенциального анализа:»Религия дает человеку духовный якорь спасения с таким чувством уверенности, которое он не может найти нигде больше».

Сложность разграничения душевных и духовных заболеваний остро ставит вопрос о необходимости обязательного включения в программы подготовки будущих священников во всех высших учебных заведениях Русской Православной Церкви курса пастырской психиатрии, а также специальных курсов по психиатрии при подготовке социальных работников. О необходимости этих знаний для каждого пастыря писал в своем руководстве «Православное пастырское служение» еще профессор архимандрит Киприан (Керн), посвятив вопросам пастырской психиатрии специальную главу. Он настоятельно рекомендовал каждому священнику прочитать одну-две книги по психопатологии, «чтобы огулом не осудить в человеке как грех то, что само по себе есть только трагическое искривление душевной жизни, загадка, а не грех, таинственная глубина души, а не нравственная испорченность».

Задача священника при выявлении у человека признаков психического заболевания — помочь ему критически осмыслить состояние, побудить обратиться к врачу, а в случаях необходимости к систематическому приему лекарственной терапии. Уже есть немало случаев, когда больные только благодаря авторитету священника, по его благословению принимают поддерживающую терапию и длительное время находятся в стабильном состоянии. Как показывает практика, дальнейшее совершенствование психиатрической помощи возможно только при тесном сотрудничестве врачей-психиатров со священниками и при четком разграничении сфер компетенции.

Примечания:

Данные Научного центра психического здоровья РАМН.

Филимонов С., прот., Ваганов А.А. 0 душепопечения психически больных на приходе // Церковь и медицина. 2009. № 3. С. 47-51.

Мелехов Д.Е. Психиатрия и проблемы духовной жизни // Психиатрия и актуальные проблемы духовной жизни. М., 1997. С. 8-61.

Антоний (Блюм), митр. Тело и материя в духовной жизни / Пер. с англ. по изд.: Body and matter in spiritual life. Sacrament and image: Essays in the Christian understanding of man. Ed. A.M. Allchin. London: Fellowship of S.Alban and S.Sergius, 1967. http://www.practica.ru/Ma/16.htm.

Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. Париж, 1957. С.255

Хульные мысли

Разновидность контрастных навязчивых состояний; характерно неприлично-циническое их содержание, несоответствие ситуации.

. В. М. Блейхер, И. В. Крук . 1995 .

Смотреть что такое "Хульные мысли" в других словарях:

Хульные мысли - – контрастные навязчивые представления. См. Навязчивые явления …

Мысли, противоречащие морально этическим свойствам личности, представлениям больного об идеалах, мировоззрению, отношению к близким и т.п. В силу этого крайне тягостно переживаются, депримируют больного … Толковый словарь психиатрических терминов

мысли хульные - навязчивые мысли, представляющие по своему содержанию надругательство над идеалами больного (его мировоззрением, отношением к близким, религиозными идеями и т. д.) и мучительно им переживаемые … Большой медицинский словарь

Мысли контрастные - феномен навязчивого мышления в виде появления кощунственных, оскорбительных или непристойных мыслей при восприятии или воспоминании объектов, представляющих для индивида особую личную ценность. Синоним: Мысли хульные … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

Навя́зчивые состоя́ния - (синоним: обсессии, ананказмы, навязчивость) непроизвольное возникновение непреодолимых чуждых больному мыслей (обычно неприятных), представлений, воспоминаний, сомнений, страхов, стремлений, влечений, действий при сохранности критического к ним… … Медицинская энциклопедия

Обсессия - Феликс Платер учёный, впервые описавший обсессии … Википедия

Грех - У этого термина существуют и другие значения, см. Грех (значения) … Википедия

Навязчивые представления - – непреодолимо возникающие мысли и образные, чаще всего визуальные представления неадекватного, «безумного», нередко контрастного, противоречащего действительности и здравому смыслу содержания. Например, пациенту ярко и в ужасающих подробностях… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ - [греч. παρουσία приход, прибытие, пришествие, присутствие], возвращение Иисуса Христа на землю в конце времен, когда мир в его нынешнем состоянии прекратит свое существование. В новозаветных текстах оно именуется «явлением» или «пришествием»… … Православная энциклопедия

Геннадий Гонзов - (Гонозов) святой, архиепископ Новгородский и Псковский. О жизни его до 1472 г. не сохранилось почти никаких известий; по видимому он происходил из боярского рода (Степенная книга называет его "сановитым") и владел вотчинами (по… … Большая биографическая энциклопедия

Навязчивыми идеями называются представления и мысли, непроизвольно вторгающиеся в сознание больного, который прекрасно понимает всю их нелепость и в то же время не может с ними бороться.

Навязчивые идеи составляют сущность симптомокомплекса, который носит название синдрома навязчивых состояний (психастенический симптомокомплекс). В состав этого синдрома, наряду с навязчивыми мыслями, входят навязчивые страхи (фобии) и навязчивые влечения к действиям. Обычно эти болезненные явления не встречаются порознь, а бывают тесно связаны друг с другом, составляя вместе навязчивое состояние.

Д.С. Озерецковский считает, что в общем понятии навязчивых состояний должен отмечаться признак их доминирования в сознании при наличии в основном критического отношения к ним со стороны больного; как правило, личность больного борется с ними, причем эта борьба принимает иногда чрезвычайно мучительный для больного характер.

Навязчивые мысли иногда могут эпизодически появляться и у психически здоровых. Они связаны нередко с переутомлением, иногда возникая после бессонной ночи, и обычно носят характер навязчивых воспоминаний (какой-либо мелодии, строки из стихотворения, какого-либо числа, имени, зрительного образа и проч.).Часто навязчивое воспоминание по своему содержанию относится к какому-либо тяжелому переживанию устрашающего характера. Основное свойство навязчивых воспоминаний заключается в том, что, несмотря на нежелание о них думать, мысли эти навязчиво всплывают в сознании.

У больного же навязчивые мысли могут заполнить все содержание мышления и нарушить нормальное его течение.

Навязчивые мысли резко отличаются от бредовых идей тем, что, во-первых, больной к навязчивым мыслям относится критически, понимая всю их болезненность и нелепость, и, во-вторых, тем, что навязчивые мысли обычно носят непостоянный характер, часто возникая эпизодически, как бы приступами.

Характерным при навязчивом мышлении являются сомнения, неуверенность, сопровождаемые напряженным чувством тревоги. Это аффективное состояние тревожной напряженности, тревожной неуверенности - мнительности является специфическим фоном навязчивых состояний.

Содержание болезненных навязчивых мыслей может быть разнообразным. Чаще всего встречается так называемое навязчивое сомнение , которое в нерезко выраженной форме периодически может наблюдаться и у здоровых. У больных навязчивое сомнение приобретает весьма тягостный характер. Больной вынужден постоянно думать о том, например, не загрязнил ли он себе рук прикосновением к ручке дверей, не внес ли он в дом заразу, не забыл ли закрыть дверь или потушить свет, спрятал ли он важные бумаги, правильно ли написал или сделал то, что ему было нужно и т.д.

Вследствие навязчивых сомнений больной крайне нерешителен, например, он по многу раз перечитывает написанное письмо, не будучи уверен в том, что он не сделал в нем какой-либо ошибки, проверяет помногу раз адрес на конверте; если ему приходится написать одновременно несколько писем, то он сомневается, не перепутал ли он конвертов и проч. При всем этом больной ясно сознает нелепость своих сомнений, а вместо с тем он не в состоянии с ними бороться. Однако при всем этом больные сравнительно быстро «убеждаются», что их сомнения необоснованны.

В некоторых тяжелых случаях навязчивые сомнения иногда приводят к ложным воспоминаниям. Так, больному кажется, что он не уплатил за купленное в магазине. Ему кажется, что он совершил какую-то кражу. «Не могу различить, сделал ли я это или нет». Эти ложные воспоминания, видимо, возникают из связанной с навязчивостью бедной мыслью, но интенсивной деятельностью фантазии.

Иногда навязчивые мысли приобретают характер навязчивого или болезненного мудрствования. При болезненном мудрствовании навязчиво возникает в сознании ряд самых нелепых и в большинстве случаев неразрешимых вопросов, как, например, - кто может сделать ошибку и какую? Кто сидел в только что проехавшем автомобиле? Что было бы, если бы больной не существовал? Не повредил ли он чем-либо кому-либо? и т.п. У некоторых больных отмечается своеобразная навязчивая «скачка идей в форме вопросов» (Яррейс).

Иногда навязчивые мысли носят характер контрастирующих идей или, скорее, контрастных влечений , когда навязчиво возникают в сознании мысли и влечения, находящиеся в резком противоречии с данной ситуацией: например навязчивое стремление прыгнуть в пропасть, стоя на краю обрыва, навязчивые мысли с нелепым юмористическим содержанием во время разрешения какого-либо серьезного делового вопроса, хульные мысли в торжественной обстановке, например во время похорон и проч.

Мы уже указывали выше, что навязчивые мысли сопровождаются напряженным чувством тревоги. Это чувство тревоги может получить доминирующее значение при навязчивых состояниях, приобретая характер навязчивого страха.

Навязчивые страхи (фобии) являются весьма тягостным переживанием, выражающимся в немотивированном страхе с сердцебиением, дрожанием, потливостью и т.д., навязчиво возникающем в связи с какой-либо, часто самой обычной жизнен ной ситуацией. По своей сути это тормозные состояния со страхом при различных обстоятельствах. Сюда относятся: страх перейти через большие площади или через широкие улицы (агорафобия) - боязнь пространства; страх перед замкнутым, тесным пространством (клаустрофобия), например боязнь узких коридоров, сюда же можно отнести навязчивый страх при нахождении среди толпы людей; навязчивая боязнь острых предметов - ножей, вилок, булавок (айхмофобия), например боязнь проглотить гвоздь или иголку в пище; боязнь покраснеть (эрейтофобия), которая может сопровождаться покраснением лица, но может быть и без покраснения; боязнь прикосновения, загрязнения (мизофобия); страх смерти (танатофобия).Различными авторами, особенно французскими, описано множество других видов фобий вплоть до навязчивого страха перед возможностью появления самого страха (фобофобия).

Навязчивые страхи иногда встречаются при некоторых профессиях (профессиональные фобии), например у артистов, музыкантов, ораторов, у которых в связи с публичными выступлениями может появиться страх, что они все забудут и напутают. Навязчивые страхи часто бывают связаны с навязчивыми мыслями, например боязнь прикосновения может появиться в связи с сомнением в возможности заражения какой-либо болезнью, например сифилисом, путем прикосновения к дверной ручке и проч.

Навязчивые влечения к действиям также частично связаны с навязчивыми мыслями, а кроме того со страхами и могут вытекать непосредственно как из тех, так и из других. Навязчивые влечения к действиям выражаются в том, что больные чувствуют непреодолимую потребность совершать тот или иной поступок. После совершения последнего больной сразу успокаивается. Если больной пытается сопротивляться этой навязчивой потребности, то он переживает очень тяжелое состояние аффективной напряженности, от которого он может избавиться, лишь совершив навязчивое действие.

Навязчивые действия могут быть разнообразными по своему содержанию - они могут состоять в следующем: стремление к частому мытью рук; навязчивая потребность считать какие-либо предметы - ступеньки лестниц, окна, проходящих мимо людей и т.д. (арифмомания), читать встречающиеся на улице вывески, стремление произносить циничные ругательства (иногда шепотом), особенно в неподходящей обстановке. Указанное навязчивое действие связано с контрастирующими идеями (см. выше) и носит название копролалии. Иногда встречается навязчивое влечение к совершению каких-либо, ставших привычными, движений - кивания головой, покашливания, гримас. Эти так называемые тики во многих случаях находятся в тесной связи с навязчивыми состояниями и нередко имеют психогенное происхождение.

Ряд навязчивых поступков может носить характер так называемых защитных действий , совершаемых больными для того, чтобы избавиться от мучительного аффекта, связанного с навязчивым состоянием, больной, например, берется платком за ручки дверей, непрестанно моет руки, чтобы избавиться от тревоги; связанной со страхом заражения; проверяет определенное количество раз заперта ли дверь, для того, чтобы не испытать болезненного сомнения. Иногда больные придумывают различные сложные защитные ритуалы для того, чтобы гарантировать себя от навязчивых сомнений и страхов. Так, например, один из наших больных с навязчивым страхом смерти чувствовал себя спокойнее, имея постоянно при себе в кармане порошок камфоры на случай, если ему будет грозить остановка сердечной деятельности, или другой больной с навязчивыми сомнениями должен был непременно прочесть три раза написанное им письмо для того, чтобы гарантировать себя от ошибок, и проч.

Навязчивые мысли могут носить невротический эпизодический характер (невроз-навязчивых состояний) или же быть более постоянным хроническим явлением при психастении, как одной из форм психопатий, соответствующей, по терминологии К. Шнейдера, ананкастной форме психопатии. Правда, и при психастении отмечаются периодические обострения навязчивых состояний, особенно под влиянием переутомления, истощения, лихорадочных заболеваний и психотравматизирующих моментов. Фазность, периодичность течения приступов навязчивых состояний заставила некоторых авторов (Хейльброннер, Бонгеффер) относить синдром навязчивых состояний к циклотимической конституции, к маниакально-депрессивному психозу. Однако это не совсем так. Конечно, навязчивые идеи довольно нередко могут встречаться при депрессивной фазе маниакально-депрессивного психоза. Однако еще чаще можно наблюдать навязчивые состояния при шизофрении и особенно в начальных стадиях болезни, а также и в более поздних стадиях при вяло текущих формах шизофрении. Бывают иногда трудности дифференциальной диагностики между навязчивыми состояниями при шизофрении и ананкастной психопатией, тем более, что некоторыми авторами описывается ананкастное развитие психопатического характера на почве шизофренного дефекта. Следует также отметить, что шизофренические стереотипии и автоматизм в своих элементах персеверации имеют известное сходство с навязчивыми проявлениями - их однако следует отличать от вторичных навязчивых действий, вытекающих из навязчивых мыслей и фобий. Навязчивые состояния в виде приступов описаны были также при эпидемическом энцефалите. Навязчивые состояния наблюдались также при эпилепсии и других органических заболеваниях мозга.

Классифицируя навязчивые состояния, Д.С. Озерецковский (1950) различает: навязчивые состояния как типичные для психастении, навязчивые состояния при шизофрении, являющиеся автоматизмами, связанными с переживаниями частичной деперсонализации; навязчивые состояния могут встречаться при эпилепсии и возникать в рамках особых состояний, свойственных этому заболеванию. Наконец, навязчивые состояния при эпидемическом энцефалите и других органических заболеваниях мозга Д.С. Озерецковский рассматривает в группе особых насильственных состояний, которые следует отделять от навязчивых. Таким образом, навязчивые состояния могут встречаться при различных заболеваниях. Некоторые авторы (Кан, Керер, Яррейс) совершенно необоснованно считают, что, возможно, здесь дело идет о гомологическом наследственном предрасположении, проявляющемся под влиянием различных причин.

Многие указывали на характерологические особенности больных с навязчивыми состояниями. Это - тревожно-мнительные (Суханов), неуверенные в себе (К. Шнейдер), сенситивные (Кречмер) личности. Во всяком случае, в тяжелых затяжных случаях навязчивых состояний (там, где исключается «симптоматическая» навязчивость, связанная, например, с шизофренией или с маниакально-депрессивным психозом) дело идет о психопатической почве, в смысле тревожно-мнительного характера, составляющего основной аффективный фон навязчивых, психастенических состояний.

П.Б. Ганнушкин относит психастению к психопатиям. Основными чертами характера психастеников, по описанию Ганнушкина, являются нерешительность, боязливость и постоянная склонность к сомнениям.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c.
Справочник издан Группой компаний РЛС ®

Называют навязчивыми те мысли, которые периодически «вторгаются в сознание» или по меткому замечанию К. Вестфаля (Westphal K ., 1877): «непонятно откуда появляются, как будто прилетают из воздуха».

Навязчивые мысли, признаются своими, отчасти понимается их нелепый характер, т.е. иными словами к ним сохранена критика, но почему-то даже при большом желании от таких мыслей нельзя освободиться, «отвязаться».

А.А. Перельман (1957) в своей книге «Очерки расстройств мышления» писал: «Формальный анализ навязчивых мыслей (особенно навязчивых сомнений) … позволяет установить, что здесь имеет место своеобразное нарушение … течения мыслей с прорывами их целенаправленности. Помимо воли …, при навязчивом мышлении, определенная мысль застаивается в сознании … остается изолированной от остальных мыслей и не создает последующей задачи мышления. Благодаря застойности … не получается сознание завершения мысли – ее законченности. Поэтому субъект вынужден многократно возвращаться к застаивающейся мысли, чтобы добиться уверенности в правильном решении поставленной перед данной мыслью задачи. Это и создает механизм навязчивости данной мысли. Одновременно и вместе с интеллектуальным механизмом навязчивости субъект переживает тяжелое аффективное состояние беспомощности и тревоги, связанное с неуверенностью в завершении навязчивой мысли, достижении ее цели. Тем самым субъект не в состоянии разрядить свое аффективное напряжение»

«Навязчивая мысль находится как бы вне круга … переживаний, она как бы автономна, а тем самым бессмысленна» (Кемпински А., 1975).

Некоторые психиатры называют навязчивыми мыслями – постоянно повторяющиеся «упорные» идеи.

На навязчивые мысли трудно, практически невозможно не обращать внимания и постепенно они начинают подчинять себе время пациента, откладывать свой отпечаток на его поведение.

Иногда, впрочем, усилием воли удается подавить навязчивую мысль, но при этом появляется крайне тягостное чувство напряженности, неудовлетворенности, тревоги, от которого, в конце концов, человек старается как можно скорее освободиться, избавиться.

Навязчивые мысли, как правило, связаны и сочетаются с навязчивыми фобиями, в некоторых случаях наблюдается непосредственный переход фобий в обсессии.

О. Фенихель (1945), описывает возможный механизм такого перехода: «Сначала определенная ситуация избегается, затем, чтобы обеспечить это необходимое избегание, постоянно напрягается внимание. Позднее это внимание приобретает навязчивый характер или развивается другая «позитивная» обсессивная установка, настолько несовместимая с изначально пугающей ситуацией, что ее избежание гарантировано. Табу прикосновения замещаются ритуалами прикосновения, страхи загрязнения – компульсиями мытья; социальные страхи – социальными ритуалами, страхи засыпания – церемониями подготовки ко сну, торможения ходьбы – манерной ходьбой, фобии животных – компульсиями при обхождении с животными».

Несколько реже навязчивые мысли сочетаются с навязчивыми воспоминаниями, или образами, последние проявляют себя в ярких сценах, часто насильственного содержания, например, картиной сексуальных извращений или совершения недопустимых в обществе действий.

Обсессии не всегда сочетаются с компульсиями. Несмотря на то, что обсессивные руминации («чистые обсессии», «скрытые компульсии», «ментальные компульсии») запускаются стимулами, почти аналогичными триггерам фобий, они оказываются более тесно связанными с депрессией, чем тревогой, даже в тех случаях, которые сопровождаются тенденцией к избеганию. В то же время, как отмечалось выше, навязчивые мысли в большинстве своем связаны с фобиями, последние при внимательном анализе можно выявить хотя бы в слабой форме почти у всех пациентов с обсессиями.

Навязчивые мысли могут наблюдаться в виде простых слов, фраз, рифм. Они, также как и сомнения встречаются и у здоровых людей, но в последнем случае исчезают, если человек убеждается в их ошибочности или вспоминает то, о чем напоминают эти мысли.

Навязчивые слова всплывают в сознании непосредственно, независимо от грамматической связи, причем обычно их не удается вытеснить или заменить другими словами. Иногда навязчивости проявляются в виде вопросов («болезненная страсть к вопросам»).

Навязчивые слова, при своем первом появлении, возможно, связаны с логическим ходом какого-либо ряда рассуждений, но вследствие случайного совпадения по своему содержанию с выраженным аффектом, фиксируются в сознании. В дальнейшем они задерживаются и уже возникают вне связи с тем первичным аффектом, которым было спровоцировано их появление.

Содержание навязчивых мыслей разнообразно. В какой-то мере оно отражает то время, в котором живет человек (Salkovskis P ., 1985). Содержание также зависит от «… богатства душевной жизни вообще и ее индивидуального направления… прирожденные аномалии характера благоприятствуют появлению тех или иных навязчивых идей». «Так например, неотвязные религиозные мысли встречаются всего чаще у людей, склонных к ханжеству, навязчивые опасения о загрязнении вещей или собственного тела – у истерических больных или ипохондриков, такие же опасения о нарушении порядка, болезненно – преувеличенные заботы о том, чтобы все было на своем месте – всего более свойственны личностям, которые уже с юных лет поражали своим педантизмом и мучительным, для себя и других, стремлением к приведению всей окружающей обстановки в порядок. С другой стороны, поразительно, что во многочисленных случаях, у самых различных, и по общественному положению, и по степени образования, индивидуумов, навязчивые идеи оказываются типически сходными и потому во многом напоминают собой первичные идеи бреда …» (Krafft – Ebing R ., 1890).

Чаще всего навязчивые мысли неприятны, тягостны, нередко поражают своей нелепостью, странностью, могут быть неприличными.

«Хульные мысли» появляются во время молитвы или пребывании в церкви как бы по контрасту с той ситуацией, в которой находиться верующий человек. Возникают циничные представления, кощунственные по отношению к Богу. «Хульные мысли» носят оскорбительный характер по отношению к тем служителям религиозного культа, предметам или святыням, которые обладают для больного особой ценностью, в которые он верит и которыми религиозно одержим. Больного все время могут беспокоить мысли, что «черт толкает его в грязь», во время молитвы возникает желание оскорблять Бога, проклинать его. Подобные «больные думают, как правило, о фантастичных и неосуществимых религиозных преступлениях, но однако, часто не могут четко выразить свои переживания, мысли, эмоции и ощущения.

Сексуальные обсессии обычно касаются запретных или извращенных мыслей, образов и влечений. Наиболее часто они выражаются в боязни совершить половой акт с детьми, животными, быть вовлеченными в инцест или гомосексуальные связи. Обычно больные скрывают подобные обсессии и предпринимают все меры для того, чтобы исключить всякую возможность реализации опасных с их точки зрения мыслей. Выявить данные навязчивости бывает особенно трудно.

Одним из вариантов навязчивых мыслей является ономатомания - потребность вспоминать имена, цифры или другие названия, в другом случае пациент старается избежать какого-либо плохого с его точки зрения опасного слова, в третьем – словам приписывается непонятное, часто материальное значение. Отметим, что вынужденное повторение каких-либо цифр может относительно слабо затрагивать эмоциональную сферу человека.

V . Magnan (1874) в своих лекциях, посвященных наследственным девиантам описывает случай ономатомании, вырающейся в потребности произносить неприличные слова компроментирующего содержания (копролалия). Здесь интересно проследить почти параллельное наличие у больной обсессивных мыслей и импульсивных влечений и, кроме того, трансформацию навязчивых идей в бредовые.

Приводим отрывок из сочинения V . Magnan , касающийся этой больной, у которой депрессивные идеи отчасти были связаны с обсессиями и особенно навязчивым произнесением некоторых слов и фраз, в дальнейшем, они подвергались бредовой переработке. «Она произносит будучи не в силах удержаться от этого, ругательства, вроде: «верблюд», «корова», «задница». Эти непристойности вторгаются в ходе ее мыслей и почти тут же срываются с ее уст – больная не успевает остановить их произнесение. Иногда они как бы затихают у нее на губах – она шепчет их почти мысленно, но испытывает облегчение, если хоть как-то их артикулирует. Бывает и так, что остается одна обсессия – больная оказывается способна прервать речевой процесс волевым усилием. В таких случаях, готовая уже произнести слово, которое просится у нее с языка, она вскакивает и говорит: «Я должна была сказать его, но удержалась, удержалась!». На примере этой больной можно, следовательно проследить фазы, которые проходит навязчивость, прежде чем стать импульсивностью:

1. существует одна лишь мысленная обсессия,
2. имеется начало осуществления импульсивного акта,
3. слово «вылетело», законченное импульсивное расстройство сменило собой навязчивое.

Бывает и еще один вариант: слово доходит до губ, но не идет далее, а больной кажется, что она его произнесла – она даже слышит, как оно отозвалось в отдаленных местах: в камине, на улице. Она в самом деле считает, что вымолвила его, потому что говорит: «Вот оно и выскочило». Обсессии и импульсивные акты сопровождаются, как это всегда бывает соматическими реакциями. Когда обсессивное слово возникает в ее сознании, у нее появляются неприятные ощущения в желудке – она говорит, что оно, без всякого участия с ее стороны, поднимается от желудка к губам; как только она произносит его вслух, сразу чувствуется облегчение. Ее словесные обсессии далеко не всегда столь безобидны и элементарны. Иногда больная начинает считать, что каждое оброненное ей слово способно принести вред окружающим. Тогда каждое из них – как бы проклятие, которое она насылает на того или иного человека. Она называет себя в эти минуты «презренной тварью», приносящей несчастье родственникам и близким…».

Основные варианты навязчивых мыслей можно разделить на следующие группы:

• боязнь совершения агрессивных действий, боязнь заражения или загрязнения;
• причинение оскорблений, совершение противоправных действий, повреждений себе или окружающим;
• боязнь заболеваний;
• сомнения; кощунственные («хульные») мысли;
• сексуальные фобии.

Болезненные навязчивые сомнения различного содержания, среди проявлений навязчивых состояний встречаются наиболее часто как в клинической картине невротического обсессивно-компульсивного расстройства, так и, в особенности, в структуре обсессивно-компульсивного расстройства личности.

«Больной сомневается во всем, потому что вследствие расстройств в ходе представлений утратил скрытую логическую форму. Отсюда болезненная страсть к точности, из которой он строит себе устой над колеблющейся под ним почвой (мучительное стремление проверять все свои действия, например, неустанное запирание дверей или проверка спрятанных вещей)» (Гризингер В., 1881). Вследствие постоянных сомнений больной крайне нерешителен.

Вообще взвешивание, сомнения, возникающие при необходимости выбора определенного варианта действий, часто встречаются и у здорового человека. Они отчасти оправданны, поскольку исключают вероятность ошибки, но если они занимают слишком много времени, то, по большому счету, бесплодны, и лишь свидетельствуют об уклонении от ответственности за принятое решение. В большинстве случаев успешные люди и оптимисты придерживаются принципа, который словами И. Гете звучит так: «Содеянное, верь мне так ничтожно / перед обильем не свершенных дел».

Понятно, что пессимист и человек, не принимающий решения, может оказаться и в выигрыше, поскольку «не виноват в неудаче», но чаще он проигрывает, так как не принимает решение вообще, тем самым упуская благоприятный момент для реализации своих планов. Более того, решительные действия способны формировать, благоприятную среду для реализации замыслов, а в ходе совершения действий перед человеком нередко открываются новые и порой совершенно неожиданные перспективы.

Вариантом стремления к законченности или завершенности может быть потребность в абсолютном понимании того или иного когнитивного материала, той или иной гипотезы или концепции.

Сомнения могут проявлять себя более выражено если человек находится в непривычной для себя обстановки: переезд в другой город, адаптация к новым условиям, устройство на работу в новый коллектив, начало самостоятельной жизни и пр.

Одна из наших пациенток рассказывала, что первые проявления болезненных сомнений у нее появились после того, как она переехала в Москву для учебы в институте, стала жить отдельно от семьи самостоятельной жизнью. Как только она завершала выполнение задания, оплачивала телефон или заполняла какой-нибудь важный документ, у нее появлялись сомнения, что она допустила какую-то серьезную ошибку. Чтобы застраховаться от ошибок она заставляла себя перечитывать все, что писала, перед тем как отдать написанное. Но через какое-то время проверка перестала срабатывать. Она стала застревать все больше и больше на мелочах, проверяя точность написанных цифр, сделанные орфографические или стилистические ошибки. Даже после многократных проверок сомнения все равно оставались. Иногда, запечатав конверт и подходя к почтовому ящику, она снова его распечатывала, чтобы быть уверенной, что не сделала ошибок. Весь процесс повторялся снова. Конечно, разум подсказывал ей, что это бессмысленно и, что она по всей вероятности не делала ошибок, которых так боялась, однако, каждая проверка успокаивала временно и не давала полной гарантии исключения ошибок.

При болезненной мнительностью постоянно преследует тягостное чувство сомнения в правильности выполнения и законченности тех или иных действий.

При навязчивых сомнениях, больной может «перефразировать» события дня, беседы, бесконечно делая поправки и сомневаясь в правильности сказанного. Это может напоминать многократный по несколько часов просмотр видеозаписи одних и тех же событий дня, во время которого пациент проверяет правильно ли он поступил в том или ином случае.

Пациенты, могут по несколько часов в день, проверять что-либо в своем доме, в частности, отмечая правильно ли («на свое место», «симметрично») положен на место тот или иной предмет.

Вследствие постоянных сомнений в правильности выполненных действий, даже самые простые и привычные из них могут выполняться в течение длительного времени.

Сомнения могут сопровождаться своего рода ритуальной проверкой выполненных действий (выключение света, газа, воды, закрытие двери и др.)

По частоте встречаемости с этим вариантом ритуалов, спровоцированным навязчивыми сомнениями, может конкурировать только боязнь загрязнения и повторяющегося мытья рук.

Навязчивые сомнения в тяжелых случаях могут приводить к ложным навязчивым воспоминаниям. «Так, больному кажется, что он не уплатил за купленное в магазине. Ему кажется, что он совершил какую-то кражу и не может вспомнить совершил ли он этот поступок или нет. Эти ложные воспоминания, видимо возникают из связанной с навязчивостью бедной мыслью, но интенсивной деятельностью фантазии» (Перельман А.А., 1957).

Навязчивые мысли могут быть облечены в форму бесплодного мудрствования, большей частьюо религиозных и метафизических предметах («навязчивое раздумье»).Вероятно, вариантом бесплодного мудрствования следует считать навязчивые вопросы , ответы на которые, как сами больные это хорошо понимают, для них не имеют смысла: «как звали мать человека, с которым произошла встреча?», «сколько метров между улицами и площадями?», «зачем человеку нос?» и пр. В большинстве случаев вопросы имеют невинный или метафизический характер – эти люди задают себе вопросы: сколько? когда? и пр. по отношению ко всему.

Навязчивые вопросы встречаются как при личностных, так и при невротических расстройствах, особенно усиливаясь в сочетании с симптомами депрессии.

Здесь пациенты стремятся докопаться до корня, сути вещей, изо дня в день в «беспросветном однообразии» повторяются одни и те же мысли и притом в форме насильственных вопросов, без цели и без практического значения. Каждое представление, каждый процесс мысли обращается для больного в какой-то бесконечный винт, так, что все предложения насильственно принимают форму вопросов, и на сознание взваливается нескончаемый груз трансцендентальных задач.

H . Shulle (1880) приводит пример одного интеллигентного больного (с наследственным предрасположением), которому приходилось прерывать свое чтение, чуть ли не на каждом предложении. Когда он читал описание красивой местности у него тотчас же являлся вопрос: что такое прекрасное? сколько существует родов прекрасного? одно ли и то же прекрасное в природе и в искусстве? Существует ли вообще объективно прекрасное или все лишь субъективно? Другой больной, с тонким философским образованием, при каждом впечатлении, тотчас же запутывался в метафизический лабиринт теоретических вопросов познания: что такое то, что я вижу? имеет ли оно бытие? что такое бытие? что такое я? Что такое творение вообще? откуда все?

Иногда в бесконечных вопросах, терзающих больных, нельзя обнаружить какой-либо связующей логической нити, иногда ее удается проследить как стремление обнаружить источник проблемы и взять ее под контроль. Вообще добраться до самой сути достаточно типично для многих пациентов, страдающих личностными расстройствами.

Некоторые пациенты постоянно терзают себя математическими вопросами, совершают в уме сложные расчеты.

Интересно отметить, что у многих людей навязчивые вопросы возникают в ответ на интенсивное эмоциональное переживание.

В некоторых, сравнительно редких случаях может иметь место своеобразная навязчивая «скачка идей в форме вопросов» (Jahreiss W ., 1928).

По мнению французского психиатра Х1Х века Legran de Sole , «навязчивое раздумье» может позднее перейти в страх прикосновения к различным металлам и животным.

Тема религиозности , звучит еще в одном круге навязчивых состояний. Сюда, в частности, можно отнести и педантичную добросовестность некоторых верующих, которые все же сомневаясь в реальности существования Бога, или сталкиваясь с навязчивыми крамольными мыслями или образами, опасаются наказаний с его стороны. Эти люди, для того, чтобы избавиться от чувства тревоги, обусловленной возможностью такого наказания начинают добросовестно молиться, часто посещать церковь, стараясь тщательно выполнять все религиозные предписания (Abramowitz J ., 2008).

Педантичность может проявлять себя в самых разнообразных формах. J . Abramowitz et .al . (2002) разработали специальную достаточно надежную шкалу для оценки выраженности педантичности (Penn Inventory of Scrupulosity – PIOS) .

Один из видов навязчивых представлений, возможно, вариант болезненного мудрствования - склонность к постоянному навязчивому счету («аритмомания»).

Здесь навязчивые идеи сочетаются со стремлением к счету. В случаи ошибки счета возникает сильное беспокойство, поэтому больной вновь возвращается к его началу.

Навязчивый счет возникает в соответствующие минуты настроения, сопровождается чувством напряженности, а его окончание приносит чувство облегчения. Счет обычно касается тех или иных конкретных предметов, например, окон, вывесок, номеров автобусов, шагов, встречных людей и др. Нередко такой счет сопровождается соответствующими движениями и поведением.

К навязчивому счету особенно склонны люди умственного труда, «математического склада» характера, а также истощенные и нервные женщины и выздоравливающие пациенты после тяжелых болезней.

Навязчивые размышления или («болезненные мудрствования» или «умственная жвачка») проявляют себя в форме бесконечных внутренних споров, бесплодных дебатов, в которых приводятся аргументы за и против даже по отношению к повседневным простым действиям, не требующим сложных решений.

Навязчивые размышления могут выражаться также в форме навязчивых вопросов: неотвязных пустых, нелепых: «Что было бы если человек рождался с двумя головами?», «Почему у стула четыре ноги»; неразрешимых, сложных, метафизических: «Зачем существует мир?», «Есть ли загробная жизнь?»; религиозного характера: «Почему Бог – мужчина?», «Что такое непорочное зачатие?» или сексуального и пр.

Некоторые вопросы отражают мнительность больного: «Закрыта ли дверь?» «Выключен ли свет и газ?». Интересно отметить, что у некоторых больных алкоголизмом подобные навязчивые вопросы регистрируются во время похмельного синдрома.

Иногда навязчивые размышления проявляются в склонности «докопаться до корня вещей», так, что изо дня в день в беспросветном однообразии повторяются одни и те же мысли и притом в форме насильственных вопросов, без цели, без практического значения. При этом «каждый процесс мысли обращается для больного в какой-то бесконечный винт, так, что все предложения насильственно принимают форму вопросов, и на сознание взваливается нескончаемый груз трансцедентальных задач» (Шюле Г., 1880).

В литературе, посвященной «болезненному мудрствованию», представляет интерес случай описанный во второй половине XIX века, немецким врачом Berger , в котором пароксизм «страсти к мудрствованию» сопровождался резко выраженным «вазомоторно-чувственным циклом припадков» - начинавшемся внезапно «летучим жаром», стеснением дыхания, подергиванием головы и плеч.

Навязчивые контрастные состояния («контрастные навязчивости») включают в себя: навязчивое чувство антипатии, «хульные мысли» и навязчивые влечения.

Они «контрастны» вследствие того, что несовместимы с установками больного, прямо противоположны его взглядам.

В то же время, неотвязные религиозные мысли чаще всего встречаются у людей, склонных к ханжеству.

Навязчивое чувство антипатии возникает по отношению к тем близким людям, которые особенно дороги или уважаемы пациентом. «В навязчивых мыслях контрастного типа появляются как бы иные стороны медали психики данного человека. В них может подтвердиться концепция К. Юнга, касающаяся тени (каждое переживание подсознательно имеет свою тень с противоположным эмоциональным знаком)» (Кемпински А. , 1975).

Обсуждение с окружающими контрастных навязчивостей, на наш взгляд, заметно усиливает риск их совершения.

Лауреат Нобелевской премии И.А. Бунин в своем рассказе «Веселый двор» блестяще описывает смертельную опасность разговоров о подобного рода контрастных навязчивостей. «Егор в детстве, в отрочестве был то ленив, то жив, то смешлив, то скучен … Потом взял манеру болтать, что удавиться. Старик – печник Макар, злой, серьезный пьяница, при котором работал он, услыхав однажды эту брехню, дал ему жестокую затрещину. Но через некоторое время Егор стал болтать о том, что удавиться, еще хвастливее. Ничуть не веря тому, что он давится, он однажды таки выполнил свое намерение: работали они в пустом барском доме, и вот, оставшись один в гулком большом зале с залитыми известкой полом и зеркалами, воровски оглянулся он, и в одну минуту захлестнул ремень на отдушнике – и, закричав от страха, повесился. Вынули его из петли без чувств, привели в себя и так отмотали голову, что он ревел, захлебывался как двухлетний. И с тех пор надолго забыл думать о петле». Однако, после смерти матери, к которой он внешне относился безразлично, холодно и с пренебрежением он все же покончил жизнь самоубийством: «… стал прислушиваться к приближающемуся шуму товарного поезда… … спокойно слушал. И вдруг сорвался с места, вскочил наверх, по откосу, вскинув рваный полушубок на голову, и плечом метнулся под громаду поезда».